Промозглый, сырой декабрьский ветер неприятно забирается за ворот тонкой ветровки и заставляет Натаниэля раздраженно повести напряженными плечами. Нью-Йорк — город, который никогда не спит. Однако даже здесь иногда идёт дождь. Когда это происходит, город меняется до неузнаваемости. Парень прищуривается, всматриваясь куда-то далеко, поверх крыш ближайших домов, через бывшие когда-то наполненными водонапорные капсулы, опустевшие голубятни и до самых разрушенных высоток. Он. Все. Еще. Помнил. Помнил как небо над Манхеттеном затягивало серыми тучами. Крупные капли дождя падали на асфальт, поднимая вверх миллионы крошечных брызг. Люди спешат спрятаться под широкими зонтами. Из-за дождя город всегда казался ему еще более шумным и оживлённым. Автомобили с ветром проносятся мимо, разбрызгивая воду из луж. На тротуарах толпятся люди, спешащие по своим делам. А дождь все усиливался, и они начинают искать укрытие. Они кучкуются под козырьками зданий, в дверях магазинов и кафе. Некоторые из них смеются и улыбаются, наслаждаясь необычной атмосферой города под дождём. Наскучивает? Улицы постепенно пустеют. Остаются лишь редкие прохожие, бегущие под зонтами. Город становится тихим и спокойным. Капли дождя стекают по окнам и витринам, создавая причудливые узоры. Но вот все начинает стихать. Тучи рассеиваются, и появляется солнце. Оно отражается в лужах на асфальте, создавая яркие блики. Люди снова выходят на улицу. Воздух свежий и чистый, наполненный запахом мокрого асфальта и цветов. Нью-Йорк после дождя преображается. Он становится ещё более красивым и величественным. Приобретет новые оттенки и краски. Да, в Нью-Йорке часто идёт дождь. Но именно благодаря ему он становился таким живым, энергичным и прекрасным. Лестер любил его. Любил, когда большой цветастый цирковой купол раскидывался под серым небосводом и громкая музыка заливала широкую площадь на пятой Ист улице. Каждый раз он возвращался сюда так, будто здесь был его дом. И, порой, ему так хотелось здесь остаться.

Очередной порыв сильного ветра поднимает задравшийся проржавевший шифер и тот с грохотом бьется о скрюченный водосток. Нат надевает на голову капюшон, неаккуратно торчащий из ворота его куртки, натягивает на лицо плотно прилегающий к нему бафф и прыгает с кромки крыши вниз, чтобы легко приземлиться на находящийся прямо под ним балкон. В этом году декабрь выдался снежный. Вечерний мороз заставил Лестера осесть в ближайшем к этому месту схроне до сегодняшнего утра и отобрал чертову кучу времени. Казалось, даже сама природа сошла с ума, потому что теперь нет тех, кто все еще мог бы радоваться дождю. Дождь несет за собой слепоту. Он скрывает звуки, притупляет зрение, перенапрягает осязание и вводит в заблуждение. Потому что нет больше людей с которыми ты можешь спрятаться под козырьком. Нет больше людей, что за руку, смеясь, уведут тебя в кафетерий. Нет толпящихся у дороги прохожих, а все машины на улицах давно стали и теперь вряд ли куда-то поедут. Потому что когда-то живой, яркий, дышащий город потерял свои краски. С его улиц не звучит громкая музыка, а из пекарни не пахнет свежей выпечкой. Его любимый город накрыло непроницаемым белым ковром, окрашенным бурыми каплями крови. Его любимый город был мертв.

- Черт...

Мрачное здание старой психиатрической больницы - это последнее место в которое сегодня хотел бы направиться Лестер. Оно было окружено высоким забором, за которым виднелись лишь крыша да верхние этажи, но, благо, сквозь покосившиеся железяки ворот мог свободно пройти не только подросток его габаритов, но и кто-то покрупнее. Когда-то давно здесь содержались душевнобольные люди, но еще до наступления эпидемии больницу закрыли. Она стояла тут пустая и заброшенная, вызывая страх у местных жителей и привлекая внимание наркоманов и любящих хапнуть адреналинчику подростков. Окна здания были заколочены досками, а двери заперты на замки. Никто не знал, что происходит внутри этого зловещего места. Поговаривали, что там обитают призраки бывших пациентов, которые продолжают страдать от своих болезней. Даже после того, как за реконструкцию здания взялись местные власти и оно было приведено в божеский вид, мало что поменялось. В работу, от чего-то, его так и не пустили. Только породили больше слухов. Собственно, призраки - это не такая уж большая беда, когда на дворе уже год как воцарился зомби-апокалипсис. Именно поэтому Нат не решился идти прямиком через все здание, слабо поверив убеждениям в том, что территория тут полностью зачищена от ходячих. Беда была лишь в том, что длинная пожарная лестница находилась по другую сторону здания и пришлось зайти сначала оттуда, чтобы забраться на крышу. Для чего? Ему нужно было видеть основную территорию на которой находилось здание, чтобы не пропустить приближение к нему всего одного человека.

Натаниэль запрещал себе цепляться за прошлое. Весь этот год он старательно пытался забыть имена и лица тех, кого когда-то называл своей семьей, своими друзьями. Он старался убедить себя в том, что вокруг него никогда никого и не было, но чертова реальность из раза в раз заставляла его возвращаться туда, в то самое время, когда зомби-апокалипсис был лишь чьим-то заезженным сценарием для очередной дешевой черной комедии. Были. Кода-то были. И сколько бы он не пытался, ему никогда не удастся забыть их имена. Одно из таких имен, произнесенное практически незнакомым ему человеком, буквально выбило землю у него из-под ног всего пару дней назад и заставило согласиться на эту сомнительную авантюру, в которую, по ходу, он увяз по самые колени. Пока еще по колени.

Лестер брался за разного рода поручения. И заказные убийства были из тех, которые он старался обходить стороной. Ни то, чтобы у него были с этим какие-то проблемы, когда дело доходило до критических безвыходных ситуаций, но когда не доходило, соглашаться ему доводилось редко. Он ценил свою жизнь и здраво оценивал свои шансы. Поэтому, в этот раз он бы на все сто отказался, но названное имя заставило его сделать преждевременный, совершенно необдуманный и глупый выбор. Потому что бороться с надеждой было бессмысленно. Надежда, вообще, та еще сука. Зачастую, она приходит к тебе нежданно, кладет свою нежную теплую руку на плечо и шепчет на ухо, что все будет хорошо. И от чего-то тебе хочется верить этой дамочке. Лестер мог бы сказать, что ее голос похож на голос заботливой матери. Но утверждать на все сто процентов точно бы не стал. Его собственная мать такой не была. Но и не о ней сейчас речь. Речь о человеке, за которым он пришел сюда, к зданию чертовой психиатрички. Теперь он сомневался, что сглупил. Надо же, да? И Натаниэль Лестер умел принимать правильные решения. Пусть редко, пусть по наитию, но умел. Ведь с высокого балкона, на который он спустился с крыши, в бинокль было хорошо видно приближающегося к зданию человека. И до щемящей душу тоски его лицо было знакомо ему. Эмоции от встречи старых друзей подобны калейдоскопу, где каждая из них отражается яркими красками. Вначале ощущается лёгкое волнение, предвкушение новой встречи. Затем, когда глаза встречаются, возникает чувство узнавания, будто возвращаешься домой после долгого путешествия. Сердце начинает биться быстрее. Ностальгия окутывает, словно мягкое, теплое одеяло, согревая душу воспоминаниями о былых временах. Каждый момент, каждый жест напоминает о тех днях, когда пусть и не частые, но дорогие сейчас воспоминаниям встречи были частицей того самого томящего ожидания в котором переводя взгляд за окно набравшего ход поезда, казалось, что все не так уж и плохо, как могло бы быть. А ведь все действительно было так. Никто тогда и не предполагал, что живут они не в самое хуевое время. Самое хуевое всех ждало впереди.

В скрытности теперь не было никакого смысла. Натаниэль разворачивает карту с планом здания, что ему втюхали заказчики и относительно пожарной лестницы по ту сторону, примерно ориентируется где может находиться. Не зря пришел сюда заранее, хоть и не хило перемерз. Время позволило ему осмотреться и подготовиться. Возвращаться к лестнице не было смысла. За спиной - темный провал разбитого окна балконной двери. Лезть в него не приходится. Она с тихим скрипом открывается и так. А под ним еще несколько этажей и лестничных пролетов. Выделенный маркером кабинет находится на самом нижнем. Лестер никуда не спешит. Возможно даже медлит. Он не знает, что будет делать. Хвататься за пистолет? Глупо. Что бы не случилось, он уже знает, что нажать на спусковой крючок не сможет. Ему не выполнить этот заказ. Все заранее было обречено на провал. Он взялся за все это только потому, что желал убедиться лично. Чтож, убедился, и теперь, спустившись на первый этаж, неспешно идет по коридору до нужной ему комнаты. Его приближение не могло остаться незамеченным. Под ногами то и дело скрипят осколки от разбитых стекол, мусор, успевший собраться здесь за время эпидемии, да он и сам не особо аккуратничает. Тем не менее в кабинет сразу не заходит. Останавливается и прижимается спиной к стене рядом с дверью. Выдерживает безопасное расстояние и не маячит в дверном проеме. Становиться живой мишенью у него нет никакого желания. А именно на нее он и походит в сложившейся ситуации. Заходить со спины к опасным людям так открыто - не лучшая идея. Кто знает, как тот отреагирует. Когда-то он думал, что знает этого человека хорошо, но за год с начала апокалипсиса никто не остался прежним, да? Они все уже не являются теми, кем когда-то были.

Опираясь спиной на стену, Натан достает из кармана куртки помятую, почти пустую пачку сигарет. Стягивает бафф, жжет несколько спичек прежде чем гуляющий по коридору сквозняк дает ему возможность подкурить, делает короткую затяжку. - Эй, Рихтер, как думаешь, сколько нужно клоунов для того, чтобы за вечер на пятой Ист улице загнать сто грамм хорошего кокса? - Лестер давит тихий смешок и выдыхает едкий никотиновый дым через нос. О, Каин знает. Должен знать лучше, чем кто-либо другой. - А сколько одному из них нужно вынюхать кристальной пыли, запивая убойной дозой высокоградусного для того, чтобы заблевать заднее сидение дорогущей машины лучшего друга? - Стыдно? Было когда-то. Немного. Но не до такой степени, чтобы после пробирающего до судороги в конечностях холодного душа о чем-то пожалеть. Зато он повеселился, отвел душу (если собственноручно вывернуть ее на изнанку подходит под это определение), а химчистка заработала свои честные трудовые. Раньше это было переживательно и волнительно. Теперь же казалось таким незначительно смешным, что аж не по себе. Раньше все проблемы были катастрофически преувеличены по сравнению с теми проблемами, которые стали окружать их сейчас. И так хотелось во всем этом хаосе зацепиться хоть за что-то, что не позволит тебе окончательно утонуть. Хотелось хотябы короткого, живительного глотка воздуха. И, кажется, именно такой Лестер пытается сделать сейчас. - Случайно услышал твое имя. Решил убедиться лично. - Но все еще не двигается со своего места, предпочтя зайти издалека. А что дальше? Дальше, наверное, решение за человеком, которого решили предать собственные люди. Вспомнит ли? Обязан. Натаниэль в это свято верит. В противном случае, чем бы все это не закончилось, если кто-то захотел сжить Рихтера со света, ему это удастся. Ведь если он пришел сюда один, значит доверял своей группе. Доверие в столь неспокойное время - валюта куда более ценная чем закладка с наркотой, которую его прислали сюда припрятать. И чем прикажете за него платить?

Натаниэль тихо смеется. Будь готов к последствиям. И правда. По пальцам не пересчитать, сколько в свое время Лестер доставил проблем этому человеку. От самых невинных и незначительных, до действительно весомых, за которые просить прощения было явно маловато. Но от чего-то Каин всегда находил в себе силы его прощать. Что именно стало тому причиной, Натан не знал. Никогда не знал и, наверное, уже никогда не узнает. Раньше он просто довольствовался тем, что имел рядом с этим мужчиной. Теперь же, встретив его вновь, наверное и не осмелится спросить. Боже, да он даже не может заставить себя сейчас выйти и просто посмотреть ему в глаза. Потому что до банального боится не увидеть там того, что привык в них видеть. О чем думал все это время. Что хранил под сердцем как свои самые лучшие, светлые воспоминания. Конечно, забыть о всем казалось прекрасным выходом. Когда мир вокруг тебя рушится и ты стоишь среди этих развалин совсем один, начинаешь сомневаться: а что лучше? Продолжать хранить единственно важные воспоминания внутри себя, жить ими, думать о них каждый раз, когда на душе становится особенно хреново, или проще все-таки забыть? Ведь за ними всегда тянется неприятный хвост с осознанием того, что так как было раньше, уже никогда не будет. Все изменилось. Изменилась даже сама реальность, в которой они живут. Дешевый, низкосортный фильм ужасов, снятый словно под копирку с десятками других таких же низкосортных картин, вдруг сошел с экранов телевизоров и отразился в этом времени в крайне херовом качестве. Явно снятом на старую любительскую камеру. Остросюжетно, непредсказуемо, и актеры играют по высшему классу, но всё не то и всё не так. Потому что фильмы мы привыкли смотреть под стаканчик попкорна и хорошую компанию с пивком, но никак не становиться их участником. Фильм про зомби-апокалипсис - вообще последний сюжет, в котором хотелось бы поучаствовать самому Натаниэлю. Но выбора ему особо не дали. Там, под полыхающим куполом, он не принимал никаких решений. Его не спросили: рядом с кем он хочет открыть глаза, когда очнется и придет в себя. Но если бы у него был на это шанс, то он бы не задумываясь назвал всего одно имя. И этого имени не было в списке его цирковой труппы. "Каин Рихтер" звучало если и ни как стопроцентное спасение его жизни, но совершенно точно, как спасение его ныне израненной души. Все могло сложиться совершенно по-другому. И теперь эта мысль точно не даст ему покоя.

- Если я скажу, что ты растерял хватку, тебе это не понравится. - Лестер делает очередную затяжку и, приподняв голову, выдыхает едкий дым через нос. Взгляд блуждает по старому, облупившемуся потолку. Когда-то белая штукатурка уже давно покрылась грязным налетом. На стыках отчетливо прослеживалась плесень. Все приходит в упадок. Только те помещения, где все еще остаются люди, продолжают быть пригодными для существования. Что не говори, но даже он, возвращаясь в некоторые свои схроны через месяц, или даже всего пару недель, сразу же видит как быстро там все засирается. И как не старайся поддерживать какую-никакую чистоту, все бес толку. Печальная картина. - Ты доверился не тем людям. - А кому вообще сейчас стоило доверять? Кому можно было доверять? Получая вот такие заказы, Натаниэль уже давно понял, что никому. Люди - самые жадные существа на этой планете. И дело, отнюдь, не в наступившем апокалипсисе. Они всегда были такими. Просто за ненадобностью лучше скрывались. Лестер не имел права их судить. Потому что сам был таким же. Сколько раз он втирался в доверие к посторонним людям? Сколько раз они велись на его слова, широкую улыбку и наигранно затравленный, несчастный взгляд? Сколько раз стремились помочь ему и проявляли доброту, чтобы потом понять, что их просто обманули? Натан был ничуть ни лучше тех, кто предал доверие Рихтера. Да, он тоже изменился. За это время ему пришлось вырасти чуть быстрее, чем он мог бы расти в обычном мире. Там бы Нат смог позволить себе быть более легкомысленным, подольше побыть в теле подростка и в каком-то смысле продолжать оставаться обычным наивным ребенком. Таким он и был. Таким он мог позволить себе быть в присутствии близких, которых не оказалось с ним рядом во время эпидемии. Он видел сотни незнакомых лиц и под каждое из этих лиц, словно хамелеон, подбирал одну из подходящих к ним масок. Но что ему делать теперь? Насколько изменился сам Каин? Каким ему теперь следовало быть рядом с ним?

Признаться честно, Натаниэль так и не придумал, что будет делать, если это не простое совпадение имен, а перед ним на самом деле окажется его друг. Друг, брат, дорогой человек, привязанность, слабость. Да как угодно назови, эмоциональной окраски это не изменит. Не будет врать хотябы самому себе: он счастлив, что его предположение подтвердилось. Но в то же время чувствует волнение такой силы, что даже когда Рихтер сам просит его наконец-то перестать прятаться, не может заставить себя сдвинуться с места. Ноги будто налились свинцом. Он опускает взгляд на тлеющую в его руке сигарету и видит как от волнения дрожат пальцы. Свободная рука в какой-то момент тянется к потертой кобуре на бедренной разгрузке, но останавливается не успев даже коснуться ее. Нет. Оружие ему точно не нужно. Это же Каин. Что бы не случилось, сколько бы времени не прошло, как бы они оба не изменились, тот не станет пытаться навредить ему. Тем более, не станет его убивать. Даже сама мысль об этом была дикой и казалась совсем неуместной. Нужно было выдохнуть, собрать волю в кулак и перестать быть ссыклом. В комнате за этой стеной находился не враг. Там был человек, которого он любил.

Бросив окурок на пол и затушив его подошвой кеда, первое, что делает Натаниэль, это показывает в проходе свои руки. Береженого бережет если и не Бог, то собственный инстинкт самосохранения. Этим жестом он показывает собеседнику, что безоружен и не представляет опасности. Только потом вышагивает из прохода сам, продолжая все так же держать их ладонями на виду. В отличие от рук, глаза поднимать не торопится. Он еще не договорил и ему все еще боязно. Уже и забыл, когда в последний раз чувствовал себя настолько непонятно и растерянно. - Можешь забрать свое добро назад. За ним никто не придет. - Потому что сделку перенесли в другое место и на другое время. И сегодня кроме них двоих здесь точно никого не будет. Если только тот парень, что с улицы скребется в закрытое решеткой окно. Но вряд ли его интересовала закладка с наркотой. Наверное, следовало сказать сразу же больше. Но взгляд скользит от окна к стоящей фигуре напротив и связные мысли рассыпаются. Нат шумно вдыхает и всматривается в родное лицо. Ему кажется, Рихтер нисколько не изменился. Возможно, немного осунулся, но кто из оставшихся в живых сейчас выглядел так, как выглядел раньше? Прошел всего год. Но по ощущениям словно пол жизни. Потянувшись к протянутой ему руке и аккуратно коснувшись ее, Лестер понимает насколько сильно скучал. Теплая. И только теперь позволяет себе отпустить себя, перехватывая мужчину за запястье и рывком заставляя подойти к себе ближе. Последний шаг на сближение он сделает сам. Прижмется к груди, сжимая Каина в дрожащих объятьях. Зароется носом в чужую куртку и зажмурит глаза. - Теплый. Боже, какой же ты теплый. - Шепчет неразборчиво и сбивчиво куда-то в одежду. Несмотря на то, что он пришел сюда с надеждой, в происходящее до сих пор верилось с трудом. Но крепко, до неприятного скрипа сжимая пальцами чужую одежду, ему хотелось хотябы на секунду убедить себя в том, что реальней этого момента сейчас вообще ничего быть не может.