В вечности, где время не существует, ничто не растет, не рождается, не меняется. Смерть создала время, чтобы вырастить то, что потом убьет. И мы рождаемся заново, но проживаем ту же жизнь, которую уже много раз проживали. Сколько раз мы вели уже эту беседу, господа? Кто знает... Мы не помним свои жизни, не можем изменить свои жизни, и в этом — весь ужас и все тайны самой жизни. Мы в ловушке. Мы в страшном сне, от которого не проснуться.
В вечности, где время не существует, ничто не растет, не рождается, не меняется. Смерть создала время, чтобы вырастить то, что потом убьет. И мы рождаемся заново, но проживаем ту же жизнь, которую уже много раз проживали. Сколько раз мы вели уже эту беседу, господа? Кто знает... Мы не помним свои жизни, не можем изменить свои жизни, и в этом — весь ужас и все тайны самой жизни. Мы в ловушке. Мы в страшном сне, от которого не проснуться.

лис и маг

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » лис и маг » ЭПЫ ДЖЕССИ ДЖЕЙК » never take me alive 2.0


never take me alive 2.0

Сообщений 1 страница 11 из 11

1

[00.00.24] старая баржа
https://forumupload.ru/uploads/001b/ec/02/236/443458.png
jessie riley x jake riley

+1

2

Его тяжелый стон сливается с окружением и пропадает где-то во тьме. Все трещит и раскалывается, и Джесс, морщась, сжимает глаза от подступившей боли. Пульсирующая, она отражается где-то в затылке и с кровотоком расползается по всей голове. Мысли путаются, проскакивают мимо, и Джессу удается выловить лишь одну. Анальгин, он же метамизол натрия. Нужен прямо сейчас. Кончики пальцев скребутся в бессилии, пытаясь найти под собой флакон с таблетками. Он едва может пошевелить рукой. А под ней — пустота. Боль скручивает и заставляет принять вынужденную позу, напряженно прижимая колени к груди. Это шумит в его голове или гул прокатывается по стенам места вокруг, многократно отражаясь друг о друга, точно волны? Джесси может разобрать лишь одно. Железный холод, приложенный к его голой щеке. Твердый пол, ощутимый сквозь легкую одежду под плечом, впивающийся в бедро. Он неохотно, преодолевая слабость, раскрывает глаза, чтобы не увидеть вокруг ничего. Лишь контур железных стен и мутные пятна ржавчины на них. Все слишком темно. Из груди срывается очередной стон, переходящий в мычание, когда он тратит последние силы, чтобы попробовать подняться. Плечо отрывается от пола лишь ненадолго, чтобы с отозвавшейся болью рухнуть обратно. У него не было сил? Руки непослушны настолько, что он не может даже подняться. Лишь спустя мгновения разум понимает, что кожа запястий сдавлена натирающими веревками. Нужно подняться. Еще лучше — свалить отсюда к чертям, где бы он сейчас ни был. На счет три. Неловко и неудобно, поджимая ноги под себя, чтобы вжаться плечом в угол комнаты, а после упереться раскалывающимся затылком в стену. Джесс наконец-то приподнимается, занимая положение сидя, завалившись спиной на стену. С забившимся сердцем, новой волной раскалывающей боли в голове и тяжелым дыханием. Ему нужно набраться сил.

Смотрите-ка, кто проснулся.

Чужой голос кажется невыносимо противным, скрипит так же, как железный пол под твердыми шагами. Нечто во тьме пошевелилось, а после тусклый свет очертил высокую фигуру незнакомца.

Голова ныла и едва ли давала осознать, кто он и как здесь оказался, но Джесс запомнил этого типа. Сквозь спутанные мысли можно достроить образ, который успел запечатлеть при свете дня. Выглядел как моральный урод. Таким и являлся.

Недалеко получилось убежать, да? Можешь начинать благодарить, мы решили оставить тебя в живых. Думаем продать. Так что не твори глупостей.

Картинки всплывали яркими, но обрывочными воспоминаниями. Высокий мужчина с мерзким голосом, режущим по ушам, в накинутой на себя порванной безрукавке поверх рубахи и совершенно дурацкой кепкой. Рука, продолжающаяся в ствол пистолета. Пистолет, выстреливающий пулей. Пуля, поражающая стоящего на коленях мужчину насквозь. За те несколько дней, что он пробыл с той группой выживших, Джесси успел запомнить его имя — Джоэл. Прошлым вечером он готовил мазь для его стертых в кровь рук. Сегодня все это уже было бессмысленным. Следом за Джоэлом пуля прошла в лоб бросившейся к его телу женщины. Остальных ждала та же участь. Джесс, лишь по воле случая не оказавшийся со всеми вместе в момент, когда пришли чужаки, ушел до того, как последний подросток перестал биться в конвульсиях и выливающаяся из рта кровь мерно стекла на землю. У него не было времени даже попрощаться с ними.

Голоса, шаги чужаков были слышны повсюду. Джесс надеялся отползти как можно дальше от места расстрела, а после броситься бежать — неважно куда, лишь бы дальше от тех монстров.

Его мысли прервали чужие слова за секунду до того, как вспышка боли отразилась в затылке, а после все перед ним померкло. Они говорили: «Далеко собрался, парень?»

Как думаешь, сколько за тебя дадут, парень?

Этот проклятый голос, пробирающийся сквозь головную боль снова и снова. Здесь, в реальности. В воспоминаниях. Невыносимый. Господи, какой же он невыносимый!

Santo cielo, да когда ты уже заткнешься... — Джессу хватает сил и концентрации, чтобы прорычать это куда-то в темноту. Взгляд пытается впиться в фигуру того, кто смог найти его и оглушить. По-звериному, с холодной ненавистью, так, что хотелось сжимать челюсти до скрежета зубов. И обязательно впиться в ту тварь перед ним, что вместе с остальными расстреляла группу Джесса. За что? За то, что они ступили на их землю? За то, что у них было немного ресурсов с собой? Исподлобья пиля взглядом мужчину, Джесс чувствовал себя загнанным в угол зверем. Сил хватало лишь на леденящую сердце злость, связанный, он едва ли мог сделать что-то. Однако на язвительность у него всегда находилось сил. Ему все равно, подойдет ли этот мудак к нему и получит ли он пинок живот. Все равно, если его колкий язык приведет к тому, что его будут держать без воды. Уж лучше сдохнуть здесь. Господи, ему было так наплевать на то, что мужчина перед ним собирался сделать. Наплевать на любые его слова. Он не хотел его слушать.

Звук приближающихся шагов не пугает Джесса. Действительно, что он мог сделать с ним? Причинить боль? Перетерпит. Будет пытать? Ему нечего сказать, кроме как того, каким merda тот был. Убьет? Они все умрут рано или поздно. Все, с кем был Джесс, умирали. Ему уже давно пора отправиться вслед за теми, кто стоял плечом к его плечу. Стоило умереть еще до того, как начался весь этот хаос. Он не хотел так жить. Никогда. Не хотел видеть, в каких монстров превращаются люди в истерии. Не хотел видеть столько насилия и смертей. Для чего все это вообще было?.. Подошедший мужчина грубо поднимает его голову за подбородок, выдергивая из мыслей. Желание со всей силы пнуть его ногами невыносимо. Если бы он только мог... — Только посмей меня тронуть, stronzo, иначе, — ослабший голос смешивается с утробным рычанием, пока его не прерывает окатившийся по помещению шум. Резкий, похожий на выстрел — за пять лет Джесс больше не спутает его ни с чем. Вперемешку с внезапным человеческим криком. Отвлеченные, они оба смотрят куда-то в потолок, пытаясь понять, что происходит где-то сверху. Удивление внезапно сменяется на мерзкую насмешку на лице. — Кажется, у вас не все так хорошо, да? — в противном легком смехе Джесс устало откидывает голову на стену, когда мужчина отпускает его. Его походка стала заметно нервной. Он мечется несколько шагов туда-сюда по комнате. Ждет, что будет дальше. А после бросается к Джессу, чтобы направить на него пистолет, как когда-то на Джоэля.

Твои друзья за тобой? Даже не надейся, что у них что-то выйдет.

0

3

Джейк глубоко вдыхает тяжелый, душный воздух и чувствует запах приближающегося дождя. Ни единого дуновения ветра. Природа будто замерла в ожидании чего-то грандиозного. И без того серое небо затянуло темными тучами, а внутренний голос тихо шепчет в затылок: "уходи". Но Райли только тихо раздраженно цыкает и продолжает всматриваться в оптический прицел своей винтовки. Один, два, три, четыре. Один. Один, Два. Четверо на палубе, Двое трутся у капитанской рубки и еще один отсыпается на уходящей вверх мачте. В общей сложности - семеро. Но сколько из них еще не поднялись на верхнюю палубу? Сколько из них еще там, в трюме? Может быть, это все люди, что находились на небольшой речной барже, скорее всего, ранее принадлежавшей какой-то частной компании для перевозки личного груза. Совсем маленькая, больше походившая на переоборудованную яхту. Впрочем, может быть, так оно и было. Сейчас уже сложно было сказать, как судно выглядело раньше и не стояло ли оно в простое еще до начала эпидемии. Проржавевшие бока сильно потерты. Неухоженность убила на них прежнее убранство и только в некоторых местах можно было увидеть потрескавшийся налет возможно когда-то голубой краски. Джейк заметил ее случайно. Раньше в этом районе никаких суден не стояло. В самом городе было мелковато для крупногабаритных кораблей, а ударившиеся в панику люди уже давно побросали свое имущество и если что-то здесь когда-то было, то уже давно разграбилось, разобралось и было перегнано в более укромные места. Туда, где столь привлекательная побрякушка не будет привлекать внимание крупных поселений и таких вот случайных, залетных прохожих как сам Джейкоб. А ведь он действительно оказался здесь случайно. В прямом смысле, просто проходил мимо, осматривая ближайший район и услышал выстрелы. Стреляли без глушителей. Ничего не боялись. Совсем-совсем рядом. Джейку стоило лишь подняться на ближайшую к нему крышу и осмотреться. И какого же было его удивление, когда он заметил мерно покачивающийся на воде кораблик, которым здесь еще пару дней назад даже и не пахло.

Те самые двое, что терлись сейчас у рубки, подчищали стянувшихся к борту ходячих. Короткими очередями они отстреливали зомби еще до того, как те подступали к опущенному на берег трапу. Несомненно, кого-то ждали. И эти кто-то не заставили себя ждать. Еще несколько человек вышли как раз с той стороны, с которой поднялся на крышу Джейк. Не исключено, что они могли пересечься на земле, но тут дело случая. Его там уже не было. Он имел честь наблюдать их приход теперь со стороны и, не сказать бы, что был доволен тем, что он увидел. Двое из пришедших волочили на себе человека. Парня. Судя по тому, что сам тот был идти не в состоянии, да и одет был явно не по форме тех, кто его тащил, выглядело это все, так сказать, не очень приятно. Мертвая земля полнилась слухами. О работорговцах не слышал, пожалуй, только самый неосведомленный. Не факт, конечно, что оно было так, но вряд ли парня вели сюда по собственному желанию. И где-то под ребрами неприятно потянуло. В голову снова пришла мысль о том, что ему катастрофически не хватает времени. До этого успевший четко выстроиться в голове план, медленно, но верно шел по всем известному месту. Он планировал просто наблюдать. Палуба судна была пуста, а значит если на нем и имелся какой-то груз, то только в трюме и вряд ли его было много. Наб-лю-дать. Лишь для того, чтобы убедиться, что сюда больше ничего не принесут. А если принесут, быстро добраться до своих и маякнуть, что их ждет крупная добыча. Он привык здраво оценивать свои возможности. Понимал, что этих ребят там точно не двое и штурмовать все это дело в соло было бы как минимум неразумно. Если же баржа так и осталась бы пуста, он бы просто ушел. Но, как это бывало в преобладающем большинстве случаев, если ты не импровизируешь на ходу, а чего-то заранее ожидаешь, все выходит ровно не так, как тебе бы хотелось. Груз на это судно принесли куда более ценный, чем Джейкоб ожидал. Вот оно, то само гребаное чувство, что так мешает ему жизнь. Чувство справедливости? Чувство жалости? Ему сложно ассоциировать это с чем-то конкретным, но злость слишком ярко бурлит где-то, дергает на уровне висков. Не было времени. У него не было времени, чтобы вернуться в поселение за подкреплением, потому что теперь в любой момент эти ребятки могли куда-то отплыть и увезти за собой того, кого они привели. Ибо другой поклажи они за собой не тянули и выходить с баржи, видимо, не собирались. Мостик был бережливо убран на палубу.

И вот он здесь, где-то спустя час ожидания чего-то и практически бесцельного пересчитывания единиц противника. Закинув винтовку на плечо, закуривает сигарету и перепроверяет магазин своего верного друга Глока. Спускается с крыши по шаткой пожарной лестнице и идет в сторону баржи, смотря за тем как народ на ней заметно оживляется, высматривая его фигуру издалека. Не стреляют. Уже хорошо. Плохо только то, что нового плана у него не было от слова вообще и он понятия не имеет, что будет делать, когда дойдет до них. Хорошо, что они же предварительно зачистили здесь ходячих. Отстреливаться по пути еще и от зомби было бы весьма проблематично. Да и выглядел бы он весьма агрессивней в этот момент. Возможно, его бы даже не подпустили так близко, как ему удается подойти сейчас. - Ты от Уоллиса? - Джейк поднимает взгляд на говорившего с ним мужчину и дотягивает сигарету, выдерживая небольшую паузу. От кого, блядь? признаться честно, он даже не расслышал от кого он, но, тем не менее, коротко кивает. - А я, что, похож на дебила, который от нехер делать сунулся бы к вооруженным людям в одиночку? - Должно быть, не похож, раз незнакомец делает жест рукой, призывая снова опустить мостик. Видимо, именно он тут за главного. Райли натягивает на лицо бафф, поднимается по импровизированному трапу и оказывается сразу же приглашенным за стол переговоров. В прямом смысле - стол. Ребятки решили перекинуться в картишки и пили что-то из немаркированной бутылки. По цвету походило на ослиную мочу, но ему, слава богам, и не предлагали. - У нас только мальчишка. С остальными не сложилось. Брать будешь? - Джейкоб склоняет голову и, всматриваясь в темные глаза человека напротив, пытается сделать как можно более задумчивый вид. Трое - рядом. Двое - у рубки. Один на мачте. Где еще один? Сколько в трюме? Мозг работает несвязно и лихорадочно. Так бывает, когда даже не знаешь какую цену назначали за сделку о которой ты нихера не знаешь. Попросить показать "товар" и попытаться хотябы спрыгнуть с ним в воду? Не вариант. Они не смогут уйти вдвоем, если по ним будут палить сразу из шести стволов. Из пяти. Один все еще продолжает сладко спать, судя по тому, что его любопытное заспанное ебало все еще не виднеется на горизонте. - Сумка на обмен в ближайшем здании. Пусть твои ребята заберут столько, сколько полагается за одного, а мы пока посмотрим на товар. - Мысль о том, что он вообще зря в это все полез, приходит весьма запоздало. Ситуация крайне тупиковая, а надеяться на какое-то чудо - это что-то из рода фантастики. И он едва давит в себе облегченный выдох, когда человек напротив соглашается с ним. Но партия еще не доиграна. Пока эти люди продолжают чинно перекидываться картами, Джейк отодвигается на своем стуле от стола и наконец-то улавливает фигуру еще одного человека. Того самого, которого он потерял, когда поднялся сюда. Тот какое-то время сверлит его немигающим взглядом. В его голове явно идет тяжелый мыслительный процесс. И, видимо, когда этот процесс останавливается, он решает раскрыть свой рот и изречь одну единственную фразу, которая заставляет бодрый разговор за столом в одно мгновение смолкнуть: - А за пацаном разве не бабу должны были прислать?

Ждать осмысления этой фразы другими участниками этого цирка уродов Джейкоб не стал. Первое, что он сделал, это вытащил из кобуры пистолет и прежде чем парни, носившие на плече автоматы успели их спустить, дал две головы. В какой-то момент ему показалось, что он буквально слышал в левом ухе свист от выпущенной в его сторону пули, а уже в следующий пинком ноги переворачивает гребаный стол. Послышался звук бьющейся бутылки. В нос пахнуло резким запахом спирта, когда ему пришлось перемахнуть через сброшенное препятствие, чтобы увернуться от замаха железной арматуры в руках подписавшего ему приговор человека. Весьма своевременно. Раздуплились двое у рубки и о металлическое дно импровизированного укрытия рассыпалась дробь выстрелов. Благо, что к этому времени он уже успел сдавить горло человека, которого он изначально расценил как лидирующую единицу и парень с арматурой быстро отмахнул сигнал о прекращении огня. Чтож, лазейка была найдена. И вместо того, чтобы прострелить ублюдку башку, приходится вздернуть его на ноги, наглядно демонстрируя всем, что, в принципе, не против это сделать. - Парня. Сюда. - Временное затишье, в котором никто не делает ровным счетом ничего, заставляет потяжелеть и без того сбившееся дыхание. Было такое ощущение, что все к чему-то прислушиваются. Дураков, как оказалось, нет. Действительно прислушиваются. Переулок возле реки ожил и оттуда вывалились порядка десяти ходячих. Но рука Джейкоба не дрогнула. Он все так же продолжал прижимать дуло пистолета к виску заложника и не собирался предпринимать никаких действий. Он ждал и знал, что будет дальше. Как только мертвецы добрались до мостика, парни с рубки начали отстреливаться, чем дали ему шанс действовать дальше. И не только ему. Парень с арматурой снова замахивается и Джейку приходится выпустить из рук мужчину резким толчком вперед. Его голова таки находит свой последний приют, встречаясь с изогнутой железячкой и позволяет Райли сделать выпад, чтобы опрокинуть драчуна на дощатый пол палубы. В магазине его пистолета становится на один патрон меньше. Вместе с числом его противников. А потом еще на два, когда оба находящихся у рубки тела не по собственному желанию, но вынуждено тоже прекращают стрельбу, так и оставшись лежать там, на небольшой возвышенности. Предусмотрительно затащив мостик обратно на судно, Джейк перезаряжает магазин и двигается к лестнице, что ведет в трюм. Странно, что оттуда еще никто не поднялся. Возможно, если он не видел больше людей еще с крыши, их и не было?

Зажигалка - такое себе освещение, но это позволяет ему хотябы не идти в стены. В нижнем коридоре была абсолютная темнота. Но не успел он уйти далеко, как со спины послышался выстрел и Джейкоб дернулся в сторону, выронив из рук единственный источник освещения. Только теперь становится видно, что там, возможно в конце, есть тонкая полоска света за поворотом. Но ему приходится обернуться назад и сделать пару выстрелов наугад, в надежде, что ему удастся задеть стрелявшего. Ошибка. Это была ошибка. В суматохе он совершенно забыл о человеке на мачте. Видимо, стрельба привела его в чувства и заставила выждать нужное время. Чтож, он его дождался. Стреляться в темноту было не впервые. Короткие вспышки не помогали делать это прицельно, но стрельба в узком коридоре это как игра в русскую рулетку. Никогда не знаешь, когда в барабане будет именно "твой" патрон. И патрон Джейка его находит мгновением раньше, чем он сам слышит глухой звук падения противника на дощатую поверхность и стрельба прекращается. Боль была резкой, но быстро сходит на нет. В висках стучит собственное загнанное сердцебиение. Джейкоб приваливается плечом к ближайшей стене и, задыхаясь, сбрасывает с себя винтовку и тактическую разгрузку. Оно все становится невыносимо тяжелым и ему сложно идти дальше. Минута на то, чтобы перевести дыхание и крепче сжав пистолет двинуться дальше. Общая реакция в первые минуты после огнестрельного ранения часто проявляется возбуждением и неадекватной оценкой человеком своего состояния. Некоторое время у него сохраняется сознание. Признаться честно, Райли не может сказать, насколько он сейчас находится в сознании, но пока он способен идти, значит все не так уж и плохо. Значит нет ничего серьезного. Только тусклый свет от горящей в дальнем помещении свечи кажется ему таким ярким, что даже, пожалуй, слишком. Тем не менее он хорошо видит фигуру еще одного человека. Так смело возвышающегося над другим человеком. Безоружным. Так легко почувствовать себя Богом, смотря в лицо тому, кому даже и не дал шанса защищаться, да? Наверное незнакомец так себя сейчас и чувствует. Впрочем, Джейк не далеко от него ушел. Одной рукой упираясь в железный дверной косяк, он находит в себе и силы и желание поднять другую и нажать на спусковой крючок. И в этот момент тоже чувствует себя Богом, прямо в затылок решая судьбу того, кому даже не дал права защититься. Нажимает еще раз, для профилактики должно быть, но магазин пуст, а стоящий напротив стрелок уже завалился на бок и, кажется, уже точно не собирался ни по кому стрелять. И, что поменялось? Стало непривычно тихо. Судя по тому, как что-то барабанило о металлическую корму судна, небо таки разразилось проливным дождем. Джейк тяжело сглатывает непривычно густую, вязкую слюну и чувствует металлический привкус на языке. Только теперь понимает, насколько он устал. Насколько все его тело болит и как тяжело ему дышать.

- Эй, ты в порядке? - Джейкоб прищуривается, стараясь рассмотреть сидящего по другую сторону парня, но комната будто подернулась мутной дымкой и он несколько раз моргает, чтобы сбросить этот смог. И ему явно не нравится, когда ничего не меняется. Подойти поближе? Тоже не легко. Шаг, а ноги будто набили некачественной ватой. И куда делись его коленные чашечки? Приходится опереться спиной на стену и аккуратненько так сползти на пол. Вот так, вот так уже становится легче. - Дай мне пять минут, лады? Пять минут и мы уйдем отсюда. Теперь все будет хорошо. - Ему нужно всего каки-то гребаных пять минут, чтобы отдохнуть, да. Черт возьми, он уже и забыл, когда в последний раз настолько сильно хотел спать. Когда в его голове не было ни единой тревожной мысли, а веки сами закрывались в желании дать глазам возможность отдохнуть. Забыл, когда его тело было настолько расслабленным и когда, мать его, ему в последний раз было так хорошо. И он даже не старается сопротивляться этим ощущениям. Всего. Пять. Минут.

0

4

Людям с оружием в руках лучше не перечить и пытаться их успокоить. Особенно когда пробуждающаяся паника на лицо. Слишком резкие, порывные движения. Заметавшийся повсюду боязливый взгляд. Вопреки рекомендациям, Джесс бы плюнул говнюку в лицо, а после сжал его руку, недвусмысленно подводя дуло к своему лбу. Смешно, как потерянный контроль отразился в мужчине тревогой. Смешно, как тот тщетно пытается вернуть его себе, направляя оружие на связанного парня. Джессу смешно с того, как переменилось чужое лицо под звуки выстрелов. Ему все равно, кто действительно был там — спаситель или очередной враг, что либо пристрелит и его, либо заберет с той же целью. Джесс уже успел похоронить себя в этом моменте. Успел решить, что наставленный на него пистолет рано или поздно выстрелит. Всё всегда заканчивалось очередным бездыханным телом, и наконец настала его очередь. В последующей борьбе не было смысла. Он перейдет лишь от одних мук к другим, от одних рук к другим, от одного выматывающего дня к другому. Пусть идиот перед ним считает, что волен вершить его судьбу. Джесс решил все за него уже давно. Лишь бы шум в голове скорее прекратился. Лишь бы этот противный голос закончился. Лишь бы вечной борьбы больше не было. Джесс гордо вскидывает подбородок, с трудом делая глубокий вдох, пытаясь перебороть загнанное сердце. Ему страшно видеть перед направленное на него дуло? Равнодушие вперемешку с насмешкой подавит это чувство в темном взгляде. Страх убивает разум. От него нужно избавиться. Джесс же готов принять судьбу. Пускай все тело напряжено в ожидании. Пускай тянущиеся секунды кажутся вечностью. Пускай Джесс уверен, что СЕЙЧАС наставленный на него пистолет — уже не угроза.

Он его убьет.

Господи, он убьет его прямо сейчас!

Выстрел бьет громкой волной бьет по ушам. Джесс инстинктивно жмурится. Все тело сжимается испуганно. В мгновение по нему прокатывается леденящий душу холод.

В последнюю секунду он чувствует окропившие его лицо капли чего-то вязкого.

Джесс слышит пульсацию собственной крови в ушах, чувствует, как сердце готово вырваться из груди. Слышит, как громко вырывается воздух из его рта, как тяжело вздымаются его плечи с каждым актом дыхания.

Чувствует... он жив?

Осевшие на лице капли раздражают кожу. Это... кровь? Его ноги упираются в мешком упавшее тело того, кто только что наставлял на него пистолет, и Джесс невольно вскрикивает, больше вжимаясь в угол. Боже мой, боже мой, он убил его! Еще до того, как в Джесса успели выстрелить! Он поднимает ошарашенный взгляд в сторону показавшегося в проходе мужчины, смотря на него, как на свой рок. Кто это? Что он собирается сделать? Сбивчивое сознание с трудом разбирает чужие слова. Пускай чужой голос, кажется, не навредит. Пускай он кажется успокаивающим. «Теперь все будет хорошо», и разуму хочется верить в это. Джесс закрывает глаза на пару секунд, чтобы облегченно выдохнуть и попробовать дать напряжению уйти. Не получается. И руки связаны до сих пор. — Я не могу подняться, — находясь в таком положении. Ему нужна помощь, и просить о ней очень сложно. Пускай Джесс догадывается, насколько беспомощно и жалко он выглядит прямо сейчас. Отвратительно с себя самого. Он вновь поднимает на своего спасителя (?) взгляд, чтобы... — Эй, это ТЫ в норме? — люди в норме не съезжают по стенке ВОТ ТАК. — Слышишь меня? Как тебя зовут? — он ждет несколько секунд, чтобы услышать в ответ лишь тишину.

Santo cielo, только не это, — что ему делать? Что ему делать, когда единственный человек, не желающий ему зла, теряет сознание? Как ему выбираться отсюда?! Взгляд хаотично ищет хоть что-то в этой окутанной мраком комнате. Мертвое тело. Ему нужно попробовать обыскать карманы. Слишком много усилий уходит на то, чтобы держать баланс и развернуться к тому спиной. Чтобы подползти поближе, так, чтобы связанные сзади руки могли ощупать чужие карманы. Какая-то мелочь, фонарик вываливаются из дрожащих рук... Все не то. Пока пальцы не ощущают нечто похожее на складной нож. Наконец-то. Ему потребуется еще время, чтобы из неудобного положения пытаться разрезать веревки.

Ноги путаются, ослабленные руки еле дают подняться, но Джесс тут же бросается в сторону завалившегося к стене мужчины. Нет, нет, нет. Он точно не лег отдохнуть 5 минут. Травматический шок обманчив. Джесс падает перед ним на колени, тут же с ожиданием чего-то цепляет пальцем ткань баффа, чтобы стянуть его с лица. С губ срывается тихий ох, когда перед ним раскрывается лицо спасителя. Когда чужие губы оказываются окрашенными в вязкую темную жидкость. Кровь. Джесс касается щеки, смотря на безответный помутненный взгляд, тут же соскальзывает к шее, пытаясь прощупать пульс в сонной артерии. Слишком слабый. Грудь едва вздымается, дыхание поверхностное. Он должен быть ранен. Куда? В этой невыносимой темноте ничерта не видно! Руки тут же стягивают с чужих плеч куртку, чувствуя растекающуюся по кофте пятно влаги, без раздумий снимают и ее. — Oddio... — шепот срывается с испуганным выдохом, когда в свете свечи в груди зияет рана. Что ему делать? Что ему делать с этим?! — Только не это, — Джесс хватается за стянутую с мужчины кофту, в спешке скручивает ее, пытаясь сделать из ткани хоть какое-то подобие давящей повязки, обматывает ею грудь. Хоть как-то прикрыть слепую — рука забирается под чужую спину, вынужденная осматривать ту наощупь, чтобы подтвердить предположение — рану. У него даже нет ничего воздухонепроницаемого рядом, чтобы прикрыть отверстие в плевральной полости. Даже никакого дурацкого огрызка пакета! Держа руки на ране, Джесс напугано оборачивается в надежде, что позади него окажется хоть кто-то, кто готов выполнять поручения. Что будет, кому крикнуть, чтобы срочно принесли инструменты. Что за ним будет шкафчик хоть с каким-то набором для оказания первой помощи. Адреналин выбрасывается в кровь с осознанием, что он остался один на один с раненым. Непонятно где. Без какой-либо надежды на помощь. Что жизнь человека перед ним зависит полностью от его действий ПРЯМО СЕЙЧАС. — Господи, у них есть здесь хоть что-то?! — Джесс стискивает зубы крепче, пытаясь подавить в себе чувство беспомощности и желание жалобно заскулить от безысходности. Он не может оставить мужчину вот так вот здесь. Он не может остаться в живых сам, без него! — Подержись еще немного, прошу, — Поднимаясь на ослабленных ногах, Джесс пытается торопиться, как только он может. Свеча останется здесь, позже он подставит ту ближе к раненому. Руки цепляют с пола чужой динамо-фонарь и запускают его, освещая дорогу по коридорам. Ему нужно найти хоть что-то и как можно быстрее.

Эй, — все почти валится из рук, когда Джесс вновь падает рядом с мужчиной. — Все будет хорошо, — его голос дрожит, но, раскладывая рядом с собой предметы из найденной аптечки и хирургические инструменты, он чувствует каплю облегчения. — Все будет хорошо, слышишь? — не слышит. Раненый должен был быть уже давно отключке. Или же Джесс говорит это самому себе, когда трясущаяся рука берет бутылочку медицинского спирта. В экстренной ситуации головная боль незаметно отходит на второй план, а мысли вьются удивительно складно и упорядоченно в один план. Ему нужно осмотреть рану. Убедиться, что — он ведь слышал выстрелы — пуля до сих пор где-то в раневом канале. Он нашел невскрытые упаковки со стерильными шприцами. Естественно у этих людей был морфин для применения по прямому назначения или нет. Ранение кажется не слишком большим, остатков шовного материала должно хватить, чтобы иглой свести края раны. От пневмоторокса — введет катетер во второе межреберье. И станет легче. Обязательно станет легче. Им нужно продержаться лишь еще немного. Джесс поможет, набирает анальгетик, рассчитывая дозу в голове, прикидывая, сколько возьмет такое крепкое тело. Пусть боль отпустит, и раненый не проснется среди всего этого ужаса. А Джесс обязательно будет рядом. Он не оставит его одного.

Джесс в очередной раз склоняется над едва освещаемым свечкой мужчиной. Прошел час с момента, как он наложил последний шов и обработал рану перед тем, как забинтовать чужую грудь. Тот все еще отходит от наркотика, и это хорошо. У него будет время, чтобы дать организму послеоперационный отдых. Джесс вновь прислушивается к чужому пульсу, затем — к дыханию, проверяя, все ли в порядке. Всматривается в его лицо, как если бы тот был в здравом сознании. Он не может позволить себе упустить момент, если чужое состояние внезапно ухудшится. — Хэй, — из взгляда едва ли скрыть беспокойство, когда парень осматривает его. Пулю удалось извлечь. Мужчине повезло, что та прошла латерально, задев правое легкое, но не расположенные медиально магистральные сосуды и — слава Богу — не сердце. — Я не дам тебе умереть тут, — он останется здесь и будет следить, пока раненый не придет в себя. Это его... долг? Благодарность за спасение? Он просто не мог по-другому. Помочь мужчине выжить — единственное, что держит его здесь. Живым. — Я вызвал помощь. Надеюсь, они скоро придут, — укладывая незнакомца, он нашел в его вещах рацию. Пришлось передавать сообщение наобум, а заодно проверить, в какие помещения спустили Джесса. Спутанность сознания после отключки даже не дала ему мысли о том, что все это время его держали на старой барже. Они не могли оставаться здесь слишком долго. Что, если за ними кто-то придет? Что, если в этих условиях в ране пойдет заражение? Джесс не может держать мужчину здесь несколько дней, пока тот не восстановится. Не может сидеть здесь без еды и воды, в то же время — оставить человека с пулевым ранением одного. Руки дрожат. Он вновь чувствует себя растерянным и совершенно напуганным, пускай самые важные первые минуты прошли. Пускай он сделал все, что было в его силах. Ему пришлось выложиться на полную, чтобы расплатиться с мужчиной хоть каплей того, что тот ему вручил. Господи, как же это ужасно. Как же все это было бы бессмысленно. Умереть, спасая того, кто хотел уйти.

0

5

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Раз-два-три-четыре...
Джейк медленно моргает, стараясь удержать себя в легкой полудреме, но не поддаться сну. Он и не знал, что это бывает так сложно. Столько лет беспокойного сна, коротких урывков мнимого отдыха. Когда только закрываешь глаза, но, кажется, в ту же минуту уже подрываешься со спального мешка, чувствуя как по виску стекает горячая капля пота. Когда завис, застрял где-то между прошлой жизнью и нынешней. Когда грань между ними осталась настолько размытой и нечеткой, что уже не понимаешь когда живешь на самом деле, а когда видишь очередной эпизодический сон. Звуки, запахи, эмоции, сами ощущения кажутся ему реальными и нереальными одновременно, пока не открываешь упаковку с очередным снотворным, не выкатываешь на ладонь как минимум две таблетки и не глотаешь их практически насухую, ибо воды у тебя осталось всего на пару глотков, а до поселения еще идти и идти. И только тогда приходит тишина. Только тогда приходит спокойствие. Только тогда он не видит ни реальности, ни снов. И в этот момент чувствует себя по-настоящему живым. Что же сейчас? Сейчас он не помнит, запускал ли руку в нагрудный карман своей куртки, чтобы вытащить оттуда заветный коробок. Сглатывает, но не ощущает горького привкуса на языке. Так почему же тогда так хочется спать? Почему под ним явно нет спального мешка? Пальцы на руке дрогнули, сквозь перчатку ощупывая гладкую металлическую поверхность. Гладкую. Рука скользит словно по воде. Растирает по ладони скользкую жидкость. Она не везде. Только рядом с ним. Лонгслив неприятно прилип к коже и он морщится, с тяжелым выдохом пытаясь сесть прямее. И комната в ту же секунду пошатнулась, а сознание лихорадочно пытается понять: где он? Вдох. Выдох. Вдох. Неровно и хрипло. Так точно не должно быть. Вязкий комок собирается в горле, но при попытке сглотнуть его пищевод сводит в резком приступе рвотного позыва, а грудь сдавливает так, что он бы, наверное, душевно выматерился, если бы мог. Из груди вырывается только сдавленный хрип. Пять. Минут.

В какой-то момент ему кажется, что он все-таки уснул. Но чужой голос различает сразу же. Будто тот находится где-то совсем рядом. На фоне барабанной дроби дождя он звучит ярко и отчетливо и Джейк поворачивает голову в его сторону, прижимая руку к потянувшему болью подреберью. Снова смаргивает, пытаясь настроить четкость картинки и, кажется, наконец-то понимает, где он. Точно. какое-то время назад он поднялся на чужую баржу, надеясь на то, что может помочь какому-то парню, но не рассчитал силы. Нет, людей тут было не так много. Просто... Просто в какой-то момент он ошибся. Ошибся, а теперь, пытаясь найти в себе силы чтобы подняться и развязать беднягу, понимает, что просто не может это сделать. А ведь он думал об этом всего какой-то месяц назад. Думал о том, что продолжая ошибаться он когда-нибудь оступится и не вывезет. Он не очень любил знакомиться со встречающимися ему на пути людьми. Раньше. До того, как после начала эпидемии нашел место и людей, с которыми ему захотелось болтать просто без умолку. После практически бесперебойного молчания. Сейчас ему тоже очень хочется назвать своё имя. Но ещё больше хочется узнать имя как-то слишком быстро оказавшегося рядом с ним парня. Он все-таки отключился? Взгляд к незнакомцу возвращает, когда тот так непредусмотрительно снимает с него бафф. Совсем не бережет себя пацан. Но рука у него теплая. На контрасте касающаяся от чего-то прохладной кожи. Мягкая и приятная, скользит по жёсткой щетине вниз, к шее и задерживается там. А он смотрит. Цепляясь взглядом за каждую веснушку на чужом лице, старается толи не потерять сознание снова, толи все-таки ответить хотябы на один его вопрос. Джейк. Меня зовут Джейк. Назови мне СВОЁ имя. Я хочу его знать.

Но тот не называет. И вообще, кажется, ругает его? Но на каком языке? И, собственно, за что? За что ты ругаешь меня? Дурацкий вопрос, должно быть, который опять же остается без ответа. Хмуря брови, Райли всматривается в чужое лицо до тех пор, пока ему не приходится зажмуриться от очередного слишком дискомфортного ощущения в груди, когда парень стаскивает с него его форменную куртку и лонгслив. Руки прыткие, горячие, по телу скользят и когда останавливаются на ране, что-то в голове щелкает. В какой-то момент развалившийся на мелкие части пазл начинает медленно собираться в единую картинку назад. И как только последняя утерянная деталь становится на свое место, приходит осознание происходящего. Джейк знает кто он. Он знает, что не более чем минут сорок назад поднялся на чужую баржу, забитую вооруженными людьми, при этом совершенно не понимая, что именно собирается делать. Знает, что с трудом выиграл бой наверху и знает, что... Знает, что проиграл еще один когда спустился в трюмные помещения. А теперь он понимает, почему этот парень его ругает. Почему его лицо выглядит таким обеспокоенным и почему вот прямо сейчас он решает оставить его одного. Но не понимает, почему старается поднять руку, чтобы зацепиться за его запястье. Потому что... Страшно?

Самой большой ошибкой, которую вы можете совершить в своей жизни, является постоянная боязнь ошибаться. Он боялся и ошибся. Но никогда не давай страху поражения удержать тебя от игры, да? И он не давал. Но сейчас буквально кожей ощущает, как это липкое, затягивающее чувство холодом расходится по затылку и градом колких мурашек спускается вниз по позвоночнику. Как до этого относительно ровное дыхание напрочь сбивается и начинает вырываться из груди короткими, нервными, сбитыми толчками. Бешенный стук собственного сердца в ушах. Испарина прошибла тело и вместе с ней приходит тошнота и приступ острой, дробящей мозг в щепки боли. Крепко, до скрежета сжимая зубы, он давит в себе желание закричать и зажмуривает глаза. В плечи, в руки снова приходит напряжение, натягивая мышцы до затяжной судороги. Вдох. Выдохнуть уже не получается и он поднимает мутный, ошалевший взгляд к вернувшемуся к нему человеку. Все будет хорошо. Все будет хорошо. Все будет хорошо! Повторяет про себя эти слова как мантру, пытается кивнуть, сказать: Я верю тебе. Но слова снова становятся поперек горла, потому что где-то там все еще остался этот гребаный, "вдох", а в уши забили деревянные пробки. Знакомое чувство, да? Там, под толщей обвалившегося бетона было точно так же. Холодно, глухо, больно и страшно. Там были мертвые тела твоих самых дорогих людей. Там пахло смертью. Здесь... Здесь Джейкоб хватается за чужое запястье свободной рукой, практически не чувствуя как тонкая игла входит под кожу. Зато он чувствует тепло чужой руки. Живое тепло. Расходящееся от предплечья и до самых кончиков пальцев. И наконец-то он может сделать выдох. Боль, до этого момента сковавшая его буквально по рукам и ногам медленно отходит, мышцы расслабляются, а пальцы перестают так крепко сдавливать чужое запястье. Он облегченно запрокидывает голову, какое-то время смотрит в темный потолок и сделав еще один глубокий, живительный вдох, закрывает глаза. Нет. Здесь не пахло смертью. Здесь пахло солнцем.

Первое, что чувствует Джейк после того, как приходит в себя, это как от жажды першит в горле. Он проводит языком по сухим губам и ощущает себя так, будто кто-то не хило так, явно до сотрясения, приложил его по голове и вывез в самую жаркую пустыню, чтобы бросить там умирать. Он щурится от кажущегося ему слишком ярким света единственной свечи и в какой-то момент думает, что все действительно так. Если, конечно, он не умер и так не выглядит его персональный Ад. Но когда свет заслоняет склонившийся к нему человек, эта теория резко отпадает. Таких точно не завозят в адские угодья. Такие, совершенно точно, обитают чуть выше. Если и не в Раю, то уже во вполне известном ему месте. На земле. Хотя, насколько позволила ему его отвалившаяся напрочь память, когда он в последний раз был на обетованной, там дела обстояли чуть лучше чем могли бы обстоять в Аду. Поэтому, когда парень начинает с ним говорить, он еще какое-то время молча всматривается в его лицо, не особо концентрируясь на словах. И ему кажется, что он где-то уже видел его, но что-то явно упустил. Но, что? Сколько бы он не старался, мыслительный процесс в его голове никак не запускался. Поэтому для начала он пытается выйти из весьма неудобного для разговора положения, чуть приподнимаясь и стараясь как минимум, опереться хотябы на один локоть. Выходит. Но голова неслушная и ватная. Поэтому, приходится снова откинуться назад, цепляясь поплывшим взглядом за парня и, тяжело сглотнув, таки заговорить с ним. - У тебя глаза такие красивучие, но такие грустные. - Собственно, в них он сейчас и старается всмотреться, понимая, что и не врет как бы. Так оно и есть на самом деле. - Тебя обидел кто? - Почему-то этот вопрос кажется ему сейчас абсолютно жизненно важным? Ни то чтобы он был в состоянии прямо сейчас подняться и идти выяснять, кто обидел пацана, но он вполне себе готов вписать это в свои планы на будущее. Почему так? За что? Не знает. Но от чего-то уверен, что так оно и должно быть.

0

6

Джессу страшно пускать в голову одну-единственную мысль, что еще некоторое время назад он мог бездыханно лежать на месте того мужчины. Его мертвое тело, как напоминание, до сих пор было в нескольких метрах от них. И решающим был всего лишь один выстрел, одна секунда.

Сердце все еще билось слишком громко, а напряжение не отпускало. Циркулирующий в крови адреналин будет действовать еще какое-то время, держа Джесса наготове, как взведенный курок. Он до сих пор вновь и вновь обращается к тому чувству — он чувствует себя живым. Прямо в этом моменте. И все, что произойдет с ним дальше, полностью в его руках. А на его плечах — тяжелый груз ответственности за чужую жизнь, о котором он не просил, но теперь так отчаянно за него цепляется в желании жить.

Джессу сложно перебороть желание дергаться и каждый раз перепроверять, все ли в порядке со швами, отходит ли от морфина мужчина, облегчилось ли его дыхание от восстанавливающийся функции легких и введенной камфоры. Чистые бинты уже обмотали грудь и скрыли под собой аккуратные швы. Следующую перевязку стоит сделать только на следующий день. Он до сих пор почти не откликается на его голос. Пульс и дыхание были в норме. Странное, но вполне себе объяснимое желание не покидать раненого борется с мыслью, что Джессу нужно уйти. Недалеко, разумеется. Хотя бы выглянуть из трюма и спокойно осмотреться. Им нужна была хотя бы вода, пока за мужчиной не придут те, кто получил на уже настроенной частоте рации сигнал. Джесс опускает взгляд на лежащего рядом с ним мужчину. Он... так не хочет его оставлять. Как будто в ту же секунду, как только он уйдет, что-то случится. Ему приходится напряженно свести брови, пытаясь понять, чем именно обусловлен его страх. Разум твердит, что ничего не успеет произойти за это время. Сердце же обливается кровью. Не потому ли, что Джесс заметил, как в безмолвной просьбе чужая рука сомкнулась на его запястье прежде, чем морфин был введен в его вену? Или же потому что в тусклом свете свечи Джессу кажется, что приоткрывающийся взгляд глаз направлен на него? Он не хочет, чтобы мужчина отошел от анальгетика и обнаружил себя одним. Он не хочет оставлять его одного.

Ти-и-ише, — неловкие движения резко выводят из раздумий. Джесс реагирует на чужие попытки подняться инстинктивно, хватаясь за крепкое плечо. Как только он почти собрался с силами, чтобы обыскать баржу, но, кажется, седативное действие морфина стало отпускать раненого, возвращая того в сознание. Кучерявая прядь мешается, когда Джесс нависает над мужчиной и всматривается в его лицо, вдруг освещаемое чуть лучше. Взгляд спутанный, рассеянный. Неловкая мысль о том, что ему хотелось бы увидеть того отчетливым, трезвым, что он хотел бы узнать этого человека, тут же сгоняется прочь. — Ты под морфином. Полежи еще спокойно, — наверное, раненый чувствует сейчас себя отвратительно, в перемешанном сознании приходя в себя. Помнит ли он то, что произошло? Джесс осторожно помогает ему лечь обратно и уже тянется, чтобы поправить накинутую на мужчину одежду, но его слова сбивают его с толку. Глаза красивучие, но грустные. Какая глупость. Глупость, отчего-то вызвавшая на до того встревоженном лице легкую улыбку. — Pazzo, — Джесс тихо смеется, выпрямляясь, и берет в руки чужую кофту, расправляя ее. Пускай чужой вопрос заставляет загнать себя в собственные воспоминания. Неприятные. Нет, он не хочет тонуть в них. Пусть идут прочь. — Тот, кто меня обидел, уже мертв благодаря тебе, — единственное, что он, сохраняя прошлую усмешку в голосе, находит для ответа спустя некоторое время молчания. Но тут же пытается переключиться на другое. — Помоги мне немного, — он уже сто раз проверял, что с бинтами все в порядке. Если Джесс собирается уйти, ему стоит одеть мужчину в его прошлую одежду. Не хотелось бы, чтобы тот замерз в его отсутствие. Не позволяя раненому делать лишних движений, Джесс пытается разобраться с его одеждой. Сначала — кофта поверх бинта. Только затем — вновь продеть руки в рукава куртки и застегнуть ее. Пусть греется. Железные стены холодны. Джесс поищет ткани, чтобы раненому было удобнее отдыхать.

Я скоро вернусь, — последнее, что Джесс бросает мужчине, прежде чем подняться и покинуть помещение вместе с фонариком. В спешке он успел найти лишь небольшую комнату — по типу каюты — с медикаментами и инструментами. Ему повезло, что та была неподалеку от них и искать пришлось недолго. Вся остальная тьма трюма выглядела зловещей. Коридор, ведущий куда-то в бесконечность. Очертания мешка посреди него. Джесс перешагивает крайне осторожно. Не зря. С другой стороны в свете фонаря виднелось окровавленное лицо человека. Холодок проходится по спине. Двое в трюме. Именно эти выстрелы Джесс слышал, будучи перед лицом смерти? Неподалеку оказывается еще одна дверь. Джесс светит сквозь стеклянное окно внутрь, замечая, как фонарь освещает стол, несколько ящиков, провиант. Ему нужно туда, однозначно. Но дверь не поддается. Чертов замок, кажется, эти люди не доверяли и друг другу, раз уж закрывали свои припасы от всех. Первая мысль — вернуться к двум телам и, пытаясь перебороть себя, обыскать их карманы. Но Джесс надеется на удачу и на то, что лестница наверх даст ему хоть что-то.

А наверху — свежий прохладный воздух, затянутое темными тучами небо и дождь. Надо же, все это время он даже не обращал внимание на то, как капли отдают по железу баржи звучной дробью. Дождь путается в его волосах, смывает с лица грязь чужой крови. Он и забыл про нее. Джесс на пару секунд закрывает глаза, подставляя лицо под обрушившиеся на него дождевые капли, и лишь после осматривает палубу. Первая возникшая мысль — здесь был хаос. Разбросанные по дощатому полу тела. Сбитый столик со всем хламом, что лежал на нем. Очередной мертвец у входа в рубку. Боже... Это все сделал его спаситель или внутри группы случился разлад? По причалу до сих пор ходили привлеченные на выстрелы зомби. Они не реагируют на фигуру Джесса, но хорошо, что связывающий землю с баржей мостик убран. Шум дождя скрывает все за собой. А еще торопит Джесса побыстрее скрыться в трюме, а потому ищет ключи тот беспорядочно, вытряхивая лишний хлам из карманов трупов, пока под рукой у одного из них не находит ту самую вещицу.

По коридору за ним тянется хлюпающий звук его шагов. Он затянул, и теперь промокшая под дождем одежда отдавала холодом. Ничего. В общей каюте много постельного белья, в котором можно будет греться. Одну груду, под раненого, он уже несет под мышкой. В другой руке болтается небольшая бутылка с водой — Джесс прежде принюхался и отпил от нее глоток, убеждаясь, что та до сих пор чистая. Хотя бы получилось смочить горло. Остальное уйдет на раненого.

Что ты... — все ткани падают из руки Джесса в метре, как только он замечает сидящего мужчину. Взгляд молниеносно впивается в небольшую коробку в чужих руках и виднеющиеся оттуда сигареты. — КАКОГО ХРЕНА?! ТЫ СОВСЕМ НЕНОРМАЛЬНЫЙ?! — бутылка воды с шумом падает у раненого, и уже свободной от нее рукой Джесс одним движением вырывает из крепких рук пачку. — У тебя прострелено легкое, и ты серьезно решил, что сейчас самое время для сигареты?! — ему без разницы, в какой угол с размаху летит эта пачка. Он лишь гневным взглядом смотрит на уже, видимо, пришедшего в сознание раненого как на того, кто только что мог испортить все его чертовы старания. Зачем он вообще пытался его спасти, если этот идиот решил угробить себя сам?! Возмущение вырывается из его груди тяжело вздымающимися плечами и забившимся в злости сердцем. Джесс мечется по помещению от трупа до раненого, в гневных раздумьях смотря, как за его ботинками остаются влажные следы. — Вода чистая. Можешь пить, — он все еще зол, и это слышится в его голосе. В нем больше не слышится та оберегающая забота. Под ноги попадается лежащий неподалеку от мужчины пистолет и, подцепив тот кончиком ботинка, Джесс демонстративно сдвигает его дальше от мужчины. Во избежание неприятностей. Раз уж у того хватило мозгов для сигареты, хватит и на что-то другое. — Нужно было обыскать твои карманы сразу... — В том числе и на разговоры. Джесси снова считает про себя: два трупа в трюме, еще куча — наверху. Кого он, черт возьми, спас? Кто за ним пришел и зачем? Серьезность вопросов отразится в отчеканенных словах и впившемся в глаза взгляде. — Кто ты? Зачем ты сюда пришел? Только не ври, что при виде человека в отключке заиграло чувство благородства.

0

7

Смех. Тихий и приятный. Заставляет притупиться в какой-то момент поднявшуюся тревожность и самого в ответ мягко улыбнуться. Снова иностранное слово. Парень так ловко прыгает с одного языка на другой, что вводит Джейка в легкое замешательство, но от чего-то это совсем не раздражает. Это итальянский? Не столь важно. Он чувствует боль. Отчетливую, яркую, спазматичную. Но терпит. Он безумно рад, что ему помогают подняться и еще больше рад от того, что ему вручают одежду. Становилось, мягко говоря, прохладно. По полу тянуло. Видимо, все двери ведущие вверх на палубу были нараспашку и с улицы тянуло сыростью осыпавшегося на город дождя. И тут внезапно приходит мысль о том, что он таки помнит где находится. А дальше, как по накатной. Осталось только собрать все воедино и выстроить правильную последовательность. Тем не менее у парня ничего не спрашивает. И пока не порывается осмотреть весь масштаб бедствия, но судя по ощущениям, дела у него были не совсем хорошие. Наркоз отходит. Дальше будет только хуже. Вот эту мысль тоже нужно было сохранить при себе и успеть с ней смириться. В конце концов, ему далеко не впервые получать ранения. И не впервые получать ранения подводящие его к самой черте. Оставить эту мысль и не продлевать дальше. Не уходить снова в прошлое и продолжать цепляться за настоящее. За человека, который сейчас находится рядом с ним. За человека, который, по всей видимости, спас ему жизнь. Поэтому он не жалеет ни о едином трупе, оставленном на этом судне. О том, что решил прийти сюда один и помочь ему, тоже не жалеет. Определенно, оно того стоило. Такой человек заслуживал свободы. Ведь его руки могли спасти еще ни одну и ни две жизни. Куда гораздо больше. - За это я бы убил их еще раз, если бы это было возможно. - И ведь не врет. Он был готов заходить на эту баржу снова и снова. Попасть в гребаный день сурка, чтобы каждый раз выживать и каждый раз говорить эти слова. Он был... Благодарен. Да, наверное в этих словах звучит благодарность. И возможно Джейкоб сказал бы что-то еще. Что-то более связное, похожее на "спасибо", но когда его форменная куртка снова оказывается у него на плечах, парень решает, что не мешало бы прогуляться по барже. А сам Райли просто не подобрал слов, чтобы его остановить. Но словил себя на понимании, что переживает. Действительно ли за створками тех дверей безопасно? Действительно ли там никого не осталось? Ему абсолютно не нравится пребывать в положении, в котором он нихуя не может собраться. И это заставляет его нервничать и хмуриться вслед уходящему собеседнику. Неужели ему самому не страшно?

И стало тихо. Только шум все того же бьющегося о железное судно дождя. Должно быть, поливало там не слабо. Наверное, в каком-то роде он даже мог бы полюбить такую погоду. Если вы видимость и слышимость в ней не ухудшались. Возможно, если бы он не поспешил, можно было бы обойтись и малой кровью? Что, если бы он остался на крыше и начал бы зачистку с винтовки? Да, определенно, именно для него положение было бы выгодное. Но что до этого парня? Оборачиваясь сейчас к лежащему на земле убитому мужчине, Джейкобу слабо верилось, что он бы успел... Тот совершенно точно хотел убить пленника. К сожалению, Райли слишком хорошо помнил момент, когда привалился к дверному косяку. Помнил как его собственное загнанное сердце ухнуло в пятки, когда он понял, что может не успеть. Он хорошо знал эту позу. Видел со спины, как один из владельцев этой баржи вытянул руку. В руке он сжимал, отнюдь, не букет цветов. Он мог не успеть. Еще минута и все могло закончиться по-другому. Для них обоих. Дрожь по телу только от одной мысли об этом. Черт подери... Черт подери, он действительно чуть не погиб! Это просто не укладывалось в голове! Такого.Просто.Не могло.Быть. Но опуская голову, Джейк зарывается в куртке, цепляет руками полы своего лонгслива и приподнимает ткань, смотря на аккуратно наложенные бинты. Что было под ними? Пулевое ранение. Это он тоже уже вспомнил. Ушлый ублюдок дострелялся до него быстрее, чем сам Джейк. И это его, определенно не радовало. Он бы сказал, что такого раньше не было. Что он был осмотрительней, аккуратней. Свалил бы всю вину на то, что расслабился в безопасных оградах поселения. Но кому бы тогда он пытался соврать? Себе? Можно было попробовать прямо сейчас, да? Только какой в этом смысл? Никто не виноват в том, что он просчитался и переоценил свои силы. Действительно чудо еще удерживало его на этом свете. А он даже не спросил его имени...

Признаться честно, в какой-то момент Райли подумал, что парень уже не вернется. Что его короткое "Я скоро вернусь" все еще бившееся в голове ярким лучом надежды, было только для того, чтобы не отбирать у него надежду сразу. Стало понятно, что он не вывезет в таком состоянии и сутки, и когда в поле его зрения попалась лежащая на полу одинокая пачка сигарет, под языком в тот же момент скопилась слюна. Так близко и так... МАТЬ ЕГО, ДАЛЕКО! Буквально на расстоянии вытянутой руки. Скорее всего, выпала у него из кармана. Но ради живительного глотка никотина стоило. Стоило рискнуть и пережить весь спектр боли. И он делает это. Кряхтя, морщась, зажмуривая глаза до белесых пятен, но уже полулежа дотягивается до заветной цели и с такими же муками возвращается в прежнее положение. Зато стало тепло. Чувствует, как капля пота чертит неровную линию у виска, а дышать становится тяжелее. Наверное, от того и не торопится доставать сигарету из пачки. На мгновение задумывается: а стоит ли? Он не медик. Но по ярко выраженной болевой симптоматике и неровному урывочному дыханию вполне мог предположить, что пуля могла задеть легкое. А еще этот вечный привкус крови на корне языка. Это что-то остаточное? Побочка от "лечения", или ярко выраженный намек на то, что в ближайшие дней десять-пятнадцать ему придется хорошенько так покровохаркать? Перспектива, мягко говоря, не радужная. Стопудово нужно обкурить.

И он бы сделал это. Почти даже доковырял сигаретку трясущимися руками, но не успел среагировать, когда внезапно вернувшийся в трюм парень выхватил ее у него и отправил в полет куда-то в лежащий по всюду хлам. Столько боли и отчаяния во взгляде Райли не было уже давно. И не исключено, что в этот момент он выглядит как неразумное нашкодившее и до одури обиженное дите, когда оборачивается к раскричавшемуся на него незнакомцу. Да, все еще незнакомцу, хоть и показавшемуся ему в какой-то момент таким близким. - Господибоже, парень, тише. - Крик неприятно резанул по ушам и отдался в висках неприятной пульсацией. От безысходности приходится поднять руки в "сдающемся" жесте. Мол, прости, был не прав. Виноват, дурак, исправлюсь. Тем не менее, Джейк ловит себя на мысли, что вот так распсиховавшись парень выглядит весьма очаровательно. Понимает, что ни время и ни место для таких мыслей и одергивает себя. Не только по двум выше перечисленным пунктам, но и вообще. Негативной реакции с его стороны не следует. Джейк виновато улыбается и опускает руки, потому что держать их становится тяжело. Тело просто не хотело его слушать. Но жажда была сильнее неприятной ломоты во всех мышцах. С трудом оторвав взгляд от все еще возмущенного парня, Райли переводит его на упавшую неподалеку бутылку и поджимает пересохшие губы. Тоже так близко и так далеко... Но мы это уже проходили, да? Пить ему хотелось больше чем курить. Поэтому, пересилив себя, до бутылки он дотягивается, не осмелившись попросить своего нового знакомого о помощи. Делает несколько коротких мелких глотков и с выдохом облокачивается на стену, всего на мгновение прикрывая глаза. Нужно как-то собраться в кучу и перестать походить на безвольный кусок говна. Как бы тяжело ему не было. - В моих карманах ты бы их не нашел. - Джейк давит в себе легкий смешок и снова возвращает свое внимание к собеседнику. - Но я не против, если ты обшаришь их сейчас. Там есть много чего интересного. - Нет. Ничего интересного там, конечно, не было. Все те же таблетки в двух баночках, складной нож, зажигалка, пара мятных конфет, запрятанных на совсем черный день и СВАТовский значок полиции Нью-Йорка. Последний как в знак напоминания того, что он так и не смог понять, хотя был к этому очень близок. Его из бокового кармана своих штанов он вообще никогда не доставал. Чем меньше люди знают, тем лучше спят. Для всех он обычный коп. Просиживал штаны в машине на обочине. Жрал пончики. Почему? Просто потому что так ему хотелось. Он знал, что верили ему с неохотой. А может и не верили и вовсе. Ему не верит и все еще нервно заведенный парень. Хотя он даже слова еще не сказал. Впрочем, вопросы от него были вполне себе очевидные и не вызывают на лице Денсона ни замешательства, ни удивления. Это был всего лишь вопрос времени. В этой кудрявой голове мозги имелись. В противном случае он не смог бы в одиночку справиться с той раной, о которой говорит. Смотря за тем как его любимый Глок отъезжает под толчком чужой ноги подальше от него в сторону, скорее всего, бедняга задался вопросом: "А не зря ли оно все было?" Мало ли, может быть Райли очередной перехватчик. И пришел сюда не во имя спасения, а ради наживы. Итак, кто же он? - Меня зовут Джейк. - Полным именем представляться не имеет привычки. Ни потому что оно ему не нравилось. Просто так было проще. Так было... Ближе? - Ты можешь мне не верить, но я на самом деле оказался здесь случайно. Я... ходил в книжный. - Говорит так, будто на дворе не шел год с огромной такой, светящейся вывеской "Зомби-апокалипсис", но так, будто вышел на обычную дневную прогулку по солнечному Нью-Йорку в свой единственный выходной день. Так, прогуляться по магазинам, закупиться продуктами и заскочить в лавочку для увлеченных каким-нибудь совершенно дурацким хобби. - Уже возвращался назад, но увидел никогда не стоявшую тут баржу. Я хорошо знаю эту местность. - А вот дальше уже сложнее. Что сказать? Нет, не удивительно, что в нынешнее время добрые люди совсем перевелись. Что рисковать собой никто не желал и каждый выживал как мог. И Джейкоб не осуждает таких людей. Ни к чему не призывает тем боле. Он и за себя, по сути, ответить не может. Вот он, сидит на крыше, а потом моргнул и уже на барже и понятия не имеет, что ему делать. - Я думал, что, возможно, они собрались перевозить через наш район ресурсы. Если бы оно было так, я бы вернулся в поселение за подкреплением. - Да, таков был изначальный план. - Но на борт они подняли кое-что поценнее. - И не в денежном эквиваленте он эту ценность исчисляет. - Не все мы можем отпустить свое прошлое, парень. Когда-то я был хреновым копом. Я мог бы сказать тебе, что теперь я хреновый коп с хреновыми расчетами, но это не так. Я знал, что могу не справиться. - И все равно пошел. Почему? - Я боялся, что я не успею. - И, наверное, это все? Ему больше нечего сказать. Да, это был весьма глупый поступок, он не стал бы с этим спорить. Более того, он обругал бы любого, кто сделал бы ради него то же самое. Благо, таких долбоебов земля не носит. И от этого ему бы было легче дышать, если бы у него не было пробито легкое.

- Спасибо. - Не отрывая затылка от стены, он поворачивает голову в сторону все еще возмущенно и недоверчиво смотрящего на него парня и, легко улыбаясь, благодарит его за все и сразу. - И за воду. И за жизнь спасибо. - И за то, что все еще остается здесь, хотя, по сути, смысла уже в этом не было. Он сделал все, что мог и теперь волен идти куда хочет. Даже помощь вызвал. Джейка скоро найдут. Наверное даже прежде, чем догорит единственная свеча в этой комнате. По крайней мере, хотелось в это верить. Одному оставаться все еще было страшно. А в темноте старой баржи - вдвойне. - Ты назовешь мне свое имя прежде чем уйдешь? - Почему-то факт ухода этого человека казался Джейкобу неоспоримым. Его же, в конце концов, откуда-то забрали. - Хочу запомнить не только твое лицо. - Вообще все. От мелкой россыпи веснушек на чужом носу, до смешно налипших на лоб вьющихся волос. От этого недовольного, тяжелого взгляда, до мокрых следов, оставленных на полу этой проклятой баржи. Видимо, он все-таки поднимался на верх для того, чтобы разведать окружающую обстановку и попал под дождь. Так и простудиться недолго. - Ты совсем вымок. Может возьмешь мою уже теплую куртку, чтобы отогреться, а мне подашь те простыни?

0

8

Всё внутри кипит до сих пор, пускай часть пара уже вышла с сорвавшимся из гортани криком и улетевшей в сторону пачкой сигарет. Джесс, недовольно сморщив нос, шумно фыркает и на мгновение отворачивается, пытаясь больше не видеть этого идиота. Только вот образ виновного с поднятыми руками и глуповатой улыбкой успел въесться в память. Он поднимает голову на темный потолок, чтобы полной грудью набрать воздух и так же размеренно выдохнуть его. Спокойно. Он успел прийти раньше, чем этот придурок навредил себе. Джесси бросает косой взгляд на сидящего мужчину, пока тот делает несколько глотков из принесенной бутылки. Точно придурок. Сдался же он ему... И шутки его точно так же дурацкие. Что за «там много чего интересного»? Джесси хмурится, обрабатывая чужие слова, а после приходит к выводу, что от не столь заманчивого предложения лазать по чужим карманам он откажется. А еще лучше — и вовсе проигнорирует его.

Джейк. Так, значит, вот как его зовут. Наконец остановившись и замерев, Джесси молча слушает, пока тот говорит. От его нервных метаний по помещению колебалась свечка, и ее беспокойное свечение отражалось на чужом лице. Очерчивая изгиб носа, падая до того окровавленные широкие губы, растянутые в миловидной улыбке, отражаясь в ясном взгляде глаз. Он присматривается к мужчине, будто по меняющейся мимике пытаясь понять, не врет ли он ему. У него всегда было плохо с распознанием лжи, пока та не кричала о себе. Джесс слушает раненого, сохраняя при себе строгий вид, пускай скользящий по чужому лицу взгляд чуть смягчается в раздумьях. Он ведь тоже чем-то живет. Чем-то жил до того, как начался апокалипсис, чем-то жил и до того, как оказался в ловушке старой баржи. Всё тот же вопрос — кто ты такой? — мечется в голове. Уже с совершенно другим смыслом. Джесси ловит себя на мысли, что ему хотелось бы встретиться с Джейком при других обстоятельствах. Увидеть, как он улыбается точно так же, но в ответ на что-то хорошее, а не на собственную провинность. Как говорит о чем-то, что его в действительно интересует. Увидеть здоровым, наконец. Ему бы чертовски хотелось, чтобы Джейк выжил. Но отчего-то слова мужчины выдергивают Джесса, возвращая обратно к обиженной раздраженности:

Io ancora non ti credo.

Он злится на то, что Джейк сказал про книжный с такой легкостью, будто мужчина по типу него заходит туда почитать каждый день? Или на фразу, что на борт занесли что-то — с явным намеком на человеческую жизнь, а именно на Джесси — поценнее? На героические слова «я боялся, что не успею»? Что он действительно сунулся к группе чужаков ради него одного? Или на то, что тот назвал себя хреновым копом?

Хреновые копы не кладут семерых.

Он говорит это с жестко, пускай и с толикой... грусти? Но Джесси не собирается обсуждать это, наоборот, собственной фразой он подводит конец разговору на эту тему. Он не хочет слышать оправданий. Лишь отмечает, что он видел совершенно другое, в отличие от того, что говорит ему раненый.

Или, быть может, он злится на тонну благодарности, которую Джейк вываливает на него? Джесс не знает, как принимать эти слова. А потому считает их дурацкой попыткой подлизаться. Как будто бы сам раненый виноват, что Джесси теряется, лишь расслышав благодарное «спасибо». Что ему неловко от того, что он не знает, что ответить, неловко от того, что он молчит, неловко от того, что Джейк говорит и говорит. Он несколько секунд мнется на месте, решая, что делать, а после неловко потирает своей рукой локоть, прежде чем осмотреть помещение в очередной раз. Собственное замешательство его бесит. Он не хочет выглядеть перед чужаком неуверенным и жалким. А потому решает, что единственное, что может сделать — это промолчать. На благодарности, на вопрос о его имени (от него внутри становится теплее, и это раздражает еще больше). Но не на предложение забрать чужую куртку:

Нет.

Он резко отрезает чужое предложение. Отчего-то Джесси обиженно фыркает, но подбирает длинную ткань, чтобы подойти к раненому ближе. Он собирался подложить ту под него, как и планировал раньше. — Тебе нужнее, — Джесси пытается сохранить в голосе прежний холод, пускай забота не может не прозвучать в его словах. Как медик, или тот, кто когда-то на него учился, не мог пройти мимо нуждающегося в помощи. Ему, должно быть, тяжело. Пускай мужчина старается казаться сильнее. Джесс опускается рядом с ним и, намеренно избегая чужого взгляда (но прекрасно зная, что Джейк смотрит), не без небольшой помощи закрывает холодные пол и стены от раненого. — И я не уйду. Подожду, пока за тобой не придут, — Джейк говорил о поселении. Там ему должно быть хорошо. За ним проследят. Но сейчас его единственная помощь — это растерянный парень, который мог умереть, если бы мужчина задержался на пару секунд. Джессу приходится оставить на раненом беглый, скрывающий беспокойство взгляд, лишь когда рука зарывается в его волосы, отрывая голову от стены, и оставшийся комок тряпок отправляется под чужой затылок. Джесс молча осматривает чужую куртку, будто безуспешно пытаясь рассмотреть под слоем одежды ранение вновь. Он переживает. Но это нисколько не значит, что отходящий от анальгетика Джейк не бесит его. — У них был только морфин. Скажи мне, если боль усилится. Я введу еще, но только когда понадобится. Должно быть, сейчас у всех зависимость от него...

Теперь он не задерживается рядом с мужчиной, как было до его прихода с сознание. Не к чему. Джесс проходит к противоположной стене и с тяжелым вдохом проскальзывает по ней на пол, свернувшись и прижав колени к груди. Если обхватить их руками, то получится сохранить немного тепла. Он надеется на это. Когда-нибудь одежда и волосы обсохнут. А пока Джессу хочется зарыться носом в колени и посидеть так, прислушиваясь к шуму дождя за баржой. Минуту? Час? Все время до прихода тех, кто наконец-то заберет раненого? Его предостаточно, чтобы подумать о своем. О том, справится ли раненый с перевозкой. О том, куда Джесс пойдет дальше. О людях, что остались позади него. Он ежится, вспоминая звук выстрела, а после падающее тело одного из вчерашних знакомых. И ему становится совсем не по себе. Как долго он еще продержится? Что ему делать дальше? — Мне некуда идти, — спустя недолгие минуты молчания он признается в этом тихо, робко, лишь немного раскрывая глаза и так и пряча свой нос. Его дом отбирали раз за разом. Все невыносимые пять лет. — Они убили моих людей, — не знает, стоило ли говорить это мужчине напротив. Но знает точно, что осознание этого не даст ему спать ближайшие ночи. Как будто бы его сон до сегодняшнего дня был спокойным. — Этот, — Джесс кивает в сторону лежащего неподалеку тела, — говорил что-то о продаже. Я не знаю, почему из всей группы они забрали только меня, — Он снова остался один и до сих пор боялся этого. Наверное, поэтому-то тихие, пытающиеся не нарушить тишину внутри баржи слова все же срываются с его уст? — Джесси. Мое имя, — он ставит подбородок на колени, наконец всматриваясь в раненого напротив него, поджимает губы, на мгновение растянувшиеся в грустной улыбке. Он чувствует себя обреченным, растерянным и неприкаянным. За что ему это все? Или... к чему это все Джейку? Джессу нужно взять себя в руки. Кажется, он наговорил лишнего. Он рыщет что-то в своих карманах, достает оттуда рацию Джейку и, выждав пару секунд, отправляет ту катиться по полу до мужчины. — Я без понятия, где мы. Мне пришлось сказать только про старую баржу. Ты же знаешь эту местность. Облегчи жизнь тому, кто вышел на твои поиски, дай более точные координаты.

0

9

Вообще, Джейк терпеть ненавидел, когда рядом с ним говорили на незнакомых ему языках. Вот стоишь ты такой, слышишь незнакомую речь, видишь как на тебя еще и посматривают при этом и не понимаешь, что делать. А вдруг они стоят и поливают тебя дерьмом? Даже не предъявишь им ничего и по ебалу не дашь. Засудят и окажутся правы. А тебе потом сиди в исправительном и жри скудные передачки напарников. Зато смешки над тобой совсем не скудные. Знаем. Проходили. Сколько они раз все вместе попадали на такие вот сроки? Но отсиживал всегда кто-то один. Брат за брата, так сказать. Сегодня я посижу, а завтра ты. Законники, знаете ли, тоже не святые люди. Особенно, такие, какими были они. Они были другими. Люди, стоящие одной ногой на белой полосе, а другой на черной. Обычные парни в гражданском, любящие покутить, выпить, поснимать девочек и устроить дебош в каком-нибудь не слишком лицеприятном заведении. И лишь надевая обмундирование в цвет черной полосы, они становились другими. Они переставали быть похожими на людей. Они переставали ими быть. Мысли хаотичные, бьются об стенки разума и Джейк снова медленно моргает, пытаясь вернуть сознание в реальность. Понимает, что все это время практически невидяще смотрел на нервно ходящего перед ним человека и словно за спасительную нить цепляется за его слова снова и снова. Я.Был.Под.Морфином. Должно быть, еще не до конца отошел. Тогда понятно, почему в голове все еще слегка мутно. Почему воспоминания, из раза в раз приходящие ему в самых ненормальных и беспокойных снах, снова нависли над ним как огромный выводок жужжащих агрессивных пчел. Они кусались. Неприятно и больно. Кожа отвратительно покалывает и Джейкоб морщится, пытаясь это ощущение отогнать. Под.Морфином. Он должен держать свой ум трезвым и повторять это каждый раз, чтобы оставаться на плаву. Он снова цепляется за иностранную речь собеседника и знает на каком языке тот говорит. На этом же языке часто говорила мама. Красивый и мелодичный. Даже несмотря на то, что в основном она на нем только ругалась. Не сдерживала эмоций, не подбирала слов на неродном ей английском. Это... Забавляло, да? Пожалуй, оно было так. Вот и сейчас Джейкоб улыбается как дурак. В тоне его собеседника слышалось явное возмущение. Он не верит ему. Совершенно точно не верит. Но оно, в принципе, и понятно. У него не было никаких причин верить первому встречному. Последние из таких притащили его на свою баржу и тыкали стальным дулом прямо в лоб. О каком уж тут доверие может идти речь. Тем более, слабо верилось в то, что кто-то действительно по нашему времени способен ради незнакомого человека просто взять и пойти на такой риск. Просто этот парень никогда не был знаком с Джейкобом Райли. Тот был способен на разного рода безрассудства. Он - человек спонтанных необдуманных решений и это никто не сможет у него отнять. Потому что характер человека строится с детства. А ему уже давно не пять лет. Он... Ни всегда был агрессивным. Если, конечно, не брать в учет мертвые тела на палубе.

- Восемь. - Джейк отводит от парня взгляд и цепляет им пламя дрожащей свечи. Той осталось совсем немного. Примерно минут на сорок - час. Если за это время подмога не поспеет, им будет лучше оставаться здесь. Ибо снаружи уже тоже скоро стемнеет. У баржи, скорее всего, уже собрались несколько ходячих. Джейк вряд ли будет способен сейчас отстреляться. Он даже думать не хочет о том, чтобы хотябы попытаться подняться на ноги. Ему больно сидеть. И это нисколько не преувеличение. Его дыхание короткое, сбитое, но не шумное. Он всеми силами старается дышать через нос, ибо в противном случае, ему понадобится больше воды. Он понимает, что бутылка, которую отдал ему парень - всего одна. От того и приложился он к ней не настолько, на сколько хотелось бы. Лишь промочил пересохшее горло. Он все еще хотел пить, но мог терпеть. Так же, как и терпит судорожные приступы весьма неприятных ощущений каждый раз, когда он пытается повернуться, или двинуть руками. Хочется подтянуть к себе ноги, но единственное, что он может сейчас, это согнуть одну из них в колене для большей устойчивости. Когда им нужно будет идти, придется просить еще одну дозу обезболивающего. В противном случае, он просто никуда не двинется. Настолько беспомощным он себя уже давно не чувствовал. И Ощущение это было, мягко говоря, не из приятных. - Их было восемь. - Райли усмехается, все так же не поворачиваясь к собеседнику. Нет, ему не было стыдно. Он сделал то, что должен был сделать. Иногда одна жизнь стоит больше чем жизни целой группы человек. И в этот раз он точно не ошибся. Как? Черт подери, как? Как этот парень с андрогинной внешностью двадцатилетнего подростка смог вытащить его из такого тяжелого состояния, пользуясь только подручными предметами, которые в спешке нашел на этом судне?! Джейк признается, что слабо помнил все, что произошло после того, как он в последний раз спустил крючок. Он не может дать гарантии того, что парень ему не врет. Но зачем это ему? Да и будь ранение на порядок менее опасным, Джейкоб, определенно, чувствовал бы себя лучше. У него не было никаких причин врать. Может быть, Джейк и не помнил, что произошло, находясь в травматическом бреду, но зато он прекрасно помнил эти обеспокоенные печальные глаза. Успокаивающие слова о том, что все будет хорошо и собственное желание беспрекословно верить ему. Вот этого из его памяти теперь не вырвать никогда. Этого человека не вырвать никогда. Куда бы и какой дорогой он не пошел. Как бы сильно его не хотелось отпускать. Поэтому, разговор о том, что парень никуда не собирается (по крайней мере пока) вселял в мечущуюся душу маленький огонь надежды. А может, не уйдет совсем? Джейк с удовольствием забрал бы его с собой. Своре были нужны такие умелые медики как он. Нет, не нужны. Необходимы. Тем не менее он не может просить его оставить все и уйти с ним. Это было бы неправильно. Он, скорее всего, хочет домой. К своим людям. Возможно даже к родителям, к любимому человеку. Мало кто сейчас держится особняком от всех, а он уж точно не был похож на того, кто ходит по районам в одиночку. Были ли у него такие люди?

Райли старается рассмотреть ответ на свой безмолвный вопрос в лице снова подошедшего к нему парня. Привычка, не более. Он всегда смотрел цепко и пристально, желая ухватить изменения в мимике, в эмоциях, в движениях. Он изучал людей возле себя и сейчас, опустив взгляд на тонкие запястья, мог с точностью сказать, что оружие эти руки если и держали, то точно не на постоянной основе. Он - правша. И внешняя сторона его указательного пальца была гладкой, без той самой корки, что присутствовала на крайней подушечке указательного пальца самого Джейка. Профессиональная мозоль. Издержки работы. Последствия прогнившего существования. Да как угодно. Джейк уже видел как легко воспламеняется этот человек, как долго горел, но в какой-то момент остывает и то ли пересиливает себя, толи какие-то слова самого Райли заставляют его смягчиться. Потому что он рядом для того, чтобы в очередной раз помочь. Морщась от дискомфорта и боли, он помогает засунуть под себя принесенные простыни, но смотрит на парня хмуро. - Если ты простынешь, никому от этого легче не станет, ты понимаешь? - голос до шепота понижает. Потому что ему кажется, что если он будет говорить громче, то снова разозлит своего собеседника. Снова вызовет его праведно-неправедный гнев упустит возможность говорить с ним спокойно, как сейчас. Это было приятно. Пожалуй, самое приятное за прошедшие сутки. Жаль, что длится это не долго. Справившись со всем, чем хотел, он снова отстраняется и уходит. Расстояние до противоположной стены узкого трюма до этого казавшееся Джейкобу таким близким, внезапно превращается в какой-то безумный километраж. Если уж не захотел брать куртку, надо было хотябы остаться рядом. Так было бы теплее. Сидеть плечом к плечу было бы теплее.

Денсон снова и снова прислушивается к своему дыханию. В повисшей тишине оно опять кажется ему шумным, неровным и хрипящим. И, боги, это на самом деле неприятно. Неприятно думать о том, почему оно такое и что теперь с этим делать. Придет ли оно вообще когда-нибудь в норму и все ли нормально заживет. Уже второй раз в жизни смерть подобралась к нему так близко, что ему казалось, будто он чувствовал ее холодное затхлое дыхание себе в затылок. Она приходила за ним снова. И снова ушла ни с чем. Мог ли он назвать себя счастливчиком? В какой-то мере, пожалуй, так оно и было. Если бы уходя она еще и забирала с собой дурные воспоминания, было бы легче. Он согласился бы принять их все назад, когда пришло бы его время уйти за ней. Так было бы проще, да? Не забивать себе мозг всякой чепухой, когда откинув голову на мягкие простыни смотришь за тем, как сидящий напротив парень поджимает к себе ноги и клюет носом в колени. Ему холодно. И Джейк чувствует укол вины. В этом всем виноват он. Все простыни, весь комфорт у него. Ради него этот парень поднялся на палубу и вымок до нитки под дождем. Из-за него сейчас мерзнет, стараясь позаботиться о совершенно незнакомо человеке, жизнь которому сам же и спас. И Денсон ничего не может с этим сделать. Привыкший всего добиваться силой и уговорами, теперь он понимает, что уговоры работают, отнюдь, не на всех, а сил в какой-то момент может просто не хватить. Их не было, совсем. Ему показалось, что он снова начал отключаться, когда его новый знакомый заговорил. Сквозь дрему он слышит, что тому некуда идти и приоткрывает тяжелые веки. Слушает, не перебивает. Жадно впитывает каждое слово. Они убили его людей. Джейкоб склоняет голову, смотря на говорившего внимательно, изучающе. Пытаясь понять, насколько дороги ему были эти люди. Дороги же? В противном случае, он бы с ними не был, да? Он не был похож на того, кто терпел бы кого-то рядом только лишь для того, чтобы продлить свое существование. Что он чувствовал, когда понимал, что вот-вот умрет? Отчаяние? Злость? Желание, чтобы все это быстрее кончилось? Не важно. Даже если Райли отсрочил тот самый конец, которого тот мог желать, он не будет ни о чем сожалеть. Он спас, определенно, достаточно ценную единицу человечества. И теперь эта единица может пойти за ним. Ведь так? Ему же некуда идти? - Ты можешь пойти со мной, Джесси. - Он отчетливо расслышал, как зовут парня. Ведь он ждал этого имени буквально с первой минуты, как его увидел. Имена были важны. По крайней мере для Джейка. Для кого-то они, может быть, и не имели никакого значения, но он придерживался другого мнения. Он не общался с людьми, которые в ответ на его собственное имя не называли своего. - Я никогда не был один. У меня и моего сослуживца когда-то тоже была группа. Когда началась эпидемия, нам удалось сбиться в нее и какое-то время мы жили особняком в медпункте возле аэропорта. - Раз уж на то пошло, наверное, он может позволить себе рассказать и часть своей истории. - Они приняли решение уйти с нашего постоянного места и когда мы высказали свое мнение о том, что эта идея не слишком хорошая, нас оставили. - Уголки его губ приподнимаются в неком подобии усмешки. - Никто даже не стал нас уговаривать. Они просто собрали вещи и ушли. - Неприятно. Нет он не просил чтобы его кто-то уговаривал. Он и его приятель на пошли с ними ни потому что они такие гордецы. Он и его приятель предупреждали, что в том месте куда те идут, их не ждет ничего. Там не будет лучше, чем было здесь. И они не ошиблись. - Вскоре мы нашли их новый лагерь. Он был пуст. Только оставленные там знакомые мне вещи говорили о том, что уходили с этого места в спешке. Я не знаю, выжили они, или нет, но ни одного из них я больше не видел. - Испытывал ли он хотябы намек на сожаление? Жалел ли он о том, что не остановил их? Ни секунды. Он равнодушно осмотрел пожитки, забрал еще непросроченные лекарства, брошенные припасы и без тяжести на душе продолжил свой путь. Он был холоден. Как никогда. - Мы еще какое-то время слонялись по городу вдвоем. Но и в этом мире нашлось место и для нас. - Джейк ведет затекшими плечами и подтягивает к себе бутылку с водой, но крышку не скручивает. Ставит рядом. - Если ты пойдешь со мной, я обещаю тебе: ты больше не будешь один. - Обещает. Потому что и правда хочет помочь. Обещает, потому что благодарен ему. Обещает, потому что хочет пронести эту благодарность дальше, а не бросать здесь, а потом мучиться мыслями о том, где сейчас этот человек. А он будет думать. Постоянно. Каждый день. И в отличие от мыслей о своей группе выживших, он будет бесконечно жалеть о том, что не настоял. Так он не хотел. - И, пожалуйста, возьми мою куртку. Прошу тебя. Или хотябы сядь рядом. Ты совсем замерз.

0

10

Джесси невыносимо устал от всего этого. Сколько за все эти месяцы он успел потерять людей? Дорогих ему всем сердцем и тех, с кем познакомился лишь вчера. Порой он думал над тем, что проклят, пока проклятой не оказалась вся эта земля и жизнь каждого из выживших. Но одного не изменить: с кем бы он ни был, сколько бы ни пробыл времени вместе, он терял этих людей. От впившегося в плечо зомби. От выстрела человека. От банальной болезни, вылечить которую без нужных медикаментов невозможно. Ему страшно возвращаться в этот порочный круг. В очередной раз. Был ли в этом смысл? Как долго продержится поселение, о котором говорит ему Джейк, если он согласится? Джесси делает шумный вздох, холодными ладонями закрывая лицо. За пальцами скрываются нахмуренные брови. Выбор должен был очевиден, но боже, как же он устал от всего! Он резко убирает руки, вставая с места все так же импульсивно. Пытаясь согнать все прошлые мысли, все чувства. Они его отравляют. Отдаляют от правильных решений. Джесси позволяет сделать себе глубокий вдох, чтобы дать телу расслабиться, пока воздух наполняет легкие. Так лучше. — Я провожу тебя до поселения, — согласиться на собственных условиях всегда легче. У него будет время подумать над чужим предложением. А еще уйти будет гораздо сложнее.

Пускай большинство его прошлых слов и поступков были импульсивными, Джесс ступает в сторону раненого мягко, почти бесшумно. Будто боится спугнуть что-то. Джейка ли? Или собственную смиренность и согласие с его просьбой? Чужие слова смогли пробиться сквозь неприступную крепость к самому сердцу. Чувствующему, живому. Откликнувшемуся. Ему действительно холодно. Нужно было согласиться с Джейком раньше, но что поделаешь, когда характер твой скверный? — Можно, — он запинается о собственную просьбу, осторожно присаживаясь у мужчины, — попросить твою куртку? — вот так, неловко, постыдно из-за прошлых препирательств, он наконец опускается до просьбы о помощи. Знает, что Джейк не откажет. Джесс бросает на него смущенный взгляд, пряча такую же улыбку в поджатых губах, и, склонившись над ним, помогает снять куртку, а после заворачивает раненого в простыни в ответ. — Не холодно так? — слишком дотошный. Или же слишком обеспокоенный, пока руки поправляю ткань на чужой груди. Он снова чувствует это. Непонятное, напуганное, прикованное к раненому. Переживающее за, казалось бы, какие-то мелочи в желании сохранить мужчине жизнь. Он ощущает, как это чувство заполняет его сердце, когда взгляд наконец-то встречается с чужими глазами. Благодарными? Теплыми? Самыми близкими? Он осекается. Его руки наверняка холодные. Почти тут же он отстраняется, стягивает с себя промокшую куртку, откладывая ее на железный пол в сторону. Одежда под ней более сухая. Но с теплом чужой одежды не сравнится. Джесси кутается в широкую куртку, чувствуя, как простое человеческое тепло греет его. В ней уютно. И он не может не признать, что оттого становится приятно. Джесс откидывается спиной на стену. Сквозь ткань куртки чувствуется, как следом за вздымающейся грудью еле движется чужое плечо. — Спасибо, — Джесси смотрит, как его ладони теряются за широкими рукавами и отчего-то улыбается этому. Он благодарит за куртку. За ответную заботу и беспокойство. — Не только за куртку, — за предложение пойти за ним. За жизнь — тоже. Джейк казался смышленым. Догадается и сам, что парню рядом с ним хочется сказать.

Мне жаль, что случилось с твоей группой, — он наконец-то решается продолжить их разговор, перебирая в голове все, что сказал ему раненый. Все то, что задело что-то в его сердце и заставило парня смягчиться, уступить, позволить чужому мнению подойти ближе. Ему жаль, пускай Джесси едва слышал того же сожаления со стороны Джейка. Быть может, его и действительно не было. Теперь куда большее значение для мужчины имели другие люди, это было очевидно. Он вновь изъясняется неправильно. Он не сопереживает тем, кто ушел от этого мужчины вопреки его настоянию остаться. Он сопереживает Джейку, что был вынужден пройти через все это. И ему жаль, что это все произошло с ним самим. — Я не представляю, как столько времени можно существовать вдвоем, почти как в одиночку, — и не представляет, как выживал бы сам. Одна эта мысль заставляет неуютно поежиться, а после проверить, что он не один. Что он до сих пор чувствует чужое плечо рядом со своим. И чужие слова откликаются теплом в его сердце. Если ты пойдешь со мной, я обещаю тебе: ты больше не будешь один. Этому обещаю хотелось верить всей душой. Искренне, наивно, доверчиво. Он не хотел оставаться один. Боже, он так сильно не хотел оставаться один! Он еще больше закутывается в чужую куртку, будто бы дрожь была вызвана холодом мыслей. Раньше одиночество казалось чем-то комфортным. Но не в условиях апокалипсиса, когда в одиночку ты не можешь сделать абсолютно ничего. Когда душа требует хоть какого-то друга поблизости.

Наверное, тебе сейчас хорошо в поселении. И есть, кто тебя ждет - твой сослуживец, — Джесс может только мечтать о подобном. О месте, которое рано или поздно можно назвать домом. О людях, которые станут родными. Было ли Джейку там комфортно так же, как и он сейчас представляет все в своей голове? Собственное прошлое запомнилось Джесси только как вечные скитания с теми, кто шел с ним по пути. Не к какой-то цели. Просто двигался дальше, желая выжить. Со смерти матери Джесси никогда не оседал на одном месте. Едва ли доверят людям и вечно ждал чего-то, разделяя одну крышу над головой, еду и воду. Он тихо вздыхает и поворачивает голову в сторону раненого. Так, может, предложение присоединиться к ним было не таким уж и плохим? Джейк не желает ему зла — и Джесси готов в это поверить. И почти готов поверить в то, что ему стоит последовать за раненым. Хотя бы попробовать. Хоть на секунду понять, каково это.

Тебе нужно отдохнуть перед тем, как мы уйдем отсюда, — его голос непривычно смягчается. На контрасте с прошлыми возмущениями. Это все его благодарность, ведь так? — Поспи еще немного, — Джесси попросит об этом мягко и заботливо. Потому что раненому будут нужны силы, чтобы двигаться дальше. Как они вообще пойдут до поселения? На чем? Сколько времени это займет? Единственный безболезненный вариант транспортировки Джейка с баржи — это авиация, но кто в апокалипсисе сейчас доставит его таким образом? Лишь возможности прошлой, уже давно недоступной им жизни. Но Джесс обещает, что будет рядом весь их путь. Останется рядом и сейчас, смиренно наблюдая за своим раненым на случай, если пойдет что-то не так. Пускай и не должно. Больной казался достаточно бодрым для того, кто стоял на краю между жизнью и смертью. Пойдет на поправку. Обязательно пойдет на поправку — Джесси верил в это больше всего.

***

Он видел обрывки своих прошлых воспоминаний. Их фамильный дом в Италии. Теплая постель и мягкие перины. Легкое дуновение ветра, колыхнувшее тюль, заставившее ткань легким шепотом прошелестеть по полу. Луч солнца, прокравшийся сквозь деревянные окна. Он упал на его щеку и грел ее ласкающим прикосновением.

Тепло. Он чувствовал родное тепло на своей щеке. Испытывал то давно забытое чувство безопасности и утерянную расслабленность. В своей кровати там он мог валяться до самого обеда и не беспокоиться ни о чем.

Ни о чем, кроме скрипа железного пола под чужими шагами. Джесси дергается, резко поднимая голову и испуганно осматривая помещение. Все было так же. Джейк рядом с ним. Всё еще спит. Кажется, Джесс позволил себе уснуть на чужом плече, пока следил за ним. Хорошо, что все было спокойно. Но чужеродные звуки не прекращались. — Джейк, — он легко касается чужого плеча, пытаясь разбудить раненого. Шепотом, как можно тише, чтобы незнакомец не услышал их. — Джейк, пожалуйста, проснись. Ты мне нужен, — он пробегается взглядом по полу, оторвавшись от стены, дотягивается до ранее отодвинутого пистолета и возвращает раненому в руки. Тот знает, как справляться с оружием. И Джессу нужна помощь. Прямо сейчас. Пока в коридоре не показалась чужая фигура, он отползает от нагретого места и приседает за рядом железных бочек. Из-за них идущего к нем человеку — человеку ли, не зомби? — не будет виден парень, лишь лежащий у стены раненый. Именно тогда у Джесса получится незаметно оказаться со спины их незваного гостя. Рука тянется к складному ножику, подобранному у трупа, в свой карман, а после крепко обхватывает рукоять. Пальцы сжимаются напряженно. Он ждет. Слушает приближающиеся шаги. Не небрежные. Ровные. Едва ли похоже на зомби. И характерного для них гортанного скрипа нет. Джесс бросает обеспокоенный взгляд на Джейка, пытаясь понять, готов ли он. Им нужно справиться с тем, кто идет к ним.

0

11

Ни то, чтобы Джейк рассчитывал на то, что парень с ним вот так просто согласится, но его слова о том, что он согласен проводить Джейка хотябы до поселения, определенно, вселяют какую-никакую надежду. И будь в нем сейчас чуть больше сил чем их полное отсутствие, он бы всенепременно вступил с Джесси в словесную баталию. Ибо, почему только проводит? Ведь он предложил остаться. Какой смысл ему уходить в одиночки, если Райли готов открыть перед ним двери, войдя в которые уже не придется никуда бежать. Разве это плохо? Учитывая, что у парня, по сути, никого не осталось. Он готов дать ему дом и семью. Какой смысл отказываться? Не ему, конечно, говорить, но они таки и люди разные. Нельзя утверждать, что Джесс не сможет выживать один. Джейкоб понятия не имеет, какие еще таланты скрывает в себе эта кучерявая голова. Может быть он не только прекрасный медик. И эта неизвестность - еще одна причина по которой бы ему хотелось узнать его лучше. Кому бы, в конце концов, не хотелось узнать того, кто спас тебе жизнь? Равнодушных в этом плане, вероятно, было бы мало. И Райли к таким не относился. По крайне мере, именно в этой ситуации точно нет. И теперь, когда парень покидает свое насиженное у противоположной стены место, Джейк чуть склоняет голову, наблюдая за тем, как тот идет в его сторону. Решил сдаться? Окончательно замерз? Значит даже несмотря на свою импульсивность и упертость, уступать он таки умеет. И это не может не радовать, определенно. Если на него надавить, он согласится остаться в поселении. Просто нужно будет собрать достаточно аргументов для того, чтобы доказать, что так будет лучше. Лучше же?

Просьба одолжить куртку в понимании Райли звучит весьма странно. Вроде бы он сам только что призывал парня не вредничать и взять ее. Поэтому теперь он переводит удивленный взгляд на собеседника, но растерянно кивает и тихо смеется, снова принимая от него помощь, чтобы как можно более безболезненно вылезти из одежды. На плечи сразу же накидываются принесенные ранее простыни. Пока еще было прохладно, ибо нагретая им же куртка, естественно, была теплее. Но это не страшно. Тепло со временем станет и в таком положении. - Не стоит волноваться. Все в порядке. - Ну, по крайней мере, настолько в порядке, насколько было вообще приемлемо в этой ситуации. Ведь на самом деле не холод их самый главный враг сейчас, а время. Время, за которое до них сможет кто-то добраться. Мысль судорожная и нервная, давит на и без того мутную голову. В ночь передвигаться будет сложнее. До заката им бы следовало выбраться хотябы на частично зачищенные улицы Нью-Йорка. Но говорить об этом парню Джейкоб не спешит. Сейчас это ни к чему. Почему-то совсем не хотелось волновать его еще больше. Особенно теперь, когда тот стал более спокойным и уступчивым. С проблемами будут разбираться по мере их поступления. Пока единственной проблемой была обеспокоенная сквозняком свеча. Пламя на ней вздрогнуло и едва не погасло. Спички у Джейка имелись. Но таки насколько ее хватит? - Не стоит благодарить. Ты оказал мне не меньшею услугу в ответ. И это меньшее, что я вообще теперь могу для тебя сделать. - Он улыбается, но не смотрит на парня, когда тот присаживается рядом у стены. Наверное, просто боится спугнуть. Уже имел честь наблюдать за тем, как стремительно у того менялось настроение. И то, что он видит сейчас, устраивает его больше чем тот сгусток недовольства, который он лицезрел в тот момент, когда Джесси отобрал у него пачку с сигаретами. Черт подери, как же хотелось курить... Хотябы одну чертову затяжку. Нет, даже не так. Хотелось даже просто оказаться рядом с тем, кто курит и поиграть в пассивного курильщика. Этого было бы достаточно. Наверное он вряд ли сейчас сам сможет адекватно втянуть в себя никотин, не зайдясь в надрывном кашле. В этом точно не было бы ничего приятного.

На слова о группе, к которой он когда-то принадлежал, Джейк молчит. Наверное, потому что не хочет, чтобы Джесси знал о том, что ему все равно. Найдя останки их лагеря, Райли не испытал абсолютно ничего. Ни горечи, ни сожаления, ни облегчения. Ему было просто все равно. Эти люди, в какой-то момент начавшие становиться ему родными вдруг отвернулись от него и просто ушли, даже не попытавшись уговорить его идти с ними. Им, получается, тоже было все равно? Их обоюдно выгодное сотрудничество, которое сам Джейкоб в какой-то момент ошибочно чуть не стал расценивать как что-то большее, окончилось так же быстро, как и началось. Возможно, оно было и к лучшему, да? Ведь пойди он с ними, кто знает, был бы еще жив, или нет. Скитание в дуо научило его выживать в любых, даже самых, казалось бы, патовых ситуациях. Сколько раз он висел буквально на волоске? Немыслимо просто. И только сегодня оказался слишком близко к тому краю, шагнув за который, пути назад уже бы не было. Это ли не говорит о том, что выживать так и дальше он уже просто не способен? Или это просто очередное подтверждение его прямого безрассудства? Он подумает об этом на досуге. Но точно не сегодня. Сегодня его голова и так слишком сильно болит.

Ждал его кто-то в поселении? Вопрос тоже весьма спорный. Скорее, он был той самой боевой единицей, которую принимали как должное. Он чаще находился за периметром вот так, как сегодня. Да, определенно, друзья у него были. Но даже если он когда-нибудь бы не вернулся, об этом вряд ли бы кто-то долго горевал. Может быть, только Тайлер, который скорее просто привык к нему еще с юношества. Был человек и нет человека. Он и сам не переживал ни за кого кроме него и в то же время переживал за всех сразу. Даже все время стараясь держаться на расстоянии, он все равно привязывался к людям. Такой уж у него характер. Тем не менее, у него не было человека к которому бы ему самому хотелось возвращаться. За которого болела бы душа по-настоящему. А сам он пользовался такой себе репутацией. И, наверное, это к лучшему. - Всегда хорошо, когда тебе есть куда вернуться. Наверное, еще лучше, когда есть к кому вернуться и кому можно честно сказать: "я устал". У меня таких людей нет. Но я люблю свой нынешний дом. - Он снова улыбается повернувшемуся к нему парню и коротко пожимает плечами, морщась от неприятных ощущений. Да, ему предстоят тяжелые деньки выздоровления. Нужно будет поберечь себя какое-то время. А пока за это отвечает его новый знакомый, все так же мягко призывая его отдохнуть. Спать сейчас - не лучшая идея, но он и правда устал. Этот день выдавил из него все живое, что в нем еще оставалось. Можно даже сказать, что в прямом смысле. Поэтому от призыва к отдыху от Джесси он не отказывается. За ними придут. Обязательно придут. Нужно только немного подождать.

***

Сквозь сон чужой голос кажется каким-то совсем далеким. Когда Джейк раскрывает затекшие глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на будившем его человеке, это дается ему с трудом. Он чувствует, как его лихорадит. Возможно, последствия поднявшейся температуры. Хочется вылезти из-под душных простыней. И когда ему это удается, кожи сразу касается колкая испарина. Джесси возвращает ему его пистолет и приходится сквозь ощущение тянущей боли закопаться в кармане своих штанов у колена, прекрасно помня о том, что отдал последний патрон в затылок человеку, который пытался убить его нынешнего спутника. На перезарядку магазина не требуется много времени. Уже в следующую минуту он поднимает трясущуюся руку, направляя дуло в сторону все еще открытой двери. Он отчетливо слышал чужие приближающиеся к этому помещению шаги. Отчетливо слышал топот чужих ног и отголоски голосов на палубе. Град выстрелов снаружи едва не заставил его самого нажать спусковой крючок в тот момент, когда в дверном проеме появился высокий силуэт мужчины. Он не сразу узнал в нем одного из постовых поселения. Но тот сразу поспешил его вразумить: - Опусти пушку, Райли. Или приволоку Своре твой труп и скажу, что так и было. - Только после этих слов Джейк с выдохом опускает руку и лицом зарывается в собственные ладони. Стоящий на стреме Джесси, скорее всего, тоже понял, что это свои. В конце концов, он же и вызывал помощь по рации. - Не трогайте парня. Он идет с нами. - Это тоже надо обозначить. Дабы никто не принял его за чужака. С чужаками рядом с раненым своим разговор обычно был короткий. Не словесный. Оружейный. Мужчина быстро ищет взглядом еще одного человека в комнате и кивает ему, мол: все в порядке. Призывает того следовать за собой и только после этого идет к самому Джейку, помогая ему подняться с пола и сделать сначала несколько пробных коротких шагов. - А я тебе говорил, что когда-нибудь ты сдохнешь именно так. Под счастливыми знаками ходишь, не иначе. - Да к черту уже под какими знаками он там ходит. Главное, что до сих пор жив, хоть и не совсем цел. И когда они выходят на верхнюю палубу, солнце уже действительно почти село. Возле баржи стоял массивный внедорожник, на котором прикатила небольшая группа людей, отстрелявшая кочующих у баржи ходячих. В салон сначала пропускают Джесси, а уже потом усаживают и Джейкоба. Кто-то должен был следить за его состоянием в дороге. Они смогут добраться до поселения еще до темноты. А уже там, наконец-то, спокойно выдохнуть.

0


Вы здесь » лис и маг » ЭПЫ ДЖЕССИ ДЖЕЙК » never take me alive 2.0


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно