На губах обсохшая кровь, а лицо мужчины бледное и покрытое испариной. Лишь иногда его веки приоткрываются, прежде чем тот снова впадает в беспокойный сон. Снова мокрый пот ночью. Джесс знает, что его лихорадит, пускай рука не тянется к болезненной коже. Найденные лекарства лишь купируют симптомы, но не устранят причину заболевания. Надо же было игнорировать продуктивный к вечеру кашель так долго, что слабость наконец одолело тело. Человеку со стороны, вроде Джесса, видно, что за это время мужчина исхудал. Болезнь медленно истрачивала все ресурсы организма, пока наконец не перешла в активную форму и не сразила мужчину, превратив в безвольное, лишенное всяких сил тело.

Джесс выныривает из палатки больного, тут же попадая под мелкий дождь, рассыпающийся по школьному стадиону, где расположилась группа. Лишь сейчас позволяет куску ткани, намотанному на лицо, спасть с носа и губ. У него не было ни рентгенографии легких, ни цитобактерископии мазков, чтобы сказать точно. Слова, напечатанные в его учебниках, можно было забыть. Всё, что Джесси мог делать в этом мире, это предполагать. Но кровохаркание, тяжелый кашель, тянущийся слишком долго, общее недомогание и лихорадки возвращали его одному — к туберкулезу. Повезло же ему попасть на чахоточника. Повезло же ему оказаться в ситуации, когда его впихивают в палатку к больному со словами «лечи». Его руки не чудотворны. Его знания позволяют ему сказать лишь одно: сейчас он беспомощен. Потому что в апокалипсисе, с тем скудным набором всего, что попалось под руку, в аптечке, они откатились в прошлые века, когда врачи были бессильны. Да, эти ребята додумались прихватить антибиотик, но что толку, если M. tuberculosis к нему резистента? Он пробегается взглядом по лицам людей вокруг. То, что они живут по своим палаткам, склонны носить маски и едва ли находятся даже в метре друг от друга, играет им на руку. Иначе кашель сразил бы всю группу. Впрочем, Джесси не намерен говорить им об их везении, как и о том, что болезнь передается воздушно-капельным. Никто вообще не интересовался состоянием мужчины, его диагнозом и прогнозами. Им был важен лишь сиюминутный результат, которого Джесс никак не мог дать. В его же интересах было лишь одно — дать больному продержаться как можно дольше.

Его фигура привлекает внимание. Всегда. Даже бросая хмурые взгляды исподлобья, он чувствует их повсюду. Оно и понятно. Чужак. Пленный, которого не держат безвольным лишь по той причине, что он хоть что-то смыслит в врачевании. Может, смеются даже, что он сам сдался им в плен. У него просто не было выбора. Джесси не мог позволить им тронуть девочку из их группы. И он до сих пор благодарен за то, что врач оказался им нужнее, чем невинный ребенок.

Он растирает лицо ладонью, смазывая дождевые капли на коже, зарывается пальцами в намокающие волосы, чтобы сжать их сильнее. Джесси устал. Сегодня его руки трясутся сильнее. От последних двух ночей без сна, когда дергаешься от каждого их мерзкого гогота этой компании. Да и кто ему даст поспать? Через каждые 15 минут его сон сбивали тряской, требуя суточного наблюдения за больным. Будто это что-то изменит. Он устал от безутешных попыток сделать вид, что помогает больному. Не помогает. Ничего, что имелось у них на руках, ему не поможет, и Джесси видит это. А вместе с тем и те, кто до сих пор слышит раздающийся из палатки кашель.

— Ему, — ничего не поможет, — нужен другой антибиотик. Изониазид, рифампин, пиразинамид. Хоть что-нибудь сильнее, — Джесси знает, что на его голос обратят внимание. Они все ждут от него чего-то. Он замечает, как один их мужчин, про себя прозванный «туполобым», приоткрывает рот в намерении что-то сказать. Джесс обрывает его тут же. — У вас их нет, — чужой вопрос тут же отпадает. Его легко было предугадать. — Нужно найти, если вы хотите, чтобы он выжил.

Он видит, как один из выживших меняется после последних слов. Этот мужчина слишком часто командовал и строил из себя крутого босса, перенимая слишком много ответственности в виду болезни, как Джесс понял, лидера. Ему не понравилось, что тот сказал. И он прекрасно читает, как жестокость вкупе с жаждой насилия просыпаются в нем, когда тот двигается в его сторону. Джесси запомнил, тот всегда решал проблемы так. Одним болезненным ударом. А после отправлял его разбираться самого с ЕГО ЖЕ проблемами.

— Другие лекарства тоже нужны. Я пойду с тем, кто отправится на их поиски.

Проявлять хоть каплю решимости и твердость в тоне рядом с мужчиной, что не терпел оспаривание его нового главенства здесь — опасно. Но Джесси все равно. Он говорит, как есть. Умалчивая про себя то, что знать этим мразям не следует.

— А ты что, сам ничего сделать не можешь? — тот почти рычит, рукой требовательно взяв за грудки, натянув ткань футболки под расстегнутой курткой и в грубом жесте притянув его ближе по скользкой земле. Не моргая, Джесс смотрит на изуродованное гневом лицо, внезапно оказавшееся прямо перед ним.

Не может.

Не может вылечить.

Не может сказать ничего в ответ.

Потому что идиот не поймет, зачем больному отсутствующие медикаменты. Потому что любое его слово будет принято за его бессилие.

А им не нужен врач, от которого нет пользы — Джесс читал это во взгляде.

Ему оставалось только про себя слать проклятия тому, кто так крепко держал его за воротник, пытаясь стрясти то, чего он не мог дать. Джесси ненавидел их всех. Этого ублюдка, что не видел дальше собственного носа. Умирающего лидера, что решил оставить его Элли при себе. Тех нескольких человек, что поймали ее, а после глумились над обмененным врачом. Он мог лишь копить в себе эту молчаливую злость. И надеяться, что рано или поздно она поглотит каждого из этих мразей. Если не его руками, то вражеской пулей. Если не его клинком, то хотя бы распространившейся по группе болезни.

Его взгляд резко меняется на удивленный, когда чужой захват ослабевает, и Джесс может облегченно выдохнуть. Надо же. Этот парень в маске договорился. И мужчина перед ним внезапно меняется, из только что гневного состояния переходя на заливной смех и ободряющие хлопки. Джесс косится на мужчину с подозрением, обиженно, злобно, но не говорит ничего. Лишь ждет следующих решений. Согласие на том, что им нужно отправиться в город, дает облегчение. Не потому что он действительно хочет вылечить лидера. Но потому что это давало ему возможности.

Он вспоминает тех, кто остался там, меж полуразрушенных домов заполоненного зомби города. Его людей, которые сейчас скрываются как можно дальше. Спасенную малышку Элли.

Джесси не замечает чужой вопрос, неосознанно кивая, что он был в порядке. Легкий толчок в плечо возвращает его обратно в реальность, и он, быстро оглядевшись и заметив ту самую палатку, безвольно следует к ней за парнем. Взгляд то и дело цепляется за его силуэт, рассматривая с любопытством. Почему он решил заступиться за него? Не боялся? Парень неплохо справился с тем мужчиной, и Джесс ему благодарен, пускай напряжение не отпускает до сих пор. Он лишь поставил их конфликт на паузу. Надо ли это парню? Едва ли ему нужна была лишняя ответственность за пленного. Он становится мрачнее еще больше. Ситуация лучше не становилась, пускай... пускай хоть одна живая душа на этом стадионе казалась еще более-менее терпимой.

Джесс без лишних вопросов забирается внутрь палатки парня, кивая в ответ на жест, снимает обувь, прежде чем расположится на одеяле. Он присаживается к стене, ближе к углу, максимально стараясь занять как можно меньше места. Не оказаться на проходе. Не мешать. Кто знает, что тому понадобилось в палатке. Джесс потирает заднюю часть шеи, разминая ее, а после подбирает ноги под себя. В чужой палатке неуютно, не знаешь порядок, не знаешь, чего ожидать человека перед ним. Парень был благосклонен лишь единожды. Как быстро его настроение изменится? Или же... как быстро изменится мнение Джесси о нем? Его взгляд меняется лишь на секунду на удивленный, когда под снятой маской оказывается юноша. Еще совсем молодой. — Ох, ты... — такой молодой. С губ срывается тихое удивление, но Джесси быстро замолкает, понимая, что... ничего такого в этом нет? Ему не стоит делать замечание, показывая, что парень казался ему старше. Не стоит говорить, что представляет, как сложно юноше быть в таких условиях. Не стоит вообще думать об этом. Его взгляд меркнет обратно, он бегло осматривается по внутренностям палатки и прижимается к ее стенке чуть больше. Как загнанный зверь, напряженный, обреченный, мрачный. Он и чувствует себя таким. В ловушке. — Спасибо, что помог, — Джесси поднимает взгляд на парня. — Не знаю, что бы я делал, — он на мгновение мотает головой, напряженно потирая глаза. Джесси устал, изведен и не горит желанием говорить, но не может не сказать слов благодарности. Подобающе. Парень действительно помог ему, избавив от одного из мучений. Интересно, как он относится к этому сам? И примет ли его слова? Ему хотелось быть услышанным хоть кем-то в этой тюрьме.

— Чем раньше, тем лучше, — это правда. Джесси не знал, сколько дней чахоточник сможет продержаться без подобающих лекарств еще. Но его волновало другое. Дождь на улице. Через несколько часов начнет темнеть. Если все будет благоволить, темнота с дождем застанут их на пути поиска лекарств. Джесс пойдет только с этим парнем, ведь так? Он бегло осматривает его, оценивая. Молодой... Быть может, ему удастся уйти? Надежда на это не давала покоя. Мысли, что есть тот, кто ждет его, кто нуждается в нем — тоже. — Мы можем выдвинуться сейчас? — он прислушивается к дождю снаружи. Идти в ливень парень может посчитать неразумным. Но дождь еще не усилился. Мысль о влаге заставляет поджать сухие губы. Он хочет пить. Бутылка воды, что была дана ему с лидером на двоих, теперь принадлежала только лидеру. Тот коснулся ее губами. Инфицирована. Теперь отдана в распоряжение лишь мужчине. Джесси хочется снова под дождь, наружу. — В нескольких километрах отсюда должна находиться больница, но... я не знаю. Её уже могли разграбить, — быть может, испытать счастье все же стоило? Джесси предлагает то место неслучайно. Несколько дней назад он с группой проживал в ее окрестностях. Он знает то место. Не должен заблудиться. Им не повезло покинуть тот район, подойти чуть ближе к окраине, а после потерять Элли. Точнее, увидеть, как ее, отошедшую от группы, вели на стадион. Они все не знали этих мест и надеялись найти что-то. Нашли лишь несчастье. Стоило вернуться обратно. — Обыскивать аптеки уже вряд ли есть смысл, — особенно те, что были в округе. Джесси не знает эту местность. Легко попасться снова.