Джейк глубоко вдыхает тяжелый, душный декабрьский воздух и чувствует запах приближающегося дождя. Ни единого дуновения ветра. Природа будто замерла в ожидании чего-то грандиозного. И без того серое небо затянуло темными тучами, а внутренний голос тихо шепчет в затылок: "уходи". Но Денсон только тихо раздраженно цыкает и продолжает всматриваться в оптический прицел своей винтовки. Один, два, три, четыре. Один. Один, Два. Четверо на палубе, Двое трутся у капитанской рубки и еще один отсыпается на уходящей вверх мачте. В общей сложности - семеро. Но сколько из них еще не поднялись на верхнюю палубу? Сколько из них еще там, в трюме? Может быть, это все люди, что находились на небольшой речной барже, скорее всего, ранее принадлежавшей какой-то частной компании для перевозки личного груза. Совсем маленькая, больше походившая на переоборудованную яхту. Впрочем, может быть, так оно и было. Сейчас уже сложно было сказать, как судно выглядело раньше и не стояло ли оно в простое еще до начала эпидемии. Проржавевшие бока сильно потерты. Время убило на них прежнее убранство и только в некоторых местах можно было увидеть потрескавшийся налет возможно когда-то голубой краски. Джейк заметил ее случайно. Раньше в этом районе никаких суден не стояло. В самом городе было мелковато для крупногабаритных кораблей, а Голливудские звездочки уже давно побросали свое имущество и если что-то здесь когда-то было, то уже давно разграбилось, разобралось и было перегнано в более укромные места. Туда, где столь привлекательная побрякушка не будет привлекать внимание крупных поселений и таких вот случайных, залетных прохожих как сам Джейкоб. А ведь он действительно оказался здесь случайно. В прямом смысле, просто проходил мимо, осматривая ближайший район и услышал выстрелы. Стреляли без глушителей. Ничего не боялись. Совсем-совсем рядом. Джейку стоило лишь подняться на ближайшую к нему крышу и осмотреться. И какого же было его удивление, когда он заметил мерно покачивающийся на реке кораблик, которым здесь еще пару дней назад даже и не пахло.

Те самые двое, что терлись сейчас у рубки, подчищали стянувшихся к борту ходячих. Короткими очередями они отстреливали зомби еще до того, как те подступали к опущенному на берег трапу. Несомненно, кого-то ждали. И эти кто-то не заставили себя ждать. Еще несколько человек вышли как раз с той стороны, с которой поднялся на крышу Джейк. Не исключено, что они могли пересечься на земле, но тут дело случая. Его там уже не было. Он имел честь наблюдать их приход теперь со стороны и, не сказать бы, что был доволен тем, что он увидел. Двое из пришедших волочили на себе человека. Парня. Судя по тому, что сам тот был идти не в состоянии, да и одет был явно не по форме тех, кто его тащил, выглядело это все, так сказать, не очень приятно. Мертвая земля полнилась слухами. О работорговцах не слышал, пожалуй, только самый неосведомленный. Не факт, конечно, что оно было так, но вряд ли парня вели сюда по собственному желанию. И где-то под ребрами неприятно потянуло. В голову снова пришла мысль о том, что ему катастрофически не хватает времени. До этого успевший четко выстроиться в голове план, медленно, но верно шел по всем известному месту. Он планировал просто наблюдать. Палуба судна была пуста, а значит если на нем и имелся какой-то груз, то только в трюме и вряд ли его было много. Наб-лю-дать. Лишь для того, чтобы убедиться, что сюда больше ничего не принесут. А если принесут, быстро добраться до своих и маякнуть, что их ждет крупная добыча. Он привык здраво оценивать свои возможности. Понимал, что этих ребят там точно не двое и штурмовать все это дело в соло было бы как минимум неразумно. Если же баржа так и осталась бы пуста, он бы просто ушел. Но, как это бывало в преобладающем большинстве случаев, если ты не импровизируешь на ходу, а чего-то заранее ожидаешь, все выходит ровно не так, как тебе бы хотелось. Груз на это судно принесли куда более ценный, чем Джейкоб ожидал. Вот оно, то само гребаное чувство, что так мешает ему жизнь. Чувство справедливости? Чувство жалости? Ему сложно ассоциировать это с чем-то конкретным, но злость слишком ярко бурлит где-то, дергает на уровне висков. Не было времени. У него не было времени, чтобы вернуться в поселение за подкреплением, потому что теперь в любой момент эти ребятки могли куда-то отплыть и увезти за собой того, кого они привели. Ибо другой поклажи они за собой не привезли и выходить с баржи, видимо, не собирались. Мостик был бережливо убран на палубу.

И вот он здесь, где-то спустя час ожидания чего-то и практически бесцельного пересчитывания единиц противника. Закинув винтовку на плечо, закуривает сигарету и перепроверяет магазин своего верного друга Глока. Спускается с крыши по шаткой пожарной лестницы и идет в сторону баржи, смотря за тем как народ на ней заметно оживляется, высматривая его фигуру издалека. Не стреляют. Уже хорошо. Плохо только то, что нового плана у него не было от слова вообще и он понятия не имеет, что будет делать, когда дойдет до них. Хорошо, что они же предварительно зачистили здесь ходячих. Отстреливаться по пути еще и от зомби было бы весьма проблематично. Да и выглядел бы он весьма агрессивней в этот момент. Возможно, его бы даже не подпустили так близко, как ему удается подойти сейчас. - Ты от Уоллиса? - Джейк поднимает взгляд на говорившего с ним мужчину и дотягивает сигарету, выдерживая небольшую паузу. От кого, блядь? признаться честно, он даже не расслышал от кого он, но, тем не менее, коротко кивает. - А я, что, похож на дебила, который от нехер делать сунулся бы к вооруженным людям в одиночку? - Должно быть, не похож, раз незнакомец делает жест рукой, призывая снова опустить мостик. Видимо, именно он тут за главного. Денсон натягивает на лицо бафф, поднимается по импровизированному трапу и оказывается сразу же приглашенным за стол переговоров. В прямом смысле - стол. Ребятки решили перекинуться в картишки и пили что-то из немаркированной бутылки. По цвету походило на ослиную мочу, но ему, слава богам, и не предлагали. - У нас только мальчишка. С остальными не сложилось. Брать будешь? - Джейкоб склоняет голову и, всматриваясь в темные глаза человека напротив, пытается сделать как можно более задумчивый вид. Трое - рядом. Двое - у рубки. Один на мачте. Где еще один? Сколько в трюме? Мозг работает несвязно и лихорадочно. Так бывает, когда даже не знаешь какую цену назначали за сделку о которой ты нихера не знаешь. Попросить показать "товар" и попытаться хотябы спрыгнуть с ним в воду? Не вариант. Они не смогут уйти вдвоем, если по ним будут палить сразу из шести стволов. Из пяти. Один все еще продолжает сладко спать, судя по тому, что его любопытное заспанное ебало все еще не виднеется на горизонте. - Сумка на обмен в ближайшем здании. Пусть твои ребята заберут столько, сколько полагается за одного, а мы пока посмотрим на товар. - Мысль о том, что он вообще зря в это все полез, приходит весьма запоздало. Ситуация крайне тупиковая, а надеяться на какое-то чудо - это что-то из рода фантастики. И он едва давит в себе облегченный выдох, когда человек напротив соглашается с ним. Но партия еще не доиграна. Пока эти люди продолжают чинно перекидываться картами, Джейк отодвигается на своем стуле от стола и наконец-то улавливает фигуру еще одного человека. Того самого, которого он потерял, когда поднялся сюда. Тот какое-то время сверлит его немигающим взглядом. В его голове явно идет тяжелый мыслительный процесс. И, видимо, когда этот процесс останавливается, он решает раскрыть свой рот и изречь одну единственную фразу, которая заставляет бодрый разговор за столом в одно мгновение смолкнуть: - А за пацаном разве не бабу должны были прислать?

Ждать осмысления этой фразы другими участниками этого цирка уродов Джейкоб не стал. Первое, что он сделал, это вытащил из кобуры пистолет и прежде чем парни, носившие на плече автоматы успели их спустить, дал две головы. В какой-то момент ему показалось, что он буквально слышал в левом ухе свист от выпущенной в его сторону пули, а уже в следующий пинком ноги переворачивает гребаный стол. Послышался звук бьющейся бутылки. В нос пахнуло резким запахом спирта, когда ему пришлось перемахнуть через сброшенное препятствие, чтобы увернуться от замаха железной арматуры в руках подписавшего ему приговор человека. Весьма своевременно. Раздуплились двое у рубки и о металлическое дно импровизированного укрытия рассыпалась дробь выстрелов. Благо, что к этому времени он уже успел сдавить горло человека, которого он изначально расценил как лидирующую единицу и парень с арматурой быстро отмахнул сигнал о прекращении огня. Чтож, лазейка была найдена. И вместо того, чтобы прострелить ублюдку башку, приходится вздернуть его на ноги, наглядно демонстрируя всем, что, в принципе, не против это сделать. - Мальчишку. Сюда. - Временное затишье, в котором никто не делает ровным счетом ничего, заставляет потяжелеть и без того сбившееся дыхание. Было такое ощущение, что все к чему-то прислушиваются. Дураков, как оказалось, нет. Действительно прислушиваются. Переулок возле реки ожил и оттуда вывалились порядка десяти ходячих. Но рука Джейкоба не дрогнула. Он все так же продолжал прижимать дуло пистолета к виску заложника и не собирался предпринимать никаких действий. Он ждал и знал, что будет дальше. Как только мертвецы добрались до мостика, парни с рубки начали отстреливаться, чем дали ему шанс действовать дальше. И не только ему. Парень с арматурой снова замахивается и Джейку приходится выпустить из рук мужчину резким толчком вперед. Его голова таки находит свой последний приют, встречаясь с изогнутой железячкой и позволяет Денсону сделать выпад, чтобы опрокинуть драчуна на дощатый пол палубы. В магазине его пистолета становится на один патрон меньше. Вместе с числом его противников. А потом еще на два, когда оба находящихся у рубки тела не по собственному желанию, но вынуждено тоже прекращают стрельбу, так и оставшись лежать там, на небольшой возвышенности. Предусмотрительно затащив мостик обратно на судно, Джейк перезаряжает магазин и двигается к лестнице, что ведет в трюм. Странно, что оттуда еще никто не поднялся. Возможно, если он не видел больше людей еще с крыши, их и не было?

Зажигалка - такое себе освещение, но это позволяет ему хотябы не идти в стены. В нижнем коридоре была абсолютная темнота. Но не успел он уйти далеко, как со спины послышался выстрел и Джейкоб дернулся в сторону, выронив из рук единственный источник освещения. Только теперь становится видно, что там, возможно в конце, видна тонкая полоска света за поворотом. Но ему приходится обернуться назад и сделать пару выстрелов наугад, в надежде, что ему удастся задеть стрелявшего. Ошибка. Это была ошибка. В суматохе он совершенно забыл о человеке на мачте. Видимо, стрельба привела его в чувства и заставила выждать нужное время. Чтож, он его дождался. Стреляться в темноту было не впервые. Короткие вспышки не помогали делать это прицельно, но стрельба в узком коридоре это как игра в русскую рулетку. Никогда не знаешь, когда в барабане будет именно "твой" патрон. И патрон Джейка его находит мгновением раньше, чем он сам слышит глухой звук падения противника на дощатую поверхность и стрельба прекращается. Боль была резкой, но быстро сходит на нет. В висках стучит собственное загнанное сердцебиение. Джейкоб приваливается плечом к ближайшей стене и, задыхаясь, сбрасывает с себя винтовку и тактическую разгрузку. Оно все становится невыносимо тяжелым и ему сложно идти дальше. Минута на то, чтобы перевести дыхание и крепче сжав пистолет двинуться дальше. Общая реакция в первые минуты после огнестрельного ранения часто проявляется возбуждением и неадекватной оценкой человеком своего состояния. Некоторое время у него сохраняется сознание. Признаться честно, Денсон не может сказать, насколько он сейчас находится в сознании, но пока он способен идти, значит все не так уж и плохо. Значит нет ничего серьезного. Только тусклый свет от горящей в дальнем помещении свечи кажется ему таким ярким, что даже, пожалуй, слишком. Тем не менее он хорошо видит фигуру еще одного человека. Так смело возвышающегося над другим человеком. Безоружным. Так легко почувствовать себя Богом, смотря в лицо тому, кому даже и не дал шанса защищаться, да? Наверное незнакомец так себя сейчас и чувствует. Впрочем, Джейк не далеко от него ушел. Одной рукой упираясь в железный дверной косяк, он находит в себе и силы и желание поднять другую и нажать на спусковой крючок. И в этот момент тоже чувствует себя Богом, прямо в затылок решая судьбу того, кому даже не дал права защититься. Нажимает еще раз, для профилактики должно быть, но магазин пуст, а стоящий напротив стрелок уже завалился на бок и, кажется, уже точно не собирался ни по кому стрелять. И, что поменялось? Стало непривычно тихо. Судя по тому, как что-то барабанило о металлическую корму судна, небо таки разразилось проливным дождем. Джейк тяжело сглатывает непривычно густую, вязкую слюну и чувствует металлический привкус на языке. Только теперь понимает, насколько он устал. Насколько все его тело болит и как тяжело ему дышать.

- Эй, ты в порядке? - Джейкоб прищуривается, стараясь рассмотреть сидящего по другую сторону парня, но комната будто подернулась мутной дымкой и он несколько раз моргает, чтобы сбросить этот смог. И ему явно не нравится, когда ничего не меняется. Подойти поближе? Тоже не легко. Шаг, а ноги будто набили некачественной ватой. И куда делись его коленные чашечки? Приходится опереться спиной на стену и аккуратненько так сползти на пол. Вот так, вот так уже становится легче. - Дай мне пять минут, лады? Пять минут и мы уйдем отсюда. Теперь все будет хорошо. - Ему нужно всего каки-то гребаных пять минут, чтобы отдохнуть, да. Черт возьми, он уже и забыл, когда в последний раз настолько сильно хотел спать. Когда в его голове не было ни единой тревожной мысли, а веки сами закрывались в желании дать глазам возможность отдохнуть. Забыл, когда его тело было настолько расслабленным и когда, мать его, ему в последний раз было так хорошо. И он даже не старается сопротивляться этим ощущениям. Всего. Пять. Минут.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Раз-два-три-четыре...
Джейк медленно моргает, стараясь удержать себя в легкой полудреме, но не поддаться сну. Он и не знал, что это бывает так сложно. Столько лет беспокойного сна, коротких урывков мнимого отдыха. Когда только закрываешь глаза, но, кажется, в ту же минуту уже подрываешься со спального мешка, чувствуя как по виску стекает горячая капля пота. Когда завис, застрял где-то между прошлой жизнью и нынешней. Когда грань между ними осталась настолько размытой и нечеткой, что уже не понимаешь когда живешь на самом деле, а когда видишь очередной эпизодический сон. Звуки, запахи, эмоции, сами ощущения кажутся ему реальными и нереальными одновременно, пока не открываешь упаковку с очередным снотворным, не выкатываешь на ладонь как минимум две таблетки и не глотаешь их практически насухую, ибо воды у тебя осталось всего на пару глотков, а до поселения еще идти и идти. И  только тогда приходит тишина. Только тогда приходит спокойствие. Только тогда он не видит ни реальности, ни снов. И в этот момент чувствует себя по-настоящему живым. Что же сейчас? Сейчас он не помнит, запускал ли руку в нагрудный карман своей куртки, чтобы вытащить оттуда заветный коробок. Сглатывает, но не ощущает горького привкуса на языке. Так почему же тогда так хочется спать? Почему под ним явно нет спального мешка? Пальцы на руке дрогнули, сквозь перчатку ощупывая гладкую металлическую поверхность. Гладкую. Рука скользит словно по воде. Растирает по ладони скользкую жидкость. Она не везде. Только рядом с ним. Лонгслив неприятно прилип к коже и он морщится, с тяжелым выдохом пытаясь сесть прямее. И комната в ту же секунду пошатнулась, а сознание лихорадочно пытается понять: где он? Вдох. Выдох. Вдох. Неровно и хрипло. Так точно не должно быть. Вязкий комок собирается в горле, но при попытке сглотнуть его пищевод сводит в резком приступе рвотного позыва, а грудь сдавливает так, что он бы, наверное, душевно выматерился, если бы мог. Из груди вырывается только сдавленный хрип. Пять. Минут.

В какой-то момент ему кажется, что он все-таки уснул. Но чужой голос различает сразу же. Будто тот находится где-то совсем рядом. На фоне барабанной дроби дождя он звучит ярко и отчетливо и Джейк поворачивает голову в его сторону, прижимая руку к потянувшему болью подреберью. Снова смаргивает, пытаясь настроить четкость картинки и, кажется, наконец-то понимает, где он. Точно. какое-то время назад он поднялся на чужую баржу, надеясь на то, что может помочь какому-то парню, но не рассчитал силы. Нет, людей тут было не так много. Просто... Просто в какой-то момент он ошибся. Ошибся, а теперь, пытаясь найти в себе силы чтобы подняться и развязать беднягу, понимает, что просто не может это сделать. А ведь он думал об этом всего какой-то месяц назад. Думал о том, что продолжая ошибаться он когда-нибудь оступится и не вывезет. Он не очень любил знакомиться со встречающимися ему на пути людьми. Раньше. До того, как после начала эпидемии нашел место и людей, с которыми ему захотелось болтать просто без умолку. После стольких лет  практически бесперебойного молчания. Сейчас ему тоже очень хочется назвать своё имя. Но ещё больше хочется узнать имя как-то слишком быстро оказавшегося рядом с ним парня. Он все-таки отключился? Взгляд к незнакомцу возвращает, когда тот так непредусмотрительно снимает с него бафф. Совсем не бережет себя пацан. Но рука у него теплая. На контрасте касающаяся от чего-то прохладной кожи. Мягкая и приятная, скользит по жёсткой щетине вниз, к шее и задерживается там. А он смотрит. Цепляясь взглядом за каждую веснушку на чужом лице, старается толи не потерять сознание снова, толи все-таки ответить хотябы на один его вопрос. Джейк. Меня зовут Джейк. Назови мне СВОЁ имя. Я хочу его знать.

Но тот не называет. И вообще, кажется, ругает его? Но на каком языке? И, собственно, за что? За что ты ругаешь меня? Дурацкий вопрос, должно быть, который опять же остается без ответа. Хмуря брови, Денсон всматривается в чужое лицо до тех пор, пока ему не приходится зажмуриться от очередного слишком дискомфортного ощущения в груди, когда парень стаскивает с него его форменную куртку и лонгслив. Руки прыткие, горячие, по телу скользят и когда останавливаются на ране, что-то в голове щелкает. В какой-то момент развалившийся на мелкие части пазл начинает медленно собираться в единую картинку назад. И как только последняя утерянная деталь становится на свое место, приходит осознание происходящего. Джейк знает кто он. Он знает, что не более чем минут сорок назад поднялся на чужую баржу, забитую вооруженными людьми, при этом совершенно не понимая, что именно собирается делать. Знает, что с трудом выиграл бой наверху и знает, что... Знает, что проиграл еще один когда спустился в трюмные помещения. А теперь он понимает, почему этот парень его ругает. Почему его лицо выглядит таким обеспокоенным и почему вот прямо сейчас он решает оставить его одного. Но не понимает, почему старается поднять руку, чтобы зацепиться за его запястье. Потому что... Страшно?

Самой большой ошибкой, которую вы можете совершить в своей жизни, является постоянная боязнь ошибаться. Он боялся и ошибся. Но никогда не давай страху поражения удержать тебя от игры, да? И он не давал. Но сейчас буквально кожей ощущает, как это липкое, затягивающее чувство холодом расходится по затылку и градом колких мурашек спускается вниз по позвоночнику. Как до этого относительно ровное дыхание напрочь сбивается и начинает вырываться из груди короткими, нервными, сбитыми толчками. Бешенный стук собственного сердца в ушах. Испарина прошибла тело и вместе с ней приходит тошнота и приступ острой, дробящей мозг в щепки боли. Крепко, до скрежета сжимая зубы, он давит в себе желание закричать и зажмуривает глаза. В плечи, в руки снова приходит напряжение, натягивая мышцы до затяжной судороги. Вдох. Выдохнуть уже не получается и он поднимает мутный, ошалевший взгляд к вернувшемуся к нему человеку. Все будет хорошо. Все будет хорошо. Все будет хорошо! Повторяет про себя эти слова как мантру, пытается кивнуть, сказать: Я верю тебе. Но слова снова становятся поперек горла, потому что где-то там все еще остался этот гребаный, "вдох", а в уши забили деревянные пробки. Знакомое чувство, да? Там, под толщей обвалившегося бетона было точно так же. Холодно, глухо, больно и страшно. Там были мертвые тела твоих самых дорогих людей. Там пахло смертью. Здесь... Здесь Джейкоб хватается за чужое запястье свободной рукой, практически не чувствуя как тонкая игла входит под кожу. Зато он чувствует тепло чужой руки. Живое тепло. Расходящееся от предплечья и до самых кончиков пальцев. И наконец-то он может сделать выдох. Боль, до этого момента сковавшая его буквально по рукам и ногам медленно отходит, мышцы расслабляются, а пальцы перестают так крепко сдавливать чужое запястье. Он облегченно запрокидывает голову, какое-то время смотрит в темный потолок и сделав еще один глубокий, живительный вдох, закрывает глаза. Нет. Здесь не пахло смертью. Здесь пахло солнцем.

Первое, что чувствует Джейк после того, как приходит в себя, это как от жажды першит в горле. Он проводит языком по сухим губам и ощущает себя так, будто кто-то не хило так, явно до сотрясения, приложил его по голове и вывез в самую жаркую пустыню, чтобы бросить там умирать. Он щурится от кажущегося ему слишком ярким света единственной свечи и в какой-то момент думает, что все действительно так. Если, конечно, он не умер и так не выглядит его персональный Ад. Но когда свет заслоняет склонившийся к нему человек, эта теория резко отпадает. Таких точно не завозят в адские угодья. Такие, совершенно точно, обитают чуть выше. Если и не в Раю, то уже во вполне известном ему месте. На земле. Хотя, насколько позволила ему его отвалившаяся напрочь память, когда он в последний раз был на обетованной, там дела обстояли чуть лучше чем могли бы обстоять в Аду. Вероятно. Поэтому, когда парень начинает с ним говорить, он еще какое-то время молча всматривается в его лицо, не особо концентрируясь на словах. И ему кажется, что он где-то уже видел его, но что-то явно упустил. Но, что? Сколько бы он не старался, мыслительный процесс в его голове никак не запускался. Поэтому для начала он пытается выйти из весьма неудобного для разговора положения, чуть приподнимаясь и стараясь как минимум, опереться хотябы на один локоть. Выходит. Но голова неслушная и ватная. Поэтому, приходится снова откинуться назад, цепляясь поплывшим взглядом за мальчишку и, тяжело сглотнув, таки заговорить с ним. - У тебя глаза такие красивучие, но такие грустные. - Собственно, в них он сейчас и старается всмотреться, понимая, что и не врет как бы. Так оно и есть на самом деле. - Тебя обидел кто? - Почему-то этот вопрос кажется ему сейчас абсолютно жизненно важным. Ни то чтобы он был в состоянии прямо сейчас подняться и идти выяснять, кто обидел пацана, но он вполне себе готов вписать это в свои планы на будущее. Почему так? За что? Не знает. Но от чего-то уверен, что так оно и должно быть.

Смех. Тихий и приятный. Заставляет притупиться в какой-то момент поднявшуюся тревожность и самого в ответ мягко улыбнуться. Снова иностранное слово. Парень так ловко прыгает с одного языка на другой, что вводит Джейка в легкое замешательство, но от чего-то это совсем не раздражает. Это итальянский? Не столь важно. Он чувствует боль. Отчетливую, яркую, спазматичную. Но терпит. Он безумно рад, что ему помогают подняться и еще больше рад от того, что ему вручают одежду. Становилось, мягко говоря, прохладно. По полу тянуло. Видимо, все двери ведущие вверх на палубу были нараспашку и с улицы тянуло сыростью осыпавшегося на город зимнего дождя. И тут внезапно приходит мысль о том, что он таки помнит где находится. А дальше, как по накатной. Осталось только собрать все воедино и выстроить правильную последовательность. Тем не менее у парня ничего не спрашивает. И пока не порывается осмотреть весь масштаб бедствия, но судя по ощущениям, дела у него были не совсем хорошие. Наркоз отходит. Дальше будет только хуже. Вот эту мысль тоже нужно было сохранить при себе и успеть с ней смириться. В конце концов, ему далеко не впервые получать ранения. И не впервые получать ранения подводящие его к самой черте. Оставить эту мысль и не продлевать дальше. Не уходить снова в прошлое и продолжать цепляться за настоящее. За человека, который сейчас находится рядом с ним. За человека, который, по всей видимости, спас ему жизнь. Поэтому он не жалеет ни о едином трупе, оставленном на этом судне. О том, что решил прийти сюда один и помочь ему, тоже не жалеет. Определенно, оно того стоило. Такой человек заслуживал свободы. Ведь его руки могли спасти еще ни одну и ни две жизни. Куда гораздо больше. - За это я бы убил их еще раз, если бы это было возможно. - И ведь не врет. Он был готов заходить на эту баржу снова и снова. Попасть в гребаный день сурка, чтобы каждый раз выживать и каждый раз говорить эти слова. Он был... Благодарен. Да, наверное в этих словах звучит благодарность. И возможно Джейкоб сказал бы что-то еще. Что-то более связное, похожее на "спасибо", но когда его форменная куртка снова оказывается у него на плечах, парень решает, что не мешало бы прогуляться по барже. А сам Денсон просто не подобрал слов, чтобы его остановить. Но словил себя на понимании, что переживает. Действительно ли за створками тех дверей безопасно? Действительно ли там никого не осталось? Ему абсолютно не нравится пребывать в положении, в котором он нихуя не может собраться. И это заставляет его нервничать и хмуриться вслед уходящему собеседнику. Неужели ему самому не страшно?

И стало тихо. Только шум все того же бьющегося о железное судно дождя. Должно быть, поливало там не слабо. Наверное, в каком-то роде он даже мог бы полюбить такую погоду. Если вы видимость и слышимость в ней не ухудшались. Возможно, если бы он не поспешил, можно было бы обойтись и малой кровью? Что, если бы он остался на крыше и начал бы зачистку с винтовки? Да, определенно, именно для него положение было бы выгодное. Но что до этого парня? Оборачиваясь сейчас к лежащему на земле убитому мужчине, Джейкобу слабо верилось, что он бы успел... Тот совершенно точно хотел убить пленника. К сожалению, Денсон слишком хорошо помнил момент, когда привалился к дверному косяку. Помнил как его собственное загнанное сердце ухнуло в пятки, когда он понял, что может не успеть. Он хорошо знал эту позу. Видел со спины, как один из владельцев этой баржи вытянул руку. В руке он сжимал, отнюдь, не букет цветов. Он мог не успеть. Еще минута и все могло закончиться по-другому. Для них обоих. Дрожь по телу только от одной мысли об этом. Черт подери... Черт подери, он действительно чуть не погиб! Это просто не укладывалось в голове! Такого.Просто.Не могло.Быть. Но опуская голову, Джейк зарывается в куртке, цепляет руками полы своего лонгслива и приподнимает ткань, смотря на аккуратно наложенные бинты. Что было под ними? Пулевое ранение. Это он тоже уже вспомнил. Ушлый ублюдок дострелялся до него быстрее, чем сам Джейк. И это его, определенно не радовало. Он бы сказал, что такого раньше не было. Что будучи одиночкой он был осмотрительней, аккуратней. Свалил бы всю вину на то, что расслабился в безопасных оградах поселения. Но кому бы тогда он пытался соврать? Себе? Можно было попробовать прямо сейчас, да? Только какой в этом смысл? Никто не виноват в том, что он просчитался и переоценил свои силы. Действительно чудо еще удерживало его на этом свете. А он даже не спросил его имени...

Признаться честно, в какой-то момент Денсон подумал, что парень уже не вернется. Что его короткое "Я скоро вернусь" все еще бившееся в голове ярким лучом надежды, было только для того, чтобы не отбирать у него надежду сразу. Стало понятно, что он не вывезет в таком состоянии и сутки, и когда в поле его зрения попалась лежащая на полу одинокая пачка сигарет, под языком в тот же момент скопилась слюна. Так близко и так... МАТЬ ЕГО, ДАЛЕКО! Буквально на расстоянии вытянутой руки. Скорее всего, выпала у него из кармана. Но ради живительного глотка никотина стоило. Стоило рискнуть и пережить весь спектр боли. И он делает это. Кряхтя, морщась, зажмуривая глаза до белесых пятен, но уже полулежа дотягивается до заветной цели и с такими же муками возвращается в прежнее положение. Зато стало тепло. Чувствует, как капля пота чертит неровную линию у виска, а дышать становится тяжелее. Наверное, от того и не торопится доставать сигарету из пачки. На мгновение задумывается: а стоит ли? Он не медик. Но по ярко выраженной болевой симптоматике и неровному урывочному дыханию вполне мог предположить, что пуля могла задеть легкое. А еще этот вечный привкус крови на корне языка. Это что-то остаточное? Побочка от "лечения", или ярко выраженный намек на то, что в ближайшие дней десять-пятнадцать ему придется хорошенько так покровохаркать? Перспектива, мягко говоря, не радужная. Стопудово нужно обкурить.

И он бы сделал это. Почти даже доковырял сигаретку трясущимися руками, но не успел среагировать, когда внезапно вернувшийся в трюм парень выхватил ее у него и отправил в полет куда-то в лежащий по всюду хлам. Столько боли и отчаяния во взгляде Денсона не было уже давно. И не исключено, что в этот момент он выглядит как неразумное нашкодившее и до одури обиженное дите, когда оборачивается к раскричавшемуся на него незнакомцу. Да, все еще незнакомцу, хоть и показавшемуся ему в какой-то момент таким близким. - Господибоже, парень, тише. - Крик неприятно резанул по ушам и отдался в висках неприятной пульсацией. От безысходности приходится поднять руки в "сдающемся" жесте. Мол, прости, был не прав. Виноват, дурак, исправлюсь. Тем не менее, Джейк ловит себя на мысли, что вот так распсиховавшись парень выглядит весьма очаровательно. Понимает, что ни время и ни место для таких мыслей и одергивает себя. Не только по двум выше перечисленным пунктам, но и вообще. Негативной реакции с его стороны не следует. Джейк виновато улыбается и опускает руки, потому что держать их становится тяжело. Тело просто не хотело его слушать. Но жажда была сильнее неприятной ломоты во всех мышцах. С трудом оторвав взгляд от все еще возмущенного парня, Денсон переводит его на упавшую неподалеку бутылку и поджимает пересохшие губы. Тоже так близко и так далеко... Но мы это уже проходили, да? Пить ему хотелось больше чем курить. Поэтому, пересилив себя, до бутылки он дотягивается, не осмелившись попросить своего нового знакомого о помощи. Делает несколько коротких мелких глотков и с выдохом облокачивается на стену, всего на мгновение прикрывая глаза. Нужно как-то собраться в кучу и перестать походить на безвольный кусок говна. Как бы тяжело ему не было. - В моих карманах ты бы их не нашел. - Джейк давит в себе легкий смешок и снова возвращает свое внимание к собеседнику. - Но я не против, если ты обшаришь их сейчас. Там есть много чего интересного. - Нет. Ничего интересного там, конечно, не было. Все те же таблетки в двух баночках, складной нож, зажигалка, пара мятных конфет, запрятанных на совсем черный день и СВАТовский значок полиции Лос-Анджелеса. Последний как в знак напоминания того, к чему он так и не смог прийти, хотя был к этому очень близок. Его из бокового кармана своих штанов он вообще никогда не доставал. Чем меньше люди знают, тем лучше спят. Для всех он обычный коп. Просиживал штаны в машине на обочине. Жрал пончики. Почему? Просто потому что так ему хотелось. Он знал, что верили ему с неохотой. А может и не верили и вовсе. Ему не верит и все еще нервно заведенный парень. Хотя он даже слова еще не сказал. Впрочем, вопросы от него были вполне себе очевидные и не вызывают на лице Денсона ни замешательства, ни удивления. Это был всего лишь вопрос времени. В этой чуднО крашеной кудрявой голове мозги имелись. В противном случае он не смог бы в одиночку справиться с той раной, о которой говорит. Смотря за тем как его любимый 46ой Глок отъезжает под толчком чужой ноги подальше от него в сторону, скорее всего, бедняга задался вопросом: "А не зря ли оно все было?" Мало ли, может быть Денсон очередной перехватчик. И пришел сюда не во имя спасения, а ради наживы. Итак, кто же он? - Меня зовут Джейк. - Полным именем представляться не имеет привычки. Ни потому что оно ему не нравилось. Просто так было проще. Так было... Ближе? - Ты можешь мне не верить, но я на самом деле оказался здесь случайно. Я... ходил в книжный. - Говорит так, будто на дворе не шел пятый год с огромной такой, светящейся вывеской "Зомби-апокалипсис", но так, будто вышел на обычную дневную прогулку по солнечному Лос-Анджелесу в свой единственный выходной день. Так, прогуляться по магазинам, закупиться продуктами и заскочить в лавочку для увлеченных каким-нибудь совершенно дурацким хобби. - Уже возвращался назад, но увидел никогда не стоявшую тут баржу. Я хорошо знаю эту местность. - А вот дальше уже сложнее. Что сказать? Нет, не удивительно, что в нынешнее время добрые люди совсем перевелись. Что рисковать собой никто не желал и каждый выживал как мог. И Джейкоб не осуждает таких людей. Ни к чему не призывает тем боле. Он и за себя, по сути, ответить не может. Вот он, сидит на крыше, а потом моргнул и уже на барже и понятия не имеет, что ему делать. - Я думал, что, возможно, они собрались перевозить через наш район ресурсы. Если бы оно было так, я бы вернулся в поселение за подкреплением. - Да, таков был изначальный план. - Но на борт они подняли кое-что поценнее. - И не в денежном эквиваленте он эту ценность исчисляет. - Не все мы можем отпустить свое прошлое, парень. Когда-то я был хреновым копом. Я мог бы сказать тебе, что теперь я хреновый коп с хреновыми расчетами, но это не так. Я знал, что могу не справиться. - И все равно пошел. Почему? - Я боялся, что я не успею. - И, наверное, это все? Ему больше нечего сказать. Да, это был весьма глупый поступок, он не стал бы с этим спорить. Более того, он обругал бы любого, кто сделал бы ради него то же самое. Благо, таких долбоебов земля не носит. И от этого ему бы было легче дышать, если бы у него не было пробито легкое.

- Спасибо. - Не отрывая затылка от стены, он поворачивает голову в сторону все еще возмущенно и недоверчиво смотрящего на него парня и, легко улыбаясь, благодарит его за все и сразу. - И за воду. И за жизнь спасибо. - И за то, что все еще остается здесь, хотя, по сути, смысла уже в этом не было. Он сделал все, что мог и теперь волен идти куда хочет. Даже помощь вызвал. Джейка скоро найдут. Наверное даже прежде, чем догорит единственная свеча в этой комнате. По крайней мере, хотелось в это верить. Одному оставаться все еще было страшно. А в темноте старой баржи - вдвойне. - Ты назовешь мне свое имя прежде чем уйдешь? - Почему-то факт ухода этого человека казался Джейкобу неоспоримым. Его же, в конце концов, откуда-то забрали. - Хочу запомнить не только твое лицо. - Вообще все. От мелкой россыпи веснушек на чужом носу, до смешно налипших на лоб вьющихся волос. От этого недовольного, тяжелого взгляда, до мокрых следов, оставленных на полу этой проклятой баржи. Видимо, он все-таки поднимался на верх для того, чтобы разведать окружающую обстановку и попал под дождь. Так и простудиться недолго. Декабрьская погода в Городе Ангелов совсем не ангельская. - Ты совсем вымок. Может возьмешь мою уже теплую куртку, чтобы отогреться, а мне подашь те простыни?

Вообще, Джейк терпеть ненавидел, когда рядом с ним говорили на незнакомых ему языках. Вот стоишь ты такой, слышишь незнакомую речь, видишь как на тебя еще и посматривают при этом и не понимаешь, что делать. А вдруг они стоят и поливают тебя дерьмом? Даже не предъявишь им ничего и по ебалу не дашь. Засудят и окажутся правы. А тебе потом сиди в исправительном и жри скудные передачки напарников. Зато смешки над тобой совсем не скудные. Знаем. Проходили. Сколько они раз все вместе попадали на такие вот сроки? Но отсиживал всегда кто-то один. Брат за брата, так сказать. Сегодня я посижу, а завтра ты. Законники, знаете ли, тоже не святые люди. Особенно, такие, какими были они. Они были другими. Люди, стоящие одной ногой на белой полосе, а другой на черной. Обычные парни в гражданском, любящие покутить, выпить, поснимать девочек и устроить дебош в каком-нибудь не слишком лицеприятном заведении. И лишь надевая обмундирование в цвет черной полосы, они становились другими. Они переставали быть похожими на людей. Они переставали ими быть. Мысли хаотичные, бьются об стенки разума и Джейк снова медленно моргает, пытаясь вернуть сознание в реальность. Понимает, что все это время практически невидяще смотрел на нервно ходящего перед ним человека и словно за спасительную нить цепляется за его слова снова и снова. Я.Был.Под.Морфином. Должно быть, еще не до конца отошел. Тогда понятно, почему в голове все еще слегка мутно. Почему воспоминания, из раза в раз приходящие ему в самых ненормальных и беспокойных снах, снова нависли над ним как огромный выводок жужжащих агрессивных пчел. Они кусались. Неприятно и больно. Кожа отвратительно покалывает и Джейкоб морщится, пытаясь это ощущение отогнать. Под.Морфином. Он должен держать свой ум трезвым и повторять это каждый раз, чтобы оставаться на плаву. Он снова цепляется за иностранную речь собеседника и знает на каком языке тот говорит. На этом же языке часто говорила мама. Красивый и мелодичный. Даже несмотря на то, что в основном она на нем только ругалась. Не сдерживала эмоций, не подбирала слов на неродном ей английском. Это... Забавляло, да? Пожалуй, оно было так. Вот и сейчас Джейкоб улыбается как дурак. В тоне его собеседника слышалось явное возмущение. Он не верит ему. Совершенно точно не верит. Но оно, в принципе, и понятно. У него не было никаких причин верить первому встречному. Последние из таких притащили его на свою баржу и тыкали стальным дулом прямо в лоб. О каком уж тут доверие может идти речь. Тем более, слабо верилось в то, что кто-то действительно по нашему времени способен ради незнакомого человека просто взять и пойти на такой риск. Просто этот парень никогда не был знаком с Джейкобом Денсоном. Тот был способен на разного рода безрассудства. Он - человек спонтанных необдуманных решений и это никто не сможет у него отнять. Потому что характер человека строится с детства. А ему уже давно не пять лет. Он... Ни всегда был агрессивным. Если, конечно, не брать в учет мертвые тела на палубе.

- Восемь. - Джейк отводит от парня взгляд и цепляет им пламя дрожащей свечи. Той осталось совсем немного. Примерно минут на сорок - час. Если за это время подмога не поспеет, им будет лучше оставаться здесь. Ибо снаружи уже тоже скоро стемнеет. У баржи, скорее всего, уже собрались несколько ходячих. Джейк вряд ли будет способен сейчас отстреляться. Он даже думать не хочет о том, чтобы хотябы попытаться подняться на ноги. Ему больно сидеть. И это нисколько не преувеличение. Его дыхание короткое, сбитое, но не шумное. Он всеми силами старается дышать через нос, ибо в противном случае, ему понадобится больше воды. Он понимает, что бутылка, которую отдал ему парень - всего одна. От того и приложился он к ней не настолько, на сколько хотелось бы. Лишь промочил пересохшее горло. Он все еще хотел пить, но мог терпеть. Так же, как и терпит судорожные приступы весьма неприятных ощущений каждый раз, когда он пытается повернуться, или двинуть руками. Хочется подтянуть к себе ноги, но единственное, что он может сейчас, это согнуть одну ногу в колене для большей устойчивости. Когда им нужно будет идти, придется просить еще одну дозу обезболивающего. В противном случае, он просто никуда не двинется. Настолько беспомощным он себя уже давно не чувствовал. И Ощущение это было, мягко говоря, не из приятных. - Их было восемь. - Денсон усмехается, все так же не поворачиваясь к собеседнику. Нет, ему не было стыдно. Он сделал то, что должен был сделать. Иногда одна жизнь стоит больше чем жизни целой группы человек. И в этот раз он точно не ошибся. Как? Черт подери, как? Как этот парень с андрогинной внешностью двадцатилетнего подростка смог вытащить его из такого тяжелого состояния, пользуясь только подручными предметами, которые в спешке нашел на этом судне?! Джейк признается, что слабо помнил все, что произошло после того, как он в последний раз спустил крючок. Он не может дать гарантии того, что парень ему не врет. Но зачем это ему? Да и будь ранение на порядок менее опасным, Джейкоб, определенно, чувствовал бы себя лучше. У него не было никаких причин врать. Может быть, Джейк и не помнил, что произошло, находясь в травматическом бреду, но зато он прекрасно помнил эти обеспокоенные печальные глаза. Успокаивающие слова о том, что все будет хорошо и собственное желание беспрекословно верить в это. Вот этого из его памяти теперь не вырвать никогда. Этого человека не вырвать никогда. Куда бы и какой дорогой он не пошел. Как бы сильно его не хотелось отпускать. Поэтому, разговор о том, что парень никуда не собирается (по крайней мере пока) вселял в мечущуюся душу маленький огонь надежды. А может, не уйдет совсем? Джейк с удовольствием забрал бы его с собой. В Крипсе были нужны такие умелые медики как он. Нет, не нужны. Необходимы. Тем не менее он не может просить его оставить все и уйти с ним. Это было бы неправильно. Он, скорее всего, хочет домой. К своим людям. Возможно даже к родителям, к любимому человеку. Мало кто сейчас держится особняком от всех, а он уж точно не был похож на того, кто ходит по районам в одиночку. Были ли у него такие люди?

Денсон старается рассмотреть ответ на свой безмолвный вопрос в лице снова подошедшего к нему парня. Привычка, не более. Он всегда смотрел цепко и пристально, желая ухватить изменения в мимике, в эмоциях, в движениях. Он изучал людей возле себя и сейчас, опустив взгляд на тонкие запястья, мог с точностью сказать, что оружие эти руки если и держали, то точно не на постоянной основе. Он - правша. И внешняя сторона его указательного пальца была гладкой, без той самой корки, что присутствовала на крайней подушечке указательного пальца самого Джейка. Профессиональная мозоль. Издержки работы. Последствия одиночного существования. Да как угодно. Джейк уже видел как легко воспламеняется этот человек, как долго горел, но в какой-то момент остывает и то ли пересиливает себя, толи какие-то слова самого Денсона заставляют его смягчиться. Потому что он рядом для того, чтобы в очередной раз помочь. Морщась от дискомфорта и боли, он помогает засунуть под себя принесенные простыни, но смотрит на парня хмуро. - Если ты простынешь, никому от этого легче не станет, ты понимаешь? - голос до шепота понижает. Потому что ему кажется, что если он будет говорить громче, то снова разозлит своего собеседника. Снова вызовет его праведно-неправедный гнев упустит возможность говорить с ним спокойно, как сейчас. Это было приятно. Пожалуй, самое приятное за прошедшие сутки. Жаль, что длится это не долго. Справившись со всем, чем хотел, он снова отстраняется и уходит. Расстояние до противоположной стены узкого трюма до этого казавшееся Джейкобу таким близким, внезапно превращается в какой-то безумный километраж. Если уж не захотел брать куртку, надо было хотябы остаться рядом. Так было бы теплее. Сидеть плечом к плечу было бы теплее.

Денсон снова и снова прислушивается к своему дыханию. В повисшей тишине оно снова кажется ему шумным, неровным и хрипящим. И, боги, это на самом деле неприятно. Неприятно думать о том, почему оно такое и что теперь с этим делать. Придет ли оно вообще когда-нибудь в норму и все ли нормально заживет. Уже второй раз в жизни смерть подобралась к нему так близко, что ему казалось, будто он чувствовал ее холодное затхлое дыхание себе в затылок. Она приходила за ним снова. И снова ушла ни с чем. Мог ли он назвать себя счастливчиком? В какой-то мере, пожалуй, так оно и было. Если бы уходя она еще и забирала с собой дурные воспоминания, было бы легче. Он согласился бы принять их все назад, когда пришло бы его время уйти за ней. Так было бы проще, да? Не забивать себе мозг всякой чепухой, когда откинув голову на мягкие простыни смотришь за тем, как сидящий напротив парень поджимает к себе ноги и клюет носом в колени. Ему холодно. И Джейк чувствует укол вины. В этом всем виноват он. Все простыни, весь комфорт у него. Ради него этот парень поднялся на палубу и вымок до нитки под дождем. Из-за него сейчас мерзнет, стараясь позаботиться о совершенно незнакомо человеке, жизнь которому сам же и спас. И Денсон ничего не может с этим сделать. Привыкший всего добиваться силой и уговорами, теперь он понимает, что уговоры работают, отнюдь, не на всех, а сил в какой-то момент может просто не стать. Их не было, совсем. Ему показалось, что он снова начал отключаться, когда его новый знакомый заговорил. Сквозь дрему он слышит, что тому некуда идти и приоткрывает тяжелые веки. Слушает, не перебивает. Жадно впитывает каждое слово. Они убили его людей. Джейкоб склоняет голову, смотря на говорившего внимательно, изучающе. Пытаясь понять, насколько дороги ему были эти люди. Дороги же? В противном случае, он бы с ними не был, да? Он не был похож на того, кто терпел бы кого-то рядом только лишь для того, чтобы продлить свое существование. Что он чувствовал, когда понимал, что вот-вот умрет? Отчаяние? Злость? Желание, чтобы все это быстрее кончилось? Не важно. Даже если Денсон отсрочил тот самый конец, которого тот мог желать, он не будет ни о чем сожалеть. Он спас, определенно, достаточно ценную единицу человечества. И теперь эта единица может пойти за ним. Ведь так? Ему же некуда идти? - Ты можешь пойти со мной, Джесси. - Он отчетливо расслышал, как зовут парня. Ведь он ждал этого имени буквально с первой минуты, как его увидел. Имена были важны. По крайней мере для Джейка. Для кого-то они, может быть, и не имели никакого значения, но он придерживался другого мнения. Он не общался с людьми, которые в ответ на его собственное имя не называли своего. - У меня когда-то тоже была группа. Когда началась эпидемия, нам удалось сбиться в нее и какое-то время мы жили особняком в медпункте возле аэропорта. - Раз уж на то пошло, наверное, он может позволить себе рассказать и часть своей истории. - Они приняли решение уйти с нашего постоянного места и когда я высказал свое мнение о том, что эта идея не слишком хорошая, меня оставили. - Уголки его губ приподнимаются в неком подобии усмешки. - Никто даже не стал меня уговаривать. Они просто собрали вещи и ушли. - Неприятно. Нет он не просил чтобы его кто-то уговаривал и не пошел с ними ни потому что он такой гордец. Он говорил, что в том месте куда они идут, их не ждет ничего. Там не будет лучше, чем было здесь. И не ошибался. - Где-то через пол года я нашел их новый лагерь. Он был пуст. Только оставленные там знакомые мне вещи говорили о том, что уходили с этого места в спешке. Я не знаю, выжили они, или нет, но ни одного из них я больше не видел. - Испытывал ли он хотябы намек на сожаление? Жалел ли он о том, что не остановил их? Ни секунды. Он равнодушно осмотрел пожитки, забрал еще непросроченные лекарства, брошенные припасы и без тяжести на душе продолжил свой путь. Он был холоден. Как никогда. - Больше четырех лет я прожил одиночкой. Но в этом мире нашлось место и для меня. - Джейк ведет затекшими плечами и подтягивает к себе бутылку с водой, но крышку не скручивает. Ставит рядом. - Если ты пойдешь со мной, я обещаю тебе: ты больше не будешь один. - Обещает. Потому что и правда хочет помочь. Обещает, потому что благодарен ему. Обещает, потому что хочет пронести эту благодарность дальше, а не бросать здесь, а потом мучиться мыслями о том, где сейчас этот человек. А он будет думать. Постоянно. Каждый день. И в отличие от мыслей о своей группе выживших, он будет бесконечно жалеть о том, что не настоял. Так он не хотел. - И, пожалуйста, возьми мою куртку. Прошу тебя. Или хотябы сядь рядом. Ты совсем замерз.