— Как там было, не помнишь? Три кольца - высшим Эльфам под покровом светил, семь - властителям Гномов под покровом земли. Девять - смертным, чей жребий - молчанье могил, и Одно - Повелителю гибельных сил.

“Николас Ламберт”, одетый в пепельно-серый костюм-тройку, стоял напротив заброшенной цирюльни и задумчиво глядел в угольно-чёрное небо. Такое же чёрное, как его лакированные ботинки, совершенно не предназначенные для того, чтобы гулять по заброшенным коллекторам Сиэтла. Обычно связные, за небольшой оклад готовые предоставить информацию даже о местонахождении Святого Грааля, приводили Мартина к заветной цели в виде очередной магической побрякушки менее экстремальными путями. Оттого охотник за наживой и медлил, вот уже двадцать минут бесцельно бросаясь метафорами и цитатами из прочитанных книг.

Всё началось пару недель назад. Кто-то в “Пандемониуме” обмолвился, что в Сиэтл тайно вывезли старую ирландскую монету с гравировкой на цепочке. Подумаешь, амулет какой-нибудь очередной, но Мартина само описание этого артефакта приводило в небывалый экстаз —  он уже о нём слышал. По слухам зачарованная монета представляла из себя самый настоящий компас, прямо как в пиратских фильмах —  “чего желаю, к тому и приведёт меня заветная монета”. Горящий идеей избавиться от бессмертия, Салливан принялся копать информацию и, когда стартовала таки наискучнейшая выставка “Золото Колонистов”, нашёл первую зацепку о местонахождении артефакта. Ослеплённый желанием обладать редкой вещицей, Марти, конечно же, купился на приманку. И, едва оклемавшись от долгожданной встречи с маленькими родственниками, пустился по следу.

Луис, более чуткий ко всякого рода подставам, сразу предупредил напарника, что скорее всего их ждёт подделка. Обычный сувенирный медяк на кожаном шнурке. Марти к Лу прислушался. Но всё равно предложил сходить посмотреть, потому как потраченное время должно окупиться хотя бы приятной прогулкой под приветливым ночным небом. Считай, мол, что это свидание. Приключение на двадцать минут. Вошли и вышли.

— Наша монета —  Кольцо Всевластия в мире охотников за артефактами. Просто представь — имея на руках такой компас, мы можем найти даже те вещи, которые считались потерянными веками. Сечёшь?

“Николас” спустился по лестнице вниз, откуда-то из-под пиджака вытащил фомку и вскрыл проржавевшую дверь. Чтобы избежать возможных ловушек, вампир предложил зайти с чёрного хода. По большей части он молчал. Это могло означать только то. что Марти вслушивается в сырую темноту, надеясь перехватить возможную угрозу на подлёте. Передав фомку оборотню, Салливан включил фонарик и, удостоверившись, что за ними не следили, принялся спускаться вниз, прямиком в катакомбы Сиэтла.

Какое-то время они шли молча, пока вдалеке не показались освещённые инженерные коридоры. Задумчиво хмыкнув, Мартин остановился, прильнул спиной к стене и задумчиво оглядел Луиса, покусывая губу изнутри.

— Мой связной предупреждал, что в этой части подвалов ведутся работы. Своды коридоров прогнили, и лучше не пытаться применять к ним силу. Завалит, потом не откопаемся.

Салливан всё ещё говорил так, словно читал лекцию в университете. С этим своим глубоким британским акцентом, он всеми силами старался скрыть нитью протянутое между строк заботливое “будь осторожен, пожалуйста”, которое никогда бы не произнёс вслух, но это мелькало в его лучистом взгляде и немного сконфуженной улыбке.

—  Он должен ждать нас в заброшенном коллекторе, —  Мартин подошёл к выцветшей карте и, сверившись с записями в блокноте, уверенно ткнул в полукруглое помещение чуть западнее того места, где они стояли. — С ним будет кто-то из музейных работников, ему я уже приготовил подарок на обмен.

Мартин имел ввиду прихваченное с собой бабло.

— Если что-то пойдёт не так, придётся бежать обратно к чёрному ходу. Или подниматься на фабрику наверху. Пыльно там, наверное, —  пространно проговорил Салливан и уверенно направился вдоль инженерного коридора, по привычке не пуская Луиса вперёд.

Из вредности.

— Я пойму, если это подделка. И тогда денег своих Карлос не увидит, —  рассуждал вслух Марти и чуть замедлил шаг, всматриваясь в уходящий далеко вглубь фабричного комплекса туннель. — Не жалеешь, что пошёл со мной? У тебя на лице написано, что ты чем-то обеспокоен. Не молчи, поделись. А я потом куплю тебе мороженое.

В маске Николаса Мартина знали все здешние воротилы и перекупщики. Он втёрся в доверие даже к местному небольшому клану вампиров, которые поначалу не доверяли подозрительному одиночке с чемоданом краденого добра. Сиэтловские охотники, хранившие в музее часть магического конфиската, знали Ламберта, как скользкого упыря, жадного до наживы, поэтому с каждым месяцем охраняли запасники так, словно там содержался под стражей сам, мать его, американский президент. Гордого бриташку Николаса многие знали в Сиэтле. А вот Мартин всегда оставался в тени волшебного зеркальца, используя чужую кожу, чтобы отвести от себя всякие подозрения.

Луис узнавал о сделках постфактум. И о сотрудничествах тоже. Салливан не скрывал от напарника ничего, предпочитая открытость и доверие. Но с тех пор, как они оба перебрались в Аркан в поисках временного убежища, некоторые делишки Марти проворачивал в тёмную, впервые за карьеру попав в ситуацию абсолютного неведения. Неудивительно, что история с монетой так его взбудоражила. Не только из-за открывающихся перспектив, но и… из-за мнимой ясности. Он засомневался лишь тогда, когда услышал в голосе Дрейка нотки настороженности. Оборотни чуткие создания. По запаху чуют страх или подставу. Стоит прислушаться.

А ещё Луис обычно не светился на сделках Николаса Ламберта. Это создавало эффект неожиданности для тех, кто решил провернуть аферу перед носом у афериста.

— Ты тоже. И это, слушай, —  Мартин обернулся и жестом попросил Лу надеть маску, наполовину скрывающую лицо. —  На всякий случай. Если всё пойдёт не по плану, мы, конечно, можем убить всех, это дело двадцати минут, но…

Первое правило искателя — всегда оставаться в тени.

“Ник” подмигнул и ускорился, заворачивая в очередной, погружённый в холодный свет промышленных ламп коридор.

В коллекторе их уже ждали: высокий мексиканец Карлос, уже давно работающий с Ламбертом на рынке артефактов, и молодой парень в толстовке Nike, весь такой ухоженный и прилизанный с виду, что Мартина даже затошнило (несмотря на то, что сам Николас был такой же). В руках у пацана была деревянная коробка с музейной гравировкой, и усомнившийся было Салливан ободрился — воздух ощутимо звенел от магии, исходящей от заветной шкатулки. Сам коллектор казался пустым. Брошенные рабочими заплесневелые коробки высились по углам, сильно пахло канализацией. Но невидимых угроз Мартин не замечал. Всё складывалось подозрительно идеально, и если бы не магический ореол вокруг музейного артефакта, то Салливан бы долго разглагольствовать не стал.

—  Карлос!

Мекс улыбнулся Ламберту, они пожали друг другу руки. Парнишка в толстовке испуганно огляделся, поглядел на Луиса и вдруг перевёл взгляд на Мартина. Недоверчивый такой взгляд. Пугающий.

(Пацан кажется нам знакомым, да?)

— Что за странный выбор места, Карло? — с улыбкой спросил “Николас”. — Для секретности?

—  Некоторые сделки должны проворачиваться под покровом тайны, сам знаешь, —  мексиканец протянул руку снова и выразительно вскинул брови. — Принёс деньги?

Мартин сунул руку во внутренний карман пиджака и замер, сощурившись.

— Покажи сначала товар.

Карлос занервничал. Ну точно подделка, подумал Салливан и покосился на парня с коробкой. Атмосфера в коллекторе резко стала напряжённой.

— Ну послушай, когда я тебя обманывал? — заулыбался Карлос и задумчиво глянул на Лу. —  А это кто с тобой?

—  Муж, — без промедления ответил “Николас”. —  У нас свидание. Вот пришли забрать наш подарок на годовщину.

Парень вышел вперёд с коробкой и выпалил:

— Давай по-быстрому, кровосос, вот твой товар, с тебя деньги.

Мартин присвистнул.

—  Мне нравится, как ты ведёшь дела.

Но как только он протянул руку к шкатулке, вдруг замер, придя к внезапному осознанию.

—  А откуда ты…

—  Прости, Ник, — прошептал Карлос. —  Ничего личного.

“Музейный работник” резко открыл шкатулку. Мелькнула ослепляющая магическая вспышка — в лицо Мартину плеснуло святым духом вперемешку со святой же водой, и вампир, издав инфернальное шипение, рывком отступил. От элегантного серого пиджака в воздух поднимались струйки синеватого дыма. Лицо “Николаса” было обожжено, от боли Мартин потерял контроль над обликом и стал собой, что обескуражило не только пацана, но и Карлоса, который, вскинув оружие, тут же его опустил. Из-за деревянных ящиков послышалось шевеление — сокрытые под магической пеленой охотники вышли из укрытий. Их было трое.

Ловушка захлопнулась.

Оборотень в сделку не входил!

Сквозь туман жгучей боли Мартин расслышал этот возмущённый возглас. Вот поэтому он берёт Лу на сделки, чтобы с удовольствием отъявленного садиста наблюдать за подобной паникой. Вампиры по обыкновению не корешатся с волками. Волки по обыкновению обходят стороной вампиров. Их тандем ставил в тупик незнающих, и это был их главный козырь. Ощущая, как помимо святой воды, его нутро сжигает первородный гнев, Салливан в сердцах выругался (этакое типичное “bloody hell” вырвалось из горла сквозь крепко стиснутые зубы) и через покров кровавой пелены увидел спину убегающего Карлоса. Вытащив из-за пазухи нож, Мартин подкинул его в руке и запустил в связного, но из-за сбитого фокуса чуть промахнулся: лезвие вонзилось в плечо мексиканца, так и не отправив его к праотцам. Вампир уже искренне думал кинуться за ним, наплевав на охотников, но хитрожопый Карлос скрылся в левом тоннеле, бросив под ноги дымовуху. Помещение заполнилось дымом. Эгоцентричная скотина предала не только Мартина, но и тех, кто ему заплатил, прекрасный ход. Скотский. Захотелось откусить кому-нибудь лицо.

—  Зря ты, малыш, пацана-то загрыз, — наигранно обиженно прошипел вампир. —  Так хотелось им закусить и послушать очередную историю про то, как я когда-то его батю или брата сожрал. Мстительный говнюк.

Салливан перевёл взгляд на охотников и резко метнулся к тому, что перезаряжал ружьё. Охотничье. Солидное. Видать фамильное. Забрать бы да продать, но Мартина переполняла ненависть, поэтому о деньгах он думал в последнюю очередь.

Удобно видеть человеческие грехи. Влиять на них. Делать порочное ещё более порочным даже без вампирского гипноза. Взять хотя бы этого парня с ружьём. Жадина Билл. Всегда думает, что ему мало платят. Посчитал, что идёт на обычного кровососа, поэтому не навесил ментального блока, всё просрал, поэтому умрёт первым.

—  Не кажется ли тебе, красавчик, что…

Засвистела пуля. Мартин почувствовал давление в правом плече — прошла навылет, но в состоянии берсерка вампир боли не чувствовал.

—  Как некультурно перебивать старших.

Салливан набросился на охотника-жадину и, повиснув на шее сзади, воспользовался бедолагой, как живым щитом — скупердяй уже попал под действие греховных чар и послушно направил ружьё на двоих подельников, что в панике пытались сообразить, как им отбиться от альфа-оборотня.

(На задворках сознания, перекрытое кровавым маревом, прозвучало отчётливо: Луис, не попади под пулю, они серебряные. Позволь разобраться мне. Я не дам тебя в обиду.)

— Джош, какого хера?! — этот вопрос прозвучал из уст Завистника Ломбо (прикольно давать грешникам имена, интересно, его кровь такая же кислая, как зависть, что заменила ему все жидкости в организме?).

— За оборотня нужна двойная оплата, —  заворожённо ответил Билл, заряжая ружьё. Вампира за своей спиной он даже не чувствовал. —  Я возьму деньги с ваших трупов.

Началась неразбериха. Не попавшие под воздействие Мартина охотники спрятались за уцелевшими ящиками, и этого времени хватило, чтобы Салливан, отогнув пахнущий несвежим бельём воротник, вгрызся в шею Жадины. Хотелось разрывать на части. Вырывать сердца. Разбивать головы, как спелые арбузы, что угодно, лишь бы унять бушующую ярость. Горячая кровь потекла по пищеводу, и Салливан впал в кататонический транс от того, какая вкусная она была. Не чета холодной донорской. Живая. Как горячий ужин в столовой после учебного дня. Как мамино любимое рагу.

Образ Луиса, держащий якорем здравый смысл Салливана, погряз в этом чарующем ощущении единения с жертвой. И хотелось больше. Гораздо больше крови.

Мартин вырвал из шеи охотника кусок мяса вместе с жилами. Страшно хрипя и захлёбываясь, Жадина Билл беспорядочно стрелял по ящикам, загоняя своих собратьев по несчастью в хлипкое укрытие прямо под прицел голодного и очень злого оборотня. Повалив жертву на землю, Салливан кулаком пробил грудь несчастного и сдавил в пальцах сердечную мышцу.

Если не Карлос, то эти парни точно сегодня не вернутся домой.

(Главное, чтобы вы с Луисом вернулись. Нужно держаться. Не срывайся, Марти.)

Опьянённый кровавым празднеством, Салливан не заметил, как в его сторону повернулся Завистливый Ломбо. В руках у него был арбалет, заряженный осиновым болтом.

У свежей, пускай и подпорченной крови, замечательный вкус. Когда Мартин позволял себе “горячий обед”, его переполняла эйфория. Становилось тепло, каждый мускул в теле словно расслаблялся, кожа покрывалась вполне себе человеческими мурашками, взгляд из холодного и острого, как бритвенное лезвие, чуть смягчился, как тёплая карамель на горячем куске пирога. Злоба, до этого момента бушующая в груди, утихала, монстр засыпал, уступая место сытому и довольному котёнку. Но длилось это до тех пор, пока Салливан не возвращался в реальность, порой максимально противоположную. Обычно хищника успокаивал другой хищник — да, была у Луиса замечательная альфачья способность — возвращать Марти из мира обжигающего пламени ненависти в бренный мир спокойствия. Но не сегодня.

Салливан снова в сердцах ударил по развороченной грудине охотника и издал громкое инфернальное рычание, постепенно превращающееся в сиплый стон. Катакомбы были готовы рухнуть на их головы, но желание разорвать на части каждого, кто приблизится к нему хоть на шаг, никак не унималось. Покрытый кровью, Мартин желал распотрошить того пацана, чей труп уже скрылся под слоем из пыли и гнилых опилок. Луис должен был знать это неконтролируемое состояние напарника, близкое к безобразной истерике.

Мысль о том, что они будут погребены здесь, однако, достигла нужной инстанции в затуманенном мозгу Марти. Он встряхнулся, встретив взгляд огромного волка, поджал губы, недовольно фыркнул и быстро метнулся к трупу музейного работника, чтобы обшарить его карманы. Среди бесполезных безделушек нашёлся бумажник. Карта доступа на имя Лиама Починки. И пачка бумаг с фотографиями Ламберта, ну конечно. Собрав всё это, Салливан бросил быстрый взгляд на дверь, за которой скрылся Карлос, в сердцах пнул труп парнишки и, следуя за Луисом обратным путём по узким туннелям, так и фонтанировал нерастраченной энергией. По пути он намеренно снёс несущую конструкцию, установленную в катакомбах рабочими — дерево затрещало, над головой раздался гул, и пришлось заметно ускориться, чтобы выбраться на поверхность.

Салливан вышел вслед за оборотнем во внутренний двор через ржавые ворота склада с просроченной бытовой химией. Земля всё ещё подрагивала, в воздух поднимались клубы пыли со стороны кирпичного здания заброшенной фабрики —  там обвалился пол, ссыпавшись в коллектор. Пока они развлекались, ночь стала ещё мрачнее: ветер нагнал откуда-то тучи, скрывшие за собой свет луны, и Марти подумалось, что это им только на руку, чтобы без последствий сбежать. Скоро здесь будут спасатели и аварийные службы. Будут прочёсывать каждый уголок развалин. Лучше не попадаться им в таком виде на глаза.

—  Блядь!

Марти в сердцах пнул мусорный бак и, прислонившись спиной к стене, рукавом куртки стёр кровь с подбородка. Взгляд вампира лихорадочно выискивал что-то в темноте.

— Убежал, собака, с моим ножом, моими нервами и моим доверием, сучий Карлос! — Салливан закрыл уши ладонями и зажмурился на пару секунд, чтобы прийти в себя. Не помогло.

—  Ещё и пиздюка позвал, не удивлюсь, если это заказ, — он сунул руку во внутренний карман и вытащил найденные на теле пацана бумаги. — Здесь на меня собрано целое личное дело, ты погляди.

Марти подошёл к оборотню и развернул фотографию Ламберта. Затем самодовольно хмыкнул.

—  Скажи, забавно, что искали его, а нашли меня. Знаешь, что это значит? — вампир сощурился и вдруг закричал: —  Что теперь Карлос всем распиздит, кто я такой!

Салливан смял в кулаке личное дело, бросил в стену и зашипел. Кожа, обожжённая святой водой, всё ещё неприятно зудела. Расстроенный и обозлённый, Марти напоминал загнанную в угол косулю, только на самом деле он отчаянно продумывал план мести.

Изощрённой. И злой.

Преисполненный неконтролируемой яростью, вампир даже забыл убрать клыки. Прикрыв глаза от украдкой выглянувшей из-за тучи луны, Мартин прислушался к ночной тишине и обессиленно зарычал. Хотелось кого-нибудь убить, чтобы вернуть чувство эйфории. Вернуться в тёплую, приятную дымку кровавого экстаза. Потому что от злости ему всегда становилось невыносимо холодно.