В вечности, где время не существует, ничто не растет, не рождается, не меняется. Смерть создала время, чтобы вырастить то, что потом убьет. И мы рождаемся заново, но проживаем ту же жизнь, которую уже много раз проживали. Сколько раз мы вели уже эту беседу, господа? Кто знает... Мы не помним свои жизни, не можем изменить свои жизни, и в этом — весь ужас и все тайны самой жизни. Мы в ловушке. Мы в страшном сне, от которого не проснуться.
В вечности, где время не существует, ничто не растет, не рождается, не меняется. Смерть создала время, чтобы вырастить то, что потом убьет. И мы рождаемся заново, но проживаем ту же жизнь, которую уже много раз проживали. Сколько раз мы вели уже эту беседу, господа? Кто знает... Мы не помним свои жизни, не можем изменить свои жизни, и в этом — весь ужас и все тайны самой жизни. Мы в ловушке. Мы в страшном сне, от которого не проснуться.

лис и маг

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » лис и маг » ЭПИЗОДЫ МАРК » [23.11.2022] We Own The Night


[23.11.2022] We Own The Night

Сообщений 1 страница 23 из 23

1

▬▬▬ We Own The Night ▬▬▬
опять эти ребята, опять в говно https://i.imgur.com/VEeKN4U.gif


https://i.imgur.com/SZz4I5u.gifhttps://i.imgur.com/tbKspeM.gifhttps://i.imgur.com/mBhaAuO.gifhttps://i.imgur.com/UvzvF3m.gif


23.11 // клуб "Пандемониум"

You're the boy who will cry, and I'm the wolf who'll get by
And every single page is drawn in blood, can't you see?
Front seats because you're triple six feet in the deep
And I'll send you straight to the afterlife for fucking with me
Hollywood to the death, Undead put you to sleep

[icon]https://i.imgur.com/Sni3dTt.gif[/icon][nick]Mattia[/nick][status]королева танцпола[/status][sign]===[/sign][zvn]<div class="lz"><a href="ссылка на анкету">Маттиас, N\A</a></div><div class="lz1">вампир<br>радиоведущий </div><div class="lz2">Эти белые губы говорят о любви. И ты кровью подпишешься под каждым их словом</div>[/zvn]

0

2

Маттиа, как призрак прошлого Рождества, частенько заходил в Пандемониум, порой даже чаще, чем призрак тиктокерши Ким. Если Мартин выбирал Маттиаса, значит пришёл знатно покуролесить, а вот Ким была сторонником одинокого потребления алкоголя в дальнем углу бара — там она находила собеседника повеселее да похмельнее и сдирала с несчастного последние трусы, заставляя просаживать огромные суммы на “севиче с морепродуктами и вон ту вот бутылку Шардоне”. Маттиа же чаще всего танцевал (если не на шесте, то на столе, если не на столе, то на барной стойке, если не на стойке, то в самом центре танцпола, собирая вокруг восторженную публику). Или устраивал шоу, потому что какой клуб без шоу, в самом деле.

Однако сегодня, вопреки всему, Маттиас пришёл в Пандемониум по делу. Потому что Салливан ненавидел висячие заказы, а ещё сильнее — просранные сроки. После случившегося в библиотеке прошла почти чёртова неделя, и книга, как говорится, залежалась. Марти успел прочитать её от корки до корки и убедиться, что Ронан недаром с ней так легко расстался: внутри не было ничего важного, сплошные даты, наблюдения и безумные гипотезы. Зачем эта беллетристика Рею — остаётся только гадать, но заказ есть заказ, будущим супругам за него заплатили.

К слову, об этом…

Салливан чувствовал себя раздробленным. Часть его преисполнилась немыслимой эйфории — превратить бизнес в семейное дело, раскрыв наконец тайну их столь долгого сотрудничества, было восхитительно и непривычно. Луис заполнил стихийно сделанным предложением брешь в обороне развалин, что Салливан гордо называл собственным разумом, и теперь не боялся ничего: ни чёрта, ни смерти, ни бессмертия в одиночестве. Другая же часть его сознания мрачно констатировала — ну всё, вот мы и прибыли на конечную станцию. Если с Луисом что-то случится, ты этого не переживёшь, старик, финита. Табу на привязанности разбито вдребезги, теперь будет, мать его, так больно, как никогда. если снова оплошаешь и вам перестанет фортить. Обе части конфликтовали между собой, как вода и масло, как лёд и пламя, и Салливану жуть как было сложно сосредоточиться. Он то вспыхивал идеями, то погружался в глубокую задумчивость. В подобном состоянии демон легко снесёт остатки развалин, и на месте мозга Марти непременно образуется пустующий погост из некогда отличных стремлений, не хотелось бы при встрече с Реем попасть в ловушку.

С другой стороны, поквитаться за очередное самоубийственное задание хотелось. Хоть кто-то должен был заплатить. И Марти, чёрт возьми, получит за заказ двойную сумму. И “Секс на пляже” с ликёрной вишенкой сверху.

Вопреки ожиданиям, офис Рея оказался пуст. Поворковав с секретарём, Салливан выяснил, что мистер Хельсон удалился по делам, куда, не сказал, когда будет — тоже. Марти прикинул, что дела у кицуне могут быть только в Проклятой части города, Аркан достаточно небольшой, легко угадать, когда у тебя мало вариантов. Поэтому, радостно возвестив “крошке Лу”, что сегодня они идут веселиться, Салливан потащил Дрейка в Пандемониум, не особо переживая, что на оборотня внутри объявят охоту. Ведь с ним будет Маттиа. А Маттиа выглядит безмерно опасно в своей кожаной куртке с заклёпками. Опасно и максимально обворожительно (тем более в приятной компании молодого волка с умилительными ямочками на щеках).

Луис редко видел Маттиаса, эта маска была для особых случаев. Ещё Лу не знал подробностей того, как Мартин заполучил это блядски итальянское личико в личную коллекцию ролей.

Не стоило ворошить прошлое.

Пандемониум встретил громкой музыкой — они прибыли на место в самый разгар вечеринки Йохана Йорга, опасного короля этого царства разврата, крепкого алкоголя и непроглядного мрака. Приобняв Луиса, Маттиа вошёл внутрь по личному пропуску (который ещё каким-то чудом не отобрали) и, ведя “приличного мальчика” за талию сквозь поток беснующихся вампиров и их человеческих (и не только) протеже, задумчиво хмыкнул, перехватив со стойки флаер.

Сегодня объявили день Апокалипсиса. Иронично то, что это была кинк-пати, на которую приходят не только выпить, но и провести ночь в вип-апартаментах. Ну, если бабло позволяет.

Мартин улыбнулся чужими губами.

  Если Рея тут не окажется, можем подбросить ему книгу в почтовый ящик, но прежде, —  он притянул Луиса ближе и заказал у бармена два  виски и с колой. —  Мы должны выпить.

Лицо у Маттиаса уверенное и харизматичное. То что нужно, когда ты ведёшь музыкальное шоу на радио, а потом тебя находят в номере отеля со вспоротым горлом.

Кицуне вылезает из своей норы только по делам Проклятых. А все Проклятые в это время суток, — Маттиа очертил пальцем помещение. — Здесь.

Постукивая каблуком по барному стулу, вампир протянул Луису стакан и стукнул по нему своим.

—  Если этот рыжий ублюдок нас кинет, — Мартин приобнял Дрейка, склонившись к самому уху. —  Я клянусь, книга окажется у него в заднице, и ты меня не остановишь.

Он опрокинул коктейль в два глотка и поморщился. Виски там оказалось больше, чем колы.

—  У тебя отличный нюх. Не сможешь его учуять? Что там было? Лесные ягоды?   

[icon]https://i.imgur.com/Sni3dTt.gif[/icon][nick]Mattia[/nick][status]королева танцпола[/status][sign]===[/sign][zvn]<div class="lz"><a href="ссылка на анкету">Маттиас, N\A</a></div><div class="lz1">вампир<br>радиоведущий </div><div class="lz2">Эти белые губы говорят о любви. И ты кровью подпишешься под каждым их словом</div>[/zvn]

0

3

[icon]https://i.imgur.com/W9ujBzq.gif[/icon]

Электронные часы Луиса Дрэйка (да, с некоторых пор, механические он не носит), тихо пропищали о том, что время перевалило за полночь. А он, по обычаю держа в руке банку энергетика, совсем не по обычаю стоит перед входом самого знаменитого в Аркане ночного заведения в компании по-хозяйски опустившего ладонь на его талию высокого, привлекательного итальянца. Как он докатился до такой жизни - спросите вы? История весьма интересная.

Рейнард Хельсон всегда был таким. И Луи не будет скрывать, что повелся на эту игривость еще тридцать лет назад. Тогда у него вообще был какой-то особенный период меняющих жизнь знакомств. С той лишь разницей, что с Рейнардом, в принципе, ничего не поменялось. Им пришлось выйти на уровень мгновенного доверия еще тогда, в Таусенде. Луису пришлось. Демон, собственно, мало что терял, если бы решил его подставить. И он мог бы, но не стал. Ни тогда, ни в любой другой раз, когда им доводилось пересекаться по той, или иной причине. Им удивительно быстро довелось сработаться. Может быть, потому что если им приходилось делать что-то совместно, каждый из них был занят своим делом. Дело лиса было - не высовываться и прикрывать его спину. Дело волка - пачкать руки и не разглашать информацию о том, что работал он не один. А еще, не давать пачкаться своему напарнику. И такой расклад устраивал их обоих. До тех пор, пока судьба не свела их в Аркане. Аркан, черт бы его побрал. Он действительно бил лбами всех, кто сюда попал. Старые и новые знакомые, внезапно, могли полностью перекроить свои отношения и превратиться из друзей во врагов. Дрэйу удалось ощутить это на своей шкуре неоднократно. Он был в прекрасных отношениях с братом до тех пор, пока они не пересеклись в Аркане и все не пошло по пизде. Он имел возможность, временами, возвращаться в Анакортес, пока купол не накрыл весь город непробиваемым магическим барьером. А еще, имел возможность позвать того же Рейнарда Хельсона на кружку кофе, не опасаясь того, что тот может внезапно психануть и выкрутить ему пару болтов в голове. Нет, ну ладно. Это был ни страх. Это небольшое сомнение, которое крепко придавливало к земле желание продолжать безоговорочно доверять демонической сущности. Ведь до Аркана таких мыслей в его голове даже не возникало. До чертового случая в примыкающем к городу лесу. Но ведь этому у него нашлось оправдание. Рей не знал. Просто... Они с Салливаном уже давно что-то не поделили. Возможно, даже задолго до рождения самого Луи. И его существования в их жизнях, недостаточно для того, чтобы он стал большим таким перевалочным мостом, на котором можно было бы поговорить не желая отгрызть друг другу пол лица. А Луис... Луис, честно признаться, начинал от этого уставать.

Веру в лучшее из Луиса Дрэйка выжить очень сложно. Он оптимист по жизни. Правда, временами, слегка страдающий паранойей и кратковременными депрессиями. Собственно, жить ему это не мешает. Может быть, именно из-за этой части характера Мартин Салливан когда-то разрешил ему остаться рядом и помочь себе в исполнении одной такой небольшой мечты.  Мечты, реальностью от которой ни то что не пахло, даже слегка не веяло. Но ведь он продолжает верить, да? Да. Что тогда ему мешает поверить в Рейнарда Хельсона? Вполне себе таки реального и ощутимого. В его... дружбу? Да. Луи действительно думает, что они друзья. Даже после всего произошедшего. Дрэйку хватило духу, чтобы простить лису его охуительный проеб, но хватит ли самому лису духу на то, чтобы это оценить - уже немного другой вопрос. Вот в этом волк уже начинал сомневаться. Мало того, что в его воспаленную голову забралась одна неутешительная мысль по поводу такой вот дружбы, так еще и милая секретарша на входе в центр, в котором обосновался выше указанный демон, значительно подлила масла в огонь.

Луис почувствовал себя действительно уставшим от таких вот натянутых отношений, когда девушка сказала, что мистер Хельсон отсутствует и "выкатила" перед дуэтом на столешницу красивую коробочку, предлагая положить посылку для демона туда и валить нахрен с ее глаз. Нет, она была предельно вежлива, но во вдруг взбешенном мозгу Дрэйка это прозвучало именно так. Первая его мысль была прорваться в помещение с боем. Это как перепрыгнуть через турникет в метро в каком-нибудь большом городе, с тем лишь различием, что там бы тебя просто отпиздили дубинками, а здесь, скорее всего, пизды тебе дадут пара-тройка боевых магов, пришедших на зов красной кнопки. В ее наличии оборотень не сомневался. Видимо, выражение его лица говорило само за себя. Девчушка как-то резко стушевалась и запустила руку под стол. И от чего-то он был уверен, что ни для того, чтобы поправить съехавший кружевной чулок, бесстыдно выглядывающий из-под еще более бесстыдной короткой юбки. Естественно, оставлять книгу вот так он был не намерен. И дело ни в банальном неуважении со стороны заказчика. Дело в том, что эта гребаная макулатура чуть не стоила жизни ему и Мартину. К слову, вот тут и наступала минутка размышлений о том самом "сомнении" и мыслей по поводу сомнительной дружбы. Вот это отсутствие, как подтверждение того, что Хельсон и не собирался встречаться сними лично уже изначально. Не потому что боялся. Но потому что ему было влом оправдываться объясняться. За что? За то, что был в курсе, что ворожей приютил в своем теле пассажира из другого мира. Может быть, именно по этой причине и не сунулся в библиотеку сам. Может быть, именно по этой причине взял с них обещание, что никто из магов не пострадает. Мол: не будите лихо, если оно тихо. Чтож... Лихо решило пообщаться с ними само. Но, спасибо. Если бы Лу вовремя не остановил себя, будучи связанным контрактом и сломал пацану с сюрпризом запястье, тот, совершенно точно, не стал бы играть в благодетеля борясь за устои наставника и их жизни. Сплясал бы с захватившим разум мага какой-нибудь шаманский танец и устроил жертвоприношение в угоду сатане и тому, кто разнес библиотечное помещение по щелчку пальцев. Потом сказал бы Ронану, что они первые начали. А тот простил бы его. Потому что о его великодушии стоило бы сложить пару песнопеных легенд.

- Нет. Мы вернем книгу Ронану Вайссу, если Хельсона здесь нет. - Луи произносит имя стража тише, чем обычно, невольно задумываясь о том, что в заведении подобного типа вообще не стоило бы произносить подобных имен, будучи... Будучи почти без прикрытия, если уж на то пошло. Вокруг было столько вампиров, что даже ему, испытывающему некую слабость к представителям данной расы, становилось как-то не по себе. А, может быть, дело было в самой обстановке. Оно, знаете, будучи в теле огромного, почти двухметрового раскачанного альфы, как-то поуютней чтоли. Мало у кого возникло бы желание даже посмотреть в его сторону криво. А тут все как-то резко изменилось. И либо его собственная паранойя сейчас ебала в голову, либо, действительно, он периодически ловил на себе странные раздражающие взгляды. - Да. Выпить не помешало бы. - Если и не для смелости, то точно для повышения градуса алкоголя в теле и понижения градуса напряжения в голове. - Часто здесь бывал? - Волк перехватывает предложенный ему стакан с виски. Признаться честно, разбавлять этот благородный напиток было не в его вкусах и Салливан об этом знал. Но кому как ни ему было знать, что в ЭТОМ теле напарник набирается раза в три быстрее, чем обычно. Вот и настал тот момент, в котором действительно чувствуешь себя подростком. Тебе не продают сигареты, алкоголь и твой взбешенный гормонами организм кричит, когда крайне непотребно сексуальные итальянцы спаивают тебя в клубе и обнимают нескромно у всех на виду.

Алкоголь обжигает горло. Неожиданно. Градуса там оказалось больше, чем Дрэйк мог бы представить. Все для клиентов, спасибо. Можно было не разводить вообще, чтобы не вводить его в заблуждение. Тогда бы, может быть, он развел своего сопровождающего себя папочку на лимон, щедро посыпанный кофе и хотябы закусывал. - Ни в его духе. Возможно, действительно нарисовались какие-то дела. Но я бы не оставил книгу ни секретарю, ни бросил бы в почтовый ящик. Она слишком дорого нам обошлась. Гораздо дороже, чем задаток, который он нам заплатил. - Рядом присаживается какой-то незнакомый вампир. Он даже не смотрит в их сторону, но Луис настырно двигает стул в сторону Мартина и склоняется к нему ближе, прижимаясь щекой к щеке. Так и слышно лучше и само по себе спокойней. А о приличиях тут вряд ли вообще кто-то задумывается. Ни в каком клубе и никто не задумывается. - Лесные ягоды? - Луис растягивает губы в улыбке и склоняет голову, чтобы немного отстраниться и посмотреть в глаза сидящего с ним мужчине. - Да, так пахнет потерянная нами лисица, а вот ты, Маттия, - Он специально делает особенное ударение на фейковом имени напарника. - Пахнешь ревностью. Мне нравится.

Дрэйк снова прикладывается к своему стакану и вытягивается, чтобы окинуть взглядом помещение. Слишком много нелюдей. Слишком много запахов. Некоторые из них настолько резкие, что тот перестал принюхиваться почти сразу же после того, как они вошли в клуб. Даже если Хельсон здесь, но находится не поблизости, Луи вряд ли сможет его почувствовать. Им, все равно, придется обойти все помещение, чтобы убедиться, прежде чем свалить отсюда. И, тем не менее, отставляя от себя выпивку, Луи старается. Когда-то ему удалось почувствовать Мартина в огромных угодьях Аракана, а тут - всего лишь стоит перебрать кучу чужих запахов и зацепиться за один знакомый. Или... Два?

- У нас... Проблемы. - Луи приподнимается на стуле и бросает взгляд в сторону вип зоны. Снова принюхивается и, черт возьми, просто не может поверить в это. Там, на одном из диванчиков, скрытом полупрозрачной темной занавеской, действительно был тот, кого они искали, но пришел он сюда не один. А, может быть, пришел и один, но позже компанию ему составлял человек. Если быть точным - маг. Маг, чья кровь прогнила так, что спутать ее запах с чьей-либо другой было просто нереально. И Дрэйк снова склоняется к своему спутнику, хмуря брови как-то совсем невесело. - Вип столик практически самый дальний. Тот, который хреново просматривается из зала, но, скорее всего, как раз таки зал с него как на ладони. Хельсон не один. - А смысл молчать? Они таки собрались отдать лису книгу и поговорить с ним по-душам. Как раз, эта затихарившаяся там парочка, скорее всего, не имела еще сопровождающих на другой стороне П-образного дивана и местечко для Луи и Мартина там найдется. Так что, вампир все равно все узнает. - С ним ученик Вайсса. Интересно, папочка в курсе, где и с кем он трется?

0

4

Рейнард внимательным взглядом окидывает место, в котором они расположились, и тихо, едва слышно из-за громкой музыки, прокашлялся в кулак.

Давай пройдем в другое место, — лис пальцем раздвигает полупрозрачную занавеску, ограждающую их диван, и убеждается в собственных мыслях: пускай заставленный в угол П-образный диван, оно же излюбленное место Сайласа Блэка, был расположен в глубине вип-зоны и малозаметен со стороны зала, он был прекрасно просматриваемым сверху - оттуда, где чаще всего собирались более важные члены клана, чем толпящийся вокруг сброд. Эта мысль тревожит, и, сгоняя с себя напряжение, лис заискивающе улыбается Марку, касаясь его запястья и утягивая к себе. — Я знаю одно получше, — соскальзывает к кисти и, взяв своего спутника за руку, чтобы проводить дальше, на короткое мгновение склоняется к самому ушку, — и укромнее.

Подальше от творящейся в зале вакханалии, пускай затеряться в толпе для них было легче всего. Лис ведет мага к находящейся в отдалении лестнице на второй этаж и располагается с эмпатом за небольшим столиком на мягких диванах. Да, здесь лучше. Нижний зал открыт как на ладони, а их укромное место попадало в слепую зону верхних этажей, доступных членам клана по положению не ниже самого демона.

Удивительно насыщенными казались последние дни. Надо ли говорить, что всё, что произошло после вечера 18 ноября, - словно разлитые по холсту краски на фоне монотонных прошлых десятилетий? Слишком яркими и обжигающими были их пылающие эмоции, охватившие в первые дни. Слишком острым было каждое из произнесенных слов: от признания в вечной преданности до лживой ненависти. Слишком изменчивым был собственный эмоциональный фон, но едва ли всё произошедшее отнимало у демона силы. Наоборот. С удивлением демон стал отмечать, как раз за разом чертов маг разжигает в нем костер чувств. Это... было сложно. Сложно осознавать, что с этим придется жить дальше. Разделять собственную жизнь с другим существом казалось чем-то совершенно непривычным и давно забытым; но то ли адаптивность кицунэ была слишком высока, то ли ни одно сомнение после того откровения не закрадывалось в его голову, жить душа в душу (по крайней мере демон считал это таковым) стало удивительно легко. Стало если не чем-то обыденным, то той самой зоной комфорта, из которой и вовсе не хотелось уходить. Наверное, именно поэтому демон решил остаться у Марка, пока тот не собирался возвращаться к своим рабочим делам. Как привязанный. Демону совершенно не хотелось уходить. Или отныне не хотелось терять собственную жизнь на всё ненужное и столь незначимое перед его партнером? Ведь он обещал наверстать все упущенные семьдесят лет. Потратить оставшиеся годы - непростительное расточительство. Думать о том, что жизнь самого дорогого ему человека конечна, не хотелось. Возможно, потому что в голову закрадывались альтернативные варианты, но... разве демон решить что-то в одиночку?

Доверие. Наверное, именно на нем строилось все творящееся между ними двумя. Уже давно похоронены мысли о том, что Марку было бы лучше жить в неведении того, во что ввязан лис. А ввязан он, к сожалению, во многое. Но предупредить об этом заранее было натянутым, пошедшим по кривой, но всё же лучшим вариантом. И демон бы, полагаясь на опеку от Ронана Вайсса, соблюдал бы дистанцию и, понимая, что он с магом находится по разные стороны баррикад, не позволял бы вмешиваться Эмону в дела Проклятых ради его же блага. Маг этого и не делает. Но. Зато куда более открытым с их ссоры кажется демон. Блюсти баланс: не сдавать противнику собственных коллег и не скрывать от шамана что-либо - было не так трудно. Это было... нормально? Негласное признание в том, что никто не будет использовать другого, значительно упрощало их жизнь. Всё внешнее - лишь работа. В случае Рейнарда - опасная, щепетильная и требующая вечно быть начеку. В случае Маркуса - связывающая его данным обещанием. Но всё стороннее, всё внешнее не отменяло той преданности, что они испытывали друг к другу. И Рейнард, недвусмысленно вспоминая Странника, хотел бы, чтобы Маркус не сторонился вопросов о его партнере. Чтобы не боялся спрашивать. Наверное, именно поэтому на контрасте с проведенными прогулками по улочкам города демон предложил показать собственный мир. Позволить Эмону подойти чуть ближе к клану. Увидеть если не изнутри, то с кратчайшего расстояния, что есть связанный с демоном клан.

С еле уловимым шумом наполняются бокалы, и с легким стуком бутылка вина опускается на стол.

Угощайся, — лис сладко шепчет, пододвигая напиток ближе и лишь кончиком пальца немного сдвигая нависший капюшон своего спутника, чтобы в окружившей их темноте различить хотя бы мельчайшую улыбку, и расслабленно откидывается на спинку дивана, подсаживаясь к нему. В такой тесной близости не придется применять иллюзии, чтобы громкая музыка не поглотила в себе его тихий голос. Да и... разве лис когда-либо упускал возможности устроиться рядом с ним? В последние дни, проведенные в компании Маркуса, это было особенно заметно.

Рейнард знал, что за барной стойкой припасен выдержанный французский сотерн, настойчиво требующий к себе живописные виды провинциального шато или знакомые им улочки парижского Сен-Луи. Их драгоценное (а также посланное к черту) воспоминание, разделенное на двоих, и скромное обещание вернуться туда, когда арканская ловушка наконец-то расхлопнется. Небольшое демоническое напоминание, что лис не отказывается от объявленных в их же первую ночь намерений. Хоть какой-то чистый и не кроваво-алый напиток среди всей коллекции красных вин, "Кровавой Мэри", "Поцелуя вампира" (ну путать с предложением об "укусе вампира" - потенциальной жертве в лучшем случае достанется опьяняющая слюна) и прокусанных бледных шеек, где на некоторых из них расточительно и бесстыдно мелькали несобранные багровые дорожки. Чистый, потому что ставшая кодовой фраза "угощение для спутника/цы" демоном намеренно и непривычно для бармена, что всегда особо любезничал, когда местная нечисть приводила с собой человека или песика, не была произнесена. В зависимости от того, "прекрасным" или "восхитительным" был угощенный гость, ловкие руки за стойкой незаметно подсыпали соответствующий порошок. "Очаровательный" говорили крайне редко. Это слово стоило слишком дорого за их экспериментальный нейролептик, обходящий действие вербены. Впрочем, далеко не все смертные, заглядывающие сюда, словно приманенная Арканом добыча, и ею же становящиеся в голодных вампирских глазах, вообще предпринимали что-либо для защиты. За безопасность своего спутника Рейнард ручался сам. Компания демона, акулы крупнее в море местных кровососов, рядом с магом, кровь которого была особенно манящей, автоматически тушила голодные взгляды проходящих мимо вампиров и умеряла их пыл.

И как тебе небольшой Ад в самом центре Аркана? — их райские угодья для низших вампиров, раскинутые в стенах Пандемониума. Сады блаженства, разврата и наслаждения. Рейнард демонстративно окидывает открывшийся перед ними вид на зал. Сегодня привычный смрад похоти, приторно-сладкий, благоухающий, точно раскрывшиеся алые бутоны колючей розы, тянулся не только от укромных, окутанных мраков лабиринтов, но и доносился с танцпола под ними и обозримых небольших диванчиков впереди. Отчетливо читалась туманящая взор эйфория смертных, флиртующих с бесчисленными кровососами, заполнившими Пандемониум, и бьющее отовсюду чревоугодие, застывшее в жадных вампирских глазах. Сегодня весь букет греховных ароматов благоухал особенно ярко стараниями их безумного организатора кинк-пати, которая для части гостей могла превратиться не только в последующую интересную ночь. Йохан всегда славился тем, что все его действия заканчивались морем крови. И демон едва ли будет удивлен, если чуть после устроенная им оргия обернется резней, испитыми досуха ведьмами и охладевшими к утру трупами. Да, лис выбрал прекрасное время, чтобы привести сюда своего спутника.

Большая часть посетителей здесь - низшие Проклятые. Всё это, — лис кивает вниз, на зал, ненадолго задерживая взгляды на пикантных костюмах присутствующих, — громкое обещание жизни, к которой клан стремится. В их будущем всё выйдет за рамки стен этого здания. Пускай далеко не все верят, что истинный путь клана стремится к этому, всё происходящее в Пандемониуме производит на молодых вампиров должное впечатление. Будь с кланом - и тебе будут доступны те удовольствия и свободы.

Демон подтягивает к себе свой бокал, чтобы сделать небольшой глоток.

Это опьяняет их. Заставляет закрыть глаза на то, что они - лишь инструмент куда более сложных игр и пушечное мясо в руках верхушки.

Отворачиваясь от кричащего громкой музыкой зала, демон подается ближе к Марку и, прислушиваясь к спутнику, ненавязчиво ищет прикосновения, проводя рукой по его бедру и устраивая ладонь чуть выше колена. Пускай они и переместились в место лучше, демон продолжал востро следить за тем, что происходит вокруг, предотвращая возможное возникновение проблем. Маркус должен чувствовать, как лис сосредоточен. А ещё наверняка чувствует, как, несмотря на то, что его спутник вынужден скрываться, как минимум, ради собственной же репутации, демон чувствует столь необходимое ему внутреннее спокойствие. Пускай не всё в их отношениях можно назвать гладким. Пускай многое, что демон улавливал в Марке, воспринималось слишком остро и отдавало бурной реакцией. Это будет их очередной странностью, мысли о которой Рейнард отставит в сторону.

История показывает, что рано или поздно подобные организации падают. Идея превосходства одной расы над другой натыкается на штыки, а вечный террор не окупает себя, — тем не менее за этим интересно наблюдать. И пускай Рейнард не говорит открыто, что не питает преданности к вампирскому клану, Маркус знает это и сам. На короткое мгновение лис встречает его руку и осторожно сплетает пальцы. — Но есть ещё одно, — ещё одна причина, по которой демон рано или поздно отвернется от клана. И ловя из-под капюшона взгляд карих глаз, он улыбается кончиками губ. Ведь та самая причина сейчас перед ним. Поймет ли Марк, что демон не хочет погубить его мир?

0

5

[icon]https://i.imgur.com/NmkLKMg.gif[/icon]

Маркусу кажется, что это какая-то дурацкая шутка. Что Рейнард на что-то на него обозлился и теперь играется с его больным восприятием по средствам иллюзорного вмешательства. Эмон пытается сконцентрироваться. Снова, снова и снова. Слишком много людей вокруг. Слишком шумная атмосфера. Слишком знакомы ощущения, которыми пропитан каждый уголок этого помещения. Он бы сказал... До боли. Где-то у пульсирующей артерии на шее. Марк запускает руку под широкий капюшон и дрожащими пальцами прикасается к своей коже. А под ними - ничего, кроме легкого фантомного ощущения. Отголосков его собственного, прошлого. И, снова, прислушаться.  Специально ближе подсесть к своему спутнику, соприкоснуться с ним плечом, чтобы ему было проще прощупать чужой эмоциональный фон. Ровный, не раздраженный. Чистый. В нем ни единого намека на то, что Хельсону вдруг приспичило поиграть с его разумом. Да и откуда ему вообще было знать? Нет, Маркус говорил ему о том, что когда-то верил в спасительную эйфоричную негу. В ее абсолютную, безоговорочную способность отключать душевную боль и привносить в жизнь новые краски. Это головокружительное ощущение, когда ты находишься на грани жизни и смерти и полный провал в сознании, несущий за собой лишь оглушительную темноту. Ту, в которой нет ничего. Ни боли, ни мыслей. Ты чувствуешь себя кем-то другим. Чем-то другим. Невесомой тонкой материей, независящей от привычного потока жизни. Ты идешь по другому пути. Гладкому, тягучему и... Твоему? Да, тебе действительно кажется, что ты двигаешься в правильном направлении, ведь это тот момент, в котором ты не чувствуешь ничего, кроме пронизывающего тело удовольствия. Только истинный гурман способен оценить этот самый порог, когда одна секунда перебора и ты обескровлен настолько, что твое сердце вот-вот остановится. Секунда и все. Нет больше никаких дорог. Нет больше никаких препятствий. Нет больше боли. Потому что тебя самого уже тоже нет. Ты мертв. И вот, живительный вдох, когда чужие клыки выходят из кожи, а холодный палец давит на вскрытую артерию. А на ухо тихое: "Дыши". Дышишь. Коротко, сбито, но дышишь. В голове туман, в глазах муть, а кости вдруг ломает как под многотонным пресом. Закончилась эйфория. Да здравствует реальность. Ты снова в жопе. Сегодня ты здесь уже ни гость, а легкая добыча для тронутого переборщика. Найди в себе силы чтобы подняться и выйти из этого места до того, как будешь перехвачен за руку тем, кто пришел сюда не расслабиться, а убить. Страшно? Нет. Твоя душа уже мертва.

Будучи полностью сконцентрированным на своём спутнике, Маркус вдруг чувствует чужое внезапное, но не долгосрочное волнение. И, тем не менее, от чего-то неосознанно подхватывает его, ловя себя на неприятной дрожи, скользнувшей в районе затылка. Но привычное спокойствие возвращается к нему так де быстро, как и до этого его покинуло. Фон Рея становится гладко ровным и без шума. Слишком сильно здесь шумит только бомбящая из динамиков музыка. Настолько сильно, что едва ли не сбивает с концентрации и не ломает тонкое восприятие здешнего окружения. Ему на самом деле становится здесь душно и он ищет причины в себе, безоговорочно соглашаясь с Реем, когда тот проявляет инициативу по смене дислокации. Может быть дело и вправду было во мнимо запертом пространстве? Эмону приходилось постоянно обращаться к висящему у него на шее артефакту. А вокруг почти кромешная темнота, лишь изредка озаряемая яркими вспышками света втакт музыке. Немного раздражает, когда подобные вспышки всплывают в твоём сознании так, будто уже были сокрыты в нём. Их нет перед глазами. Ты не видишь из сам. Пусть и слабым, почти потухшим зрением. Это совершенно другие ощущения. Марк мог бы избавиться от скрывающего его лицо капюшона и дышать сразу бы стало легче, но он был ключевым условием сегодняшней вылазки в это место. Лис бережно относился к ценностям, которые находились подле него. Забота? Возможно. Собственничество? Вероятно. Но острое, словно хирургический нож опасение прослеживалось чуткой эмпатичной натурой на самой поверхности. Марку даже не нужно было копать, чтобы дотянуться до него. Демон решил познакомить человека со своим миром, со своим окружением. Но знакомить свой мир и окружение с человеком не желал. Возможно это правильно. И возможно вообще неправильно, что Маркус находится здесь. Он... На другой стороне? Нет, это не так. Маг сказал своему спутнику несколько дней назад, что у него нет стороны. Он сам по себе. И если вмешается во всё это, то лишь единожды. Отдавая свой непомерный по своей величине долг перед одним стариком. Стариком, который вряд ли бы одобрил присутствие своего подопечного в таком месте как Пандемониум. И Марк мог бы сказать: «Мне уже давно ни двадцать. Я знаю что делаю», но это было не так. Он понятия не имеет, что делает. Поэтому, крепко держа под руку своего спутника, шёл за ним вслепую. Причём, во всех смыслах этого слова. 

Ты водишь меня по менее людным местам. Это нежелание сталкивать меня с кем-то из знакомых, или твоё положение в клане настолько высоко, что ты имеешь право выбрать любое «тихое место» здесь? – Эти слова могли бы прозвучать с особой интонацией ехидства. Вполне в духе Маркуса Эмона. Но, нет. Марк опускается уже на второй диван за этот вечер и прислушивается. Да, определённо, тут ему нравится больше. Тот самый знакомый фон остался на первом этаже. Буквально у него под ногами. И непрошенный холодок, до этого пробежавшийся у него по затылку, тоже остался там. Это было больно? Нет. Совсем нет. Вдруг нахлынувшие на него воспоминания не вызывали в нём ничего, кроме как отвращения к самому себе. К своей сущности. К своим когда-то вполне себе осознанным желаниям. К своей слабости. И к осознанию того, что, впрочем, своё увлечение подобными вещами он до сих пор не считает худшим временем в своей жизни. Ведь... Ему было хорошо? Пожалуй. Ему было более чем прекрасно. И сейчас, глубже зарываясь в широкий капюшон, он понимает, что попал в самые заботливые и добрые руки, когда оказался в Аркане. Ибо судьба-насмешница точно вывела бы его на это место. Но, в таком случае, не значило ли это, что их встреча с Реем могла бы состояться куда гораздо раньше? Вопрос лишь в том – какой ценой?

Да любой. Если бы он знал, что всё может быть ТАК, он бы согласился заплатить любую цену. И не потому что, по сути, он остался нищим ещё семьдесят лет назад, ведь подобные вещи не купишь за материальные ценности, но потому что он так привык? Отдаваться людям не смотря на то, что некоторые из них не желали ничего отдавать взамен? Это какая-то болезнь, не иначе. И только в последнее время он начал принимать слоновью дозу лекарства от неё. И что по итогам? Никаких аллергических реакций. Он чувствует себя прекрасно.

Вино? Неожиданно. – Маркус принюхивается к горьковато-терпкому запаху содержимого бокала на тонкой ножке и не отказывает себе в желании попробовать. Почему бы и нет, раз уж его угощают? И не важно, что он не принимал ничего алкогольней чем крепко настоявшиеся травы уже больше порядка пары десятков лет. Выдержанный градус приятно прогревает горло и у него даже не возникает тяги закинуть следом кусочек какого-нибудь фрукта. Хорошо забытое старое словно нечто новое. Стоит пробовать в полный вкус. И, вообще, он надеется, что бутылка тут не одна. Прекрасный вечер в прекрасной компании в не слишком приятном окружении. Он бы всенепременно посмеялся. Над каждым из собравшихся здесь людей. Но... Он сам когда-то таким был. Возможно, лишь преследовал другие цели. – Если а Аду происходит нечто похожее на это, то, как по мне, там невозможно скучно. – Марко откидывается на спинку дивана, плечом приваливаясь к плечу своего собеседника. При этом старается делать максимально скучающий вид и ловко уходит от протянувшейся к его капюшону руки. Некое подобие ни чем необоснованной обиды, вызванной желанием скрыть от всех его лицо. Наигранной, естественно. При другом раскладе он бы даже не переступил порог этого места, ибо случилось так, что личность он может и не совсем знаменитая, но в узких кругах весьма узнаваемая. Ему бы не хотелось чтобы поползли слухи. Самому, может быть, и плевать на собственную репутацию и положение в ковене, но ставить под сомнение репутацию Ронана Вайсса ему бы захотелось в последнюю очередь. – То, что я чувствую сейчас лишь отдалённо можно сравнить с тем, что мне довелось видеть в сороковые в Париже. Здесь всё ещё тлеет слепая вспышка надежды. Её тонкий отголосок можно уловить сквозь тошнотворный привкус непроходимой глупости, хорошо приправленной желанием вознестись таким вот примитивным способом. У меня для них плохие новости: крови и секса недостаточно для того чтобы шагнуть на следующую ступень эволюции. Люди, в компании которых мне когда-то не повезло оказаться, приходили в грязные Парижские катакомбы ни за надеждой. – Марк поджимает губы, пытаясь вспомнить и осмыслить: «А зачем туда приходил он сам?» Большим пальцем своей правой руки он задумчиво оглаживает пузатый бок бокала и поворачивает голову в сторону балкона. – Мы приходили туда чтобы умереть. И каждый раз, находясь на грани жизни и смерти, чувствовали себя счастливым как никогда.

Какое-то время Эмон молчит. Он берёт эту паузу не для того чтобы подумать над сказанным сам. Для этого у него было слишком много уже прожитых лет. Скорее, для того чтобы эти слова смог полностью осмыслить сидящий рядом с ним демон. Впрочем, вероятно ему всё равно. Какое ему вообще может быть дело до обычных людей, ищущих легкой смерти в объятьях эйфории? Очередная глупость, сотворенная ни кем иным, как человеком. Воистину непревзойденная глупость.

Господство единственной расы. – Настроение Маркуса перестраивается слишком быстро. И, вот, на его до этого крайне скорбном лице уже можно увидеть широкую улыбку. Можно было бы. Если бы не одно крайне раздражающее НО. И таки это тоже не беда. Он не утруждает себя приправить свои слова громким несдержанным смешком. – Это что-то из средневековой политики. Ни одна из ныне живущих рас не прогнется под давлением без боя. И речь уже пойдёт об истреблении. А если истребить всех непрогнувшихся, то чем тогда питаться? – Нет, Маркус не пытается высмеять чьи-то идеалы, чьё-то суждение, видение. Ни ему судить, ибо сам судим. Интересно только, для чего это всё нужно Рейнарду? – Развлекаешься? – Прямой вопрос запитый очередным глотком вина. Раз уж они решили быть откровенными. Раз уж ладонь демона так по-хозяйски устроилась на его колене. Раз уж он сам опускает руку и касается пальцами тыльной стороны этой ладони. Наверное, так оно всё и должно быть? Вот это всё. С одним лишь исключением. Если он хочет быть рядом, то не должен скрывать свое лицо. Ведь это ни что иное как проявление страха. В самом его чистейшем виде. Дозволено ли Маркусу вообще ощущать его, находясь так близко к демонической сущности? Страх разрушает разум, Маркус Эмон. Это одна большая, неопровержимая истина.

0

6

После вынужденного наказания в библиотеке Мартин несколько пересмотрел своё отношение к Ронану Вайссу, поэтому предложение вернуть книгу “как полагается” принял без лишних ремарок. Несмотря на то, что Страж во время уборки устраивал обоим допрос с пристрастием: Луиса тот спрашивал про наложенные чары и прошлое (не добившись, впрочем, излишней откровенности), а Салливана — про семью. Мол, как же так получилось, что Марти утратил свой магический потенциал? Кто обратил его? Как удалось побороть свору в первый раз? Ронан словно устраивал сеанс психотерапии, нисколько не смущаясь того, что ему в спину настороженно смотрит волк, собственнически окольцевавший вампира фейским артефактом с необычными свойствами. Вайсс собирал информацию, это факт, он высказал смелую гипотезу, что Ларс Кёниг использовал что-то пострашнее вампирского проклятия, и Мартину лучше поостеречься. Салливан не язвил и не спорил. Он вдруг почувствовал исходящий от Ронана академический интерес и намекнул Стражу, что не является лабораторной крысой — если хочет дать ложную надежду на излечение, пусть хоть не расковыривает старые раны. Обезоруживающе подняв руки, библиотекарь отступил, напоследок добив собеседника цитатой Шекспира. 

Не нужно торопиться: тот падает, кто слишком быстро мчится.

Маттиа снова оглядел зал.

—  Да, я бывал здесь частенько. Иногда по нашей с тобой части, — он щёлкнул пальцами, подзывая размалёванную барменшу, и заказал ещё выпить. — А иногда ради того, чтобы позвонить тебе посреди ночи и попросить приехать за мной. Как тогда, в Орландо, помнишь? Я выпил столько, что меня не могла отрезвить даже собственная способность к регенерации.

Он усмехнулся, недвусмысленно притиснув оборотня ближе — не столько чтобы ревниво защитить, сколько для прикрытия. Хотя Луис попал в точку, почувствовав от Мартина лёгкий флёр здоровой вампирской ревности. В Пандемониуме лучше осторожничать, если не хочешь попасть на местную оргию грешников и так же сгинуть в объятии кровожадной вампирши из выводка Валуа. Этот филиал Ада в Аркане приманивал в свои сети всех заблудших овечек, страшно представить, насколько все тут злы после устроенных на вампиров охот. Ещё страшнее думать о том, что случится, если блокада города затянется. Поток живой еды иссяк.

Когда Дрейк помрачнел, Маттиа нахмурился. Проблем после всего произошедшего в библиотеке не хотелось, но стоило альфе намекнуть на присутствие Маркуса, как губы Мартина сами собой разошлись в улыбке. Это не предвещало ничего хорошего, потому что игривое настроение Салливана подобно “русской рулетке” —  никогда не знаешь, когда выстрелит и в кого. Слепой полицейский с прицепом и кицуне… Их могло связывать многое, учитывая упомянутый духом “отпечаток”. Вампир выглянул из-за плеча Луиса и проследил глазами по указанным координатам: попасть в вип-зону не проблема, когда в кармане телепортирующая монетка, а у одного эксцентричного вампира талант к импровизации. Устроить Хельсону и Эмону шоу, нарушить идиллию, оставшись аболютно безнаказанным — ещё проще. Йохан Йорг ненавидит, когда портят вечеринки. Поэтому каждый гость максимально заинтересован в том, чтобы его не спустили в подвал по лестнице в мешке для трупов, стоит нарушить правила клуба. Рей не станет атаковать, потому что глаза Проклятых повсюду, Маркус вряд ли желает огласки. Хотя, гарантий никаких.

—  Любопытно. Вряд ли еврей в курсе.

Маттиа цокнул языком и прищурил подведённые каялом глаза.

—  Что же их связывает?

Он немного помолчал, раздумывая, затем решительно спрыгнул со стула и увёл Дрейка в сторону кроваво-красного коридора, ведущего к закрытым залам. Там Маттиа в интимном полумраке поймал одурманенную дамочку в маске и, шепнув что-то на ухо, нежно от маски избавил. Это была маскарадная кроличья морда со стразами. Сунув её в руки озадаченному Дрейку, Мартин расстегнул его рубашку, по-хозяйски снял и, скомкав, кинул на диванчик рядом с целующейся парочкой, которой было явно не до чужих переодеваний.

—  Надевай.

Мартин приложил маску к лицу Луиса и зацепил ремешок.

Сыграем на их нервах. Стрясём двойную сумму за книжку. Если не получится — чёрт с ними, книгу вернём Вайссу. А после потанцуем. Гарантирую, что этот день ты никогда не забудешь.

Маттиа многообещающе улыбнулся, окинул оценивающим взглядом Дрейка и, не особо церемонясь, позаимствовал у парочки на диване матовую маску кошечки, которую нацепил на себя.

Теперь нам нужен красивый поднос.

Снова приобняв своего спутника, Мартин прошествовал к неоновой барной стойке и, перегнувшись через неё, подозвал бармена. Разговор был недолгий, но убедительный — Салливан говорил что-то про особый заказ в вип-зоне, косясь на Луиса, и просил смешать шесть коктейлей из меню. Лучших по мнению Йохана Йорга, но без изысков, чтобы гости быстро не опьянели. Получив поднос со стаканами, Мартин протянул его Дрейку и смешливо прищурился  сквозь прорези кошачьей маски.

Давай пари. Если Хельсон и Маркус решают деловые вопросики, проигравший пьёт вот эти два стакана, —  он указал на кислотно-синее пойло с лимоном. — Если работают сообща, и наш слепой мальчик пашет на Проклятых, то пьёт эти, —  длинные пальцы коснулись тёмного, почти чёрного стекла с неизвестной субстанцией внутри, судя по запаху, там была самбука. — Если же они любовники, то эти, — рубиново-красный коктейль соблазнительно блестел кубиками льда в бокалах. —  На что ставишь?

Не став дожидаться ответа, Маттиа взял Дрейка за руку и повёл к лестнице на второй этаж. На их счастье Йохан не стал ставить там чрезмерную охрану: не без помощи монетки под спасительным полумраком и в мелькающей вспышке стробоскопа воры переместились на балкон, не разлив ни капли из опасно звенящих бокалов. Приближаясь к столику за тонкими занавесками, Мартин принюхивался тоже: у Маркуса Эмона запоминающийся запах. Бегущую по венам кровь с дурманящим свору ароматом Салливан узнал мгновенно.

Специальный заказ этому столику, —  обворожительно улыбнулся Маттиа, раскрыв занавески и оскалившись. —  Такая красивая пара нуждается во всеобщем внимании в такой удивительный вечер.

Мартин, едва заметив, насколько близко сидели друг к другу демон и шаман, ласково улыбнулся, изобразив умиление.

—  Мы в восхищении. Позвольте угостить вас.

Салливан торжественно пропустил вперёд Луиса с подносом.   

   

[icon]https://i.imgur.com/Sni3dTt.gif[/icon][nick]Mattia[/nick][status]королева танцпола[/status][sign]===[/sign][zvn]<div class="lz"><a href="ссылка на анкету">Маттиас, N\A</a></div><div class="lz1">вампир<br>радиоведущий </div><div class="lz2">Эти белые губы говорят о любви. И ты кровью подпишешься под каждым их словом</div>[/zvn]

0

7

О, нет. Нет-нет-нет. Только ни эта улыбка. Луис Дрэйк слишком хорошо знал Мартина Салливана. И даже под этой маской он способен прослеживать повадки и знакомые эмоции. И ЭТА улыбка не предвещала ничего хорошего. Может быть, не для их дуэта, но точно для Рейнарда Хельсона. Да, как бы Луи не любил этого взбалмошного, ненормального вампира, в нем все еще продолжало жить что-то теплое в отношении демонической сущности. Сколько бы он, блядь, не проебывался! Почему? Луис понятия не имеет. Вроде бы все на ладони. Вот оно. Эта хуйня с Мартином и заказом на него. Этот случай в библиотеке, который воняет подставой настолько, что этот тошнотворный осадок давит на горло до рвотного рефлекса. Возможно Рейнард ненавидит Салливана настолько, что готов похерить все, что было выстроено долгими годами конкретно с Дрэйком. Кося под дурачка. Но лис далеко не дурак. Волк знает, что в голове у того всегда все просчитано на тысячи шагов вперед. И волк понятия не имеет, что может затмить демонический разум так, чтоб тот вдруг потерял полный контроль над ситуацией. Поэтому мысль о том, что Хельсон не был в курсе того, что подхватил библиотечный старик отметалась сама собой. Слишком много совпадений. Даже единственное условие. Кривое, неуместное. Кто вообще ставит такие условия? Они, вроде как, занимаются серьезными делами, да? В серьезных делах не стоит уповать на слепую удачу. Каким бы там добрячеством не славился ворожей, никто не мог дать гарантий, что он не решит в этот раз взять и подействовать радикально. Господи, с самого начала эта сделка выглядела мутно, но они с Мартином как два гребаных дурачка, вечно находящихся в поисках приключений. Собственно, сегодня в Пандемониум, вероятно, они пришли за этим же. Сколько бы раз эта звездная парочка не наступала в дерьмо, им, все равно, нет покоя. Ну, поэтому же они и вместе? Нашли друг друга в этом огромном ебонутом мире. Они есть Друг у друга. Разве этого недостаточно? Стоило давно привыкнуть к тому, что не бывает вот так просто. Что доверие это понятие относительное. И как бы внутри не теплилась надежда на лучшее, все может пойти по жопе.

Луи смотрит за тем, как слепой маг и демон, выбравшись из своего убежища, решили куда-то свинтить. Благо, путь их не лежит к выходу из заведения, но то, что они поднимаются наверх - ничуть не легче. Туда вообще проход был закрыт. Достать их теперь будет куда гораздо сложнее, чем было изначально. И Дрэйк кривит губы, когда напарник задает риторические вопросы касающиеся отношений этих двоих. Волк не знал. И, признаться честно, знать не хотел. Вообще, Рейнард как бы сам говорил, что они старые приятели. Мальчишка, изначально выглядевший не более чем лет на двадцать пять, в своем настоящем обличии показался Луису не на много моложе своего наставника. Возможно, его знакомство с Хельсоном уходило далеко в десятилетие, а Аркан - всего лишь место столкновения спустя долгие годы. Столкновение, которое они решили обсудить здесь. Именно после случая в библиотеке. Странно, ведь ни Луи ни Мартин не выдали имя заказчика. И это снова наталкивало на то, что находящиеся по разные стороны баррикад ребятки затеяли какую-то свою не слишком чистую игру. Но. Маркус Эмон, защищая своего наставника ничуть не походил на предателя, которому было плевать на судьбу того. Вопросы, вопросы, вопросы и ни одного чертового ответа. Они скрываются там - под капюшоном, скрывающем лицо чужака среди своих. И в наглых лисьих глазах, своими сомнительными условиями бросившего напарников под поезд. Господибоже, нахер в этой жизни все так сложно? Почему окружающие не могут быть чуть попроще. И жить всем стало бы намного легче.

Мартин "Я-плюю-на-ваши-сложности" Салливан же находится в весьма приподнятом настроении от сложившейся ситуации. Но с ним все вполне себе понятно. Подцепить Хельсона хоть за что-нибудь - это высшая удача. Думалось, никто из проклятых не будет в восторге, если узнает, что один из приближенных привел сюда подопечного стража. Еще один рычаг давления лис привел с собой сам. Чтож, ему же хуже, что не удосужил их своим присутствием в офисе. Теперь пусть пожинает плоды своей беспечности, ведь Мартин-Маттиа уже сполз со своего стула и мчится на поиски приключений и тащит своего спутника за собой. А Луи, собственно, и не против. Раз уж они пришли, придется идти до конца, несмотря на мелкое препятствие в виде эмпата в компании иллюзиониста. Страшная смесь, на самом деле. Один заставляет видеть всякую чушь, другой заставляет в эту чушь верить. Дрэйку бы не хотелось попасть под совместный гнев этой парочки, но, опять же, вера в нем не угаснет никогда. Пока кто-то не возьмет его за волосы на затылке и не наклонит в самый низ, чтобы ткнуть носом в вонючее говно. Типа: на, нюхай, это ты нагадил. Нет, не он. И обида от этого будет только расти.

Но пока его голова высоко поднята. Он смотрит за тем, как гибкая фигура его сопровождающего на сегодня ловко лавирует между толпящимися тут людьми. Раз и попавшаяся ему под руку девчушка уже обезоружена. Два и обезоружен уже сам Дрэйк. Его белая, нулевая, свеженькая, безупречно выглаженная специально для этого маскарада рубашка отправляется куда-то на ближайший диванчик. Потом он вряд ли ее найдет, но, черт бы ее побрал, ему все равно, если из этой вещи его вытряхнул Салливан. Жаль, что не во имя удовлетворения его сексуальных фантазий. В руках как-то быстренько материализуется дурацкая маскарадная кроличья маска и Дрэйк, не сдерживая смешка, подыгрывает напарнику, натягивая ту на свое лицо. Чтож, хорошо. Он подхватит это настроение. К чему заморачиваться, если они уже буквально в одном шаге от того, чтобы наконец-то узнать истину. Три и на поднос с действительно красивым витиеватым узором быстро выставляются шесть коктейлей. Дрэйк уже говорил, что Салливан - гений? Неоднократно. А еще дикий авантюрист. И это одна из причин, по которым Луис его любит.

- О, я тебя умоляю, Салливан, какие любовники? - Луис торопливо идет за вновь увильнувшим от него вампиром и едва сдерживает смех. - Это же Рейнард Хельсон. Я когда-то посоветовал ему обратиться к этому парню, а не трахать его. Лис сам сказал нам, что они старые приятели. Возможно решил узнать о том, что произошло в библиотеке из первых рук. Ставлю на деловые вопросики. - Работать вместе они не могут априори. Даже Дрэйку теперь кажется, что у Ронана Вайсса глаза и уши ВЕЗДЕ. От него бы не смогло уйти предательство собственного ученика. Если только... Если только он сам не отправил Маркуса сюда. Еще одна напряженная мысль в эту дурную голову. А что, если маг просто взял и втерся в доверие к демону и пытается что-то из него выудить? Блядь. Блядь. Блядь... Блядь?

Слишком близко. Охуительно близко! Настолько близко, что на лице волка буквально на одно мгновение появляется что ни на есть самая правдивая гримаса отвращения. Его ли? О, нет. Он не может чувствовать колкую ревность в отношении демона. Это просто неприязнь. Личная. Просто маг, как таковой, вызывал в нем животное раздражение. Вот он, как на ладони, ответ на вопрос о неприкосновенности. Судя по тому, как лежит ладонь лиса на чужом колене, прикасаться к человеку имел право только он. Надо же, как много очевидно упущенного. Когда это вообще произошло, как давно продолжается и сколько хитрый кицунэ еще собирался их наебывать? - За счет заведения! - Поднос с громким лязгом опускается на стол. Стаканы угрожающе покачнулись и Луис с виноватым "Упс!" удерживает все это строение, после чего подхватывает те да из них, что были с красным пойлом и прикладывается сразу же к обеим трубочкам. - Эти я одолжу. Они для меня. Ваши черные. В цвет ваших душ. - Он же проиграл пари, да? Чтож, пьет за двоих! Без алкашки тут теперь точно не разберешься.

[icon]https://i.imgur.com/W9ujBzq.gif[/icon]

0

8

За последнее время у Рейнарда выработалась навязчивая привычка слушать. Та, которой придерживаешься почти неосознанно, и едва ли можешь пересилить себя, чтобы не склоняться к ней вновь раз за разом. Ему невольно хотелось слушать Марка. Постоянно следить если не за чужими мыслями, то хотя бы вслушиваться в его эмоциональный фон. То было даже не результатом конфликта, произошедшего на днях, но собственным желанием. Едва ли Рейнард сам мог здраво объяснить подобную тягу и не опираться на ту мысль, что ему хотелось быть в курсе всего происходящего с его человеком. И демон отчетливо услышит, как по мере их погружения в Пандемониум напрягается чужой фон. Это изменение не раздражает, но заставляет обращать на него больше внимания и... волноваться? Обеспокоенность за чужое состояние не спрятать, но можно прикрыть собственным умеренным спокойствием, ибо всё творящееся вокруг не было чем-то новым. К смраду Пандемониума демон привык быстро. И, желая дать хоть каплю поддержки, лис то и дело поглядывает на своего спутника и невольно касается его, пока они лавируют меж гостей сегодняшнего вечера. Легким, едва заметным со стороны контактном невольно просит в ответ того же - концентрироваться на себе, если Маркус чувствует себя тяжело. Скажи мне, если захочешь уйти. Это было по меньшей мере странно. Видеть, насколько удушающим и грузным кажется воздух вокруг не для себя самого, но того, кто находится по бок от него. Чувствовать эту... боль? Безмолвный крик потерянной души? Как всё существо замерло и ждет чего-то, что могло бы дать забытье. Наверное, именно это и чувствуют все "по ту сторону" их игры. Люди, маги - один словом, жертвы для ночных существ в момент, когда сознание не затуманено настигшей эйфорией. Однако едва ли беспокойные чувства Маркуса были главной причиной того, почему лиса решила перейти в менее людное место.

И то, и другое, — склонившись чуть ближе, прежде чем осмотреться вокруг и выбрать их новое место, Рейнард задумчиво прошептал. — Мне не хотелось бы, чтобы тебя увидели. По многим причинам, — приоритетными для демона были те, что связаны напрямую с безопасностью Маркуса. Он прекрасно понимал, что, прознай Проклятые о его любовнике, кицунэ не избежать не только неудобных вопросов, но и дальнейших проблем. Его устраивала связь Проклятых с ним и только с ним. Если он облажается, придут по его демоническую душу. Если попробует пропасть из их жизни, сядут на лисий хвост. Рейнард предполагал, что рано или поздно ему придется сыграть в нечто подобное с Проклятыми, если те не успеют распасться до кризиса в их отношениях, но никогда не рассчитывал, что во всем этом может появиться другая переменная. Маркус Эмон. Желанная жертва Проклятых по многим причинам: и как любовник Рейнарда, и как связь с арканским ковеном, и как ученик Стража. Если все внезапно пойдет по наклонной, придут не за демоном. Придут за ним. Потому что лимитирующий фактор для их пары - это способности и состояние Эмона. Насколько бы сильной ни была демоническая тварь, человек есть человек. Как бы сложно ни было достать священное оружие против кицунэ, с магом расправится простое лезвие. Рейнард не готов пожертвовать его жизнью ради спасения собственной шкуры. И вовсе не готов дать им расслабиться и не скрываться, чтобы после жить в страхе его потерять. И пускай лис уверен в собственной правоте, он совершенно не знает, как подойти к этому в разговоре с магом. Признать собственный страх значит признать слабость. Хотел ли Эмон ощущать себя слабым местом демона? Черт, ему даже не нравится, как этот вопрос звучит в своей голове. — Будет лучше, если они вообще не узнают о твоем существовании, а тебе повезет не пересечься ни с одним из них. Они тебе не понравятся. И поверь мне, приятнее меня среди них никого нет, — лис переходит на игривый тон и шутливо подталкивает спутника плечом, когда они располагаются на диване. — У меня давнее знакомство и сотрудничество с верхушкой клана. Его полноправным членом меня не назовешь, но... доступ есть ко многому. В том числе к каждому из этих столиков, — растягивает губы в короткой улыбке и позволяет Марку устроиться удобнее.

Пока не вылавливает мелькнувшее в чужом фоне отвращение. Ненадолго оставляет от себя бокал, чтобы перевести свой взгляд на спутника, пускай его лицо и было закрыто капюшоном. Именно в этот момент острее всего хотелось убрать мешающую ткань.

Эй, — кротким жестом лис берет мага за запястье. Вслушивается, чтобы перепроверить себя и убедиться, что Маркус до сих пор погружен в те мысли. — Это твоё прошлое. Не стоит продолжать корить себя за оставленные позади ошибки.

Что бы Маркус ни ощущал. Какие бы воспоминания ни приходили к нему на ум. Всё это - лишь отголоски его прошлого, зацепившиеся за атмосферу Пандемониума.

Тем не менее, демон вслушается в слова мага, развернувшись к нему полубоком и пропуская желание отшутиться про Ад за глотком сотерна. Лишь чтобы смягчить обстановку, в ответ наигранной "обиде" за надетый капюшон отвечает не менее фальшивым унынием и жалобным настроением, схожим чуть ли не с выпрашивающим скулением. Но на объяснении того, что успел уловить в чужом фоне, сосредотачивается внимательно. Ему интересно, что именно вызывало ассоциации с Пандемониум. Интересно не только как демонической лисе, по природе своей стремящейся залезть в чужую душу поглубже, но и как тому, кто просто, по-человечески хотел быть рядом. — Приходить в надежде, что сегодня смерть заберет тебя? — лис опускает взгляд, наблюдая, как мерно движется вино в покачивающемся бокале. Нет, он не прав. То, что Маркус описывает, нельзя назвать надеждой. — Безразличие. Что будет с тобой через минуту или завтра - всё равно, — демон задумчиво чертит замысловатый узор на чужом колене. Как глубоко успел пасть Эмон, когда остался совершенно один? И что заставило его не сгубить себя в катакомбах Парижа? Провести целых семьдесят лет в поисках непонятно чего и попытках встать с повязших в грязи колен. Понимание, что лишь одно собственное решение могло повернуть ход истории шамана в совершенно другую сторону и избежать всего случившегося, тяжелым камнем ложится на душу вновь. Наверное, им обоим понадобится время, чтобы, узнавая друг о друге, наконец-то смириться с мыслью, что были другие пути. Наверное, лису стоило произнести вслух: "мне это знакомо". Это сквозящее повсеместно равнодушие и наплевательское отношение к собственному будущему. Это желание, чтобы всё закончилось. За одним лишь исключением. Вместо эйфории он искал отсутствие каких-либо чувств. Полное забытье и затишье. Где ничто не напомнит тебе, что ты до сих пор жив. Он подавит это разливающимся по глотке вином.

Он ненадолго затихает вместе с Марком. Возможно, чтобы заметить, что окружающая их атмосфера не подходила поднятой теме разговора. Да и сам демон приглашал шамана последовать за ним, наверное, не для того, чтобы в очередной раз вспомнить свои прошлые ошибки. Лис ободряюще касается руки мага. Не просит наслаждаться происходящим и отдыхать там, где окружение ему враждебно, но ненавязчиво предлагает оставить всё в сторону. У них будет ещё полно вечеров наедине, чтобы обсудить это. Но... невольно задумываешься, а было ли у них что-то в прошлом, чем они могли поделиться? Что-то не омраченное запахом смерти?

Ты прав, — лис меняет настроение вслед своему спутнику и тихо усмехается, — кое-кто из верхушки клана успел застать средневековье, чтобы подчерпнуть оттуда свои идеи, — главное, чтобы Валуа это не услышала. Из всех прочих вероломных фраз лиса именно эта попала бы в её бесчувственное сердце. — Человек обладает уникальным свойством приспосабливаться, что бы ни случилось. Если Проклятые продвинутся в собственных планах, найдутся те, кто подстроятся под новый режим. В том числе те, для кого случившееся - лишь смена господ, — да, полного уничтожения определенно не будет. Однако всё это - предположения, которые никогда не воплотятся в реальность. Рейнард чувствует это. Зато в голове всплывает другой вопрос, покрытый толикой загадочности. Он веет мыслями о таинственных путешественниках среди миров, которых... подобие которых лис когда-то уже встречал, не успев полностью понять их дар. Смогут ли они когда-нибудь черпать ресурсы из других измерений? Лис расплывается в наглой и самодовольной улыбке, реагируя на вопрос Эмона. — Ты слишком хорошо меня знаешь. Развлекаюсь, — иначе как по-другому объяснить, почему он вообще ввязался во всю эту затею? — Почти. А ещё зарабатываю себе на бесконечную жизнь. Получаю свои выгоды за то, что наблюдаю, чем это всё закончится, и изредка подбрасываю дайс в ход событий, — в прикосновении легко играется с чужими пальчиками и, точно зацепившись за какую-то мысль, подсаживается к Марку ещё ближе. — Представь, что в твоем распоряжении целая вечность. За тысячелетия одни цивилизации канут в Лету, другие начинают расцветать. Миллионы жизней зарождаются и гибнут, пока единственное, что меняется в тебе - это опыт и сознание. Чем бы ты занимался?

О вечности можно говорить вечность. И, пожалуй, Рейнард бы провел с Марком столько же времени, если бы не совершенно внезапное, словно по щелчку пальцев, изменение в чужом фоне. Едва лис успевает вовремя среагировать и опасливо перевести внимание на окружение, когда его спутник отчего-то резко пытается вскочить с места и раздается глухой звук удара о стол. Осмотреться. И почувствовать, как в нос ударяет неизвестный запах и до боли знакомая аура волка, за секунды до того, как занавески их укромного места раздвигаются. Какого... черта?

По инерции, предвещая возможную опасность, Рейнард иллюзиями показывает своему спутнику происходящее. Мгновение демон в непонимании наблюдает за незнакомцем, коротко окидывает его раздраженным взглядом лисы, которой только что сорвали приятный вечер в уединенной компании. — В порядке? — Демон бегло осматривает ударившегося мага и демонстративно поправляет костюм, чтобы найти в себе хоть каплю тактичности и не послать вторгнувшегося в личное пространство нахрен.

Спокойно.

Кажется, вы перепутали столик, — скрывать, что он сидит в компании их... соперника? врага? кем вообще Эмон будет им приходиться после библиотеки? больше не было смысла. Лис бы успел изобразить вежливую улыбку, если бы не появление разодетого (или наоборот) давнего знакомого. Приятеля, да, Рейнард? Лишь на короткое мгновение зацепиться за совершенно странное отвращение, плеснувшее в лицо, и попытаться сообразить, что вообще происходит. Прежде чем лис давит в себе одни слова и находит другие, выразительный "боже, за что?" взгляд проходится по оголенному торсу юноши (!) и понимание абсурдности ситуации постепенно снисходит до него. Слишком молодое тело (оцениваем, что имеем - проглядывающие под маской черты лица сравнить сложнее), слова Маркуса про кривые чары. Под личиной незнакомца - никто иной как всем известный Мартин Салливан. Очередная иллюзорная шутка. Кажется, Рейнард когда-то говорил, что ему приятнее компания Локо или в крайнем случае паясничающего подростка? Рейнард жестом указывает на мрачные, подсвечиваемые тусклым кроваво-красным цветом коридоры первого этажа. — Сутенеры обычно водятся там.

Лис насупливается, скрещивая руки на груди, и коротко поглядывает на своего спутника. Что ж... совсем недавно он говорил ему, что с этой парочкой у него всё гладко. И вариант испариться вместе с Марком прямо сейчас кажется невероятно соблазнительным. Как жалко, что оборотень учует их даже из-под иллюзий.

Да вас не узнать. Наконец-то состарился, Салливан? Обменялся с Луисом парой десятков лет? — лис недовольно фыркает на устроенное перед ними представление, упершись взглядом в, вероятно, зачинщика всего этого. — К чему весь этот маскарад?

Нет. Он даже не будет пытаться скрыть, что его потревожили в не самое лучшее время. И что демон крайне не рад видеть их прямо сейчас. И, понимая, что эти двое завалились к ним неслучайно и вряд ли уйдут после короткого приветствия, демон смиренно забирает с подноса черные коктейли.

Боюсь спросить, в честь чего красные коктейли.

Они ведь могли обсудить все их дела НАЕДИНЕ, да?

Тем более когда дело с библиотекой закрыто, а гримуар должен быть в руках секретарши.

... должен ведь, да?

0

9

Эта забота такая непривычная, но разливается теплым ощущением внутри. Маркус ловит себя на мысли, что его никогда не окружало столько чутких к его персоне людей. Пусть их было всего лишь двое, а один из - человеком не являлся как таковым, но это было приятно. В его жизни всегда существовало только притворство. Хорошо прикрытое, или не прикрытое вовсе. Переделанное его собственными руками в некое подобие искренности от которой лишь горчило на языке. Но это была его реальность. Он жил в ней и ему нравилось. Он наслаждался юностью и упивался собственной безнаказанностью каждый раз, когда ему хватало лишь широкой открытой улыбки для того, чтобы чужое сердце стоящего напротив человека забилось чаще. И не всегда для этого приходилось использовать магию. Он был молод, красив, обаятелен и, чего греха таить, привлекал окружающих любого пола и возраста. Это льстило. Это было выгодно. Это открывало перед ним двери ни только в чужие кабинеты, но и в чужие спальни. Благо, что "нежный возраст" не прокатился по нему бульдозером в виде нравственного разложения и перед всеми дорогами в чужие спальни он собственноручно вырывал огромным овраг, перед которым всенепременно остановился бы, даже еслиб очень захотелось. Но... Не хотелось. Пожалуй, верность - единственное чувство, которое никогда в нем не подвергалось абсолютно никаким сомнениям. Если Маркус решал, что именно за этим человеком он пойдет до конца, значит так оно и будет. Может быть, и не по собственному настоящему желанию, но по чисто вживленному ему под корку мозга инстинкту. В этом и была его самая большая слабость. Он слишком крепко сковывал себя цепями привязанности. Сколько лет не пройдет - ничего не поменяется. Но именно сейчас он чувствует, что за свою верность получает достойную плату.

- Глупости. Я в порядке. - Да, обстановка весьма некомфортная, но она не вызывает в маге острого желания сию же минуту развернуться и уйти. Он делает еще один небольшой глоток из своего бокала и частично отгораживается от здешнего фона. Уловил приятности атмосферы заведения, в котором царствуют жители ночи? Да. Прекрасно. Можно было уменьшить дозировку приема-передачи и сконцентрироваться на чем-то более приятном. На своем спутнике, например. Ведь ради него Маркус пришел сюда. У самого бы вряд ли хватило ума заявиться в Пандемониум, даже если бы в кармане имелось приглашение. Не из страха. Вампиров он никогда не боялся. Сверхи других рас казались ему пострашнее, чем кровососы. Эмон был слишком хорошо с ними знаком в свое время. Пожалуй, только какой-нибудь древний заставил бы его перетрухнуть. У них была совершенно другая аура и холодный, неподатливый эмоциональный фон. Он слышал, что те не теряют свою человечность. Они никогда не имели ее вообще.

Если бы лицо Маркуса не скрывал широкий капюшон, Рейнарду совсем не посчастливилось бы наблюдать его крайне недовольное лицо. Эмон закатывает глаза настолько высоко, что, пожалуй, он смог бы уловить размытые очертания потолочных неоновых ламп. Собственно, как маг и ожидал, причина сего дурацкого маскарада оказалась столь очевидной в своей простоте, что даже необязательно было углубляться в какие-то подробности и задаваться лишними вопросами. Так бывает. Особенно в подобных Проклятым кругах. Хранители информации, приближенные... Те, кто представляет из себя хоть что-то для лидирующей позиции клана, всегда находятся, так сказать: "на особом счету". И доверяют до тех пор, пока те принадлежат организации. Но едва дело начинает принимать другой оборот, это доверие испаряется в одно мгновение. И не важно сколько лет своей жизни ты отдал на служение своему лидеру. Не важно насколько был предан ему и что ради него делал, на какие жертвы шел. Покидая свое место, или решая пойти против общепринятых устоев, ты, в первую очередь, подвергаешь опасности не себя. А своих близких. Сильные мира сего прекрасно понимают, куда нужно бить, чтобы сделать особенно больно своему обидчику. И переживания демона вполне себе ясны. До него самого достать ни так-то просто. Бессмертие позволяет ему чувствовать себя весьма привилегированно в этом мире. Но его слишком мягкий, окрашенный в весьма нежные тона эмоциональный фон в отношении обычного человека говорит о том, что даже у бессмертного существа есть свои слабости. Так не должно было быть. Последнее, чего бы хотелось Маркусу Эмону - это стать для кого-то настолько значимо бесценным, что его внезапная смерть смогла бы разрушить чье-то сознание. Оно... того не стоило. Он не стоил. - Ты не должен думать об этом. - Марк склоняет голову к плечу своего собеседника. Все еще продолжая мягко, ненавязчиво поглаживать пальцами чужую руку, он осторожно потянет нить беспокойства, аккуратно разгладит ее и пригреет в своей ладони. Ему не стыдно за это. Нисколько. Вынужденные меры, иногда, требуют легкого вмешательства. Потому что он знает: если будет просить об этом Рейнарда просто так, тот не послушает. - Ты не должен думать обо мне так. - Его слова звучат мягко, без какого-либо нажима. Он не настаивает и не требует. Он просит. И вместе с этим перевязывает нить чужого опасения со своим личным, буквально только что сотканным спокойствием. Он понижает голос практически до шепота, зная, что несмотря на громко играющую здесь музыку, его демон, все равно, услышит его. Это тонкая незримая связь тянется из самой глубины сознания. Сладко и текуче, обволакивает разум. Маркус, пожалуй, и сам проникся этим настроением. Ему кажется, что вокруг даже становится тише. И ему больше не хочется говорить ни о своем прошлом, ни о чьих-то там надеждах. Рейнард Хельсон может не согласиться с ним хоть сотню раз. Эмон будет говорить только то, что думает. Что чувствует сам. А чье-то несогласие его мало волнует. Он совсем не настроен на какие-либо споры, в мирном, или не совсем русле. Потому что это бессмыслица. Должно быть, никому из них не нужная. Ему куда больше нравится сейчас молчать. Наверное, эта самая пауза была нужна им обоим, чтобы подумать, осмыслить что-то и начать разговор по новой.

Первым эту заминку решает разрушить Рей. И Марк тихо хмыкает на слова о том, что кто-то из верхушки действительно черпает свое странное вдохновение из средневековья. Но, вообще, лис прав. В этом магу тоже не хотелось с ним спорить. Но теперь не потому что у него не было желания, а потому что поспорить было, собственно, не с чем. Во все времена имелись те, кто был готов бороться за свою свободу до последней капли крови. До последнего вздоха. Ибо не желали жить в неволе и под гнетом собственного унижения. Но находились и те, кто ради спасения своей шкуры был готов прогнуться под каждого узурпатора, абы сохранить ее. - Я бы не прогнулся. - Свою точку зрения по этому поводу высказывает однозначно и без каких-либо "даже если бы". И он очень надеется, что вся эта заварушка с опущенным на Аркан куполом вскоре угомонится. Стражи разберутся с охватившей город паникой и все станет как прежде. Станет же? - Какой смысл жить в неволе? Это ведь совсем не жизнь. - О, Маркус Эмон был знатоком в подобных делах. Когда-то он и сам держал в своих руках одну подневольную птичку. Красивую, яркую и так сладко поющую. В своей неволе она и умирала красиво. Настолько красиво, что ее хозяин помнит этот день до сих пор.

- Я тебя не знаю вовсе. - Как факт констатирует, не сдерживая очередного смешка и в пару глотков допивает содержимое своего бокала. Алкоголь приятно греет. В голове легкий дурман. Но думать связно он будет способен еще долго. Главное: вовремя остановиться. Но они только начали. Вообще, не смотря ни на что, вечер казался Эмону приятным. В конце концов, их совершенно не должны были волновать собравшиеся в заведении люди. Не зря они ушли подальше наверх. Тут их было сложнее достать. Да и "особых" гостей было ни так уж и много, что заняли здесь другие стоилики. Места хватало, чтобы находиться от всех в отдалении. Тем более хватало, чтобы никто не испытывал интереса подслушать их разговор. А Рейнард, тем временем, заканчивая свой монолог о делах обыденных, вдруг перескакивает на довольно-таки интересный вопрос и маг на какое-то время отключается. А чем бы он занимался, если бы жил вечно? Никогда над этим не задумывался. Не задумался он и сейчас. В его голове, само собой, быстро нарисовался очевидный ответ. Непредсказуемо и... стыдно?... Мысль обожгла бледные щеки и именно в этот момент он не жалеет, что его лицо скрывает капюшон. И Маркус не собирается молчать. Правда и только правда, да? Так было решено? - Я бы... любил тебя. - Но Эмон осекается на полуфразе, улавливая приближение слишком раздражающего и такого знакомого ему фона сверхов. Слишком близко, чтобы договаривать. Слишком велик шанс быть услышанным. Он непроизвольно вздрагивает и почему-то пытается встать с места. Толи, действительно, в желании скрыться еще до того, как тонкая шторка перед ними будет раздернута, толи чисто интуитивно, по инерции. Этого столкновения в подобном месте просто не должно было быть. Мгновенная паника охватывает разум, но он быстро берет себя в руки и силясь унять отрезвляющую боль в коленной чашечке, которой не хило так приложился об крышку стола, опускается на свое насиженное место. Раскрывая крепко зажмуренные до этого глаза, Марк ставит свой пустой бокал на стол и уже собирается содрать с себя треклятый капюшон, но вовремя подстроившиеся под него иллюзии спутника останавливают его. Марк отпускает мягкую вещевую ткань и цепляясь за свои раздраженные эмоции, медленно откидывается назад на спинку, вскользь касаясь тыльной стороны ладони демона, говоря этим жестом, что все в порядке.

Вообще, мсье Эмон не был настроен на дружественные и не очень беседы с этим дуэтом. Поэтому он позволяет Рейнарду самому разобраться с вдруг развернувшимся перед его глазами цирком, где-то в глубине своей ЧЕРНОЙ души, как отметил поставивший перед ними поднос волк, искренне надеясь, что ребятки действительно забежали просто поздороваться. И... Что-то с ними было определенно не так. И речь сейчас идет не об их весьма экстравагантном вызывающем виде. Что-то изменилось. В общем их состоянии, в смешанном эмоциональном фоне. Марк позволяет себе прикоснуться к каждому из бокалов, что стояли на подносе и его не очень волнует, что выглядит он при этом весьма странно. Куда уж страннее этого дурацкого капюшона, да? Но так ли это важно. Пока Рейнард ведет с гостями раздраженную беседу, маг прислушивается. И еще раз. И еще. И еще. И совершенно ничего не может понять. Словно... Чары. Аккуратно наложенные на уже имеющиеся у волка кривые, но растянутые между двумя спутниками так аккуратно и слажено, что создается впечатление, будто над ними поработал какой-то действительно искусный маг. И если так оно и было, то это самое глупое, что вообще могли сделать эти двое в данной ситуации, ведь Маркусу словно знаком этот сладковато-приторный флер. Что-то подобное ему уже приходилось ощущать однажды. Вдыхать полной грудью, бесконечно листать десятки старинных томов в поисках исцеления чужой души и так ничего и не найти. Он говорит сейчас не о себе. Он говорит о человеке, что уже давно был мертв. До конца жизни он носил на себе такой же связанный эмоциональный окрас и, в конце концов, сдался, решив что с него достаточно пытаться цепляться за жизнь. Но Эмон молчит. Он не скажет об этом и слова. По крайней мере, пока. Только потянется за предложенным ему бокалом с темным коктейлем и отсалютует этому дуэту в знак притворной благодарности. Он все-таки приспустит капюшон, прикладываясь губами к трубочке и еще раз окинет их гостей вполне себе таким живым, видящим взглядом. И только теперь задумается о том, что не обретенная ли возможность видеть мешает ему правильно считать чары с взбалмошного дуэта? Чтож, время покажет. А пока он понаблюдает за развернувшейся перед ним картиной, стараясь проявлять как можно меньше участия в ней. Свою войну он отвоевал еще в библиотеке. И не намерен ее продолжать.

[icon]https://i.imgur.com/NmkLKMg.gif[/icon]

0

10

Кольцо на пальце у Мартина — следствие того самого предложения, которое сделал Луис. Как пакт. Первое, что сказал вампир, когда увидел его — “не может быть”. Подобных артефактов мало, настоящее “фейское золото”, их делают искусные маги, знающие и понимающие, как накладывать чары и наделять кусок металла особой силой, неповторимой. Потрясающая работа. Достойная такого важного для Дрейка предложения. Недостойное грязной души Мартина, но тем не менее безмерно приятное. Однако, был один нюанс. Нужно было научиться пользоваться артефактом и не позволить сознанию оборотня быть атакованным кошмарами, которыми полнилась голова Салливана благодаря своре. Поэтому Мартин подсознательно закрывался, делал тонкую заслонку между своими глубинными переживаниями и открытыми светлыми эмоциями Луиса. Заглядывать в разорённый подвал, где жили призраки, не следовало. Как если бы для созерцания Дрейку было доступно кристально чистое озеро, на глубине которого мирно стало хтоническое чудище. Не нырять. Смотреть со стороны. Быть предельно осторожным. Слушать.

Вампир склонил голову набок и перевёл взгляд с Рейнарда на Маркуса. Затем повернулся к Луису, взявшему красные коктейли, и ухмыльнулся, наконец-то снимая зеркальную обманку, стряхивая её, как пиджак. В рубашке цвета бургунди и костюме он смотрелся на вечеринке, как свой, особенно если учесть мертвенную бледность. Упав на пружинистый диванчик, он протянул руку и взял кислотно-синий стакан, который сильно пах каким-то ликёром. Снял маску кошки и положил рядом. В общем, делал вид, что буднично встретил на вечеринке старых друзей, даже улыбался, как озорной милашка. В голове у вампира проскальзывает какой-то несвязный набор фраз — Луис буквально слышал, как Салливан подбирал слова.

И злился.

  О, прости, я не привык так работать, дорогой.

Он подумал “Нет, я просто пришёл тебя побесить, это весело”.

—  Заказ только лично в руки заказчику, без посредников. Признаться, нам пришлось попотеть, чтобы тебя найти.   

На самом деле Мартин хотел сказать, что это было просто.

Он одарил Маркуса долгим взглядом. Ничего не сказал, но в голове промелькнула мысль о том, что покуда маг их не трогает, Салливан тоже будет лояльным. Они отыграли все карты в библиотеке, осадочек правда остался, но его смело покроет помощь Ронана — Луису требуется срочное избавление от чар. Это важнее.

Марк тебе уже рассказал, что произошло? —  буднично поинтересовался Марти, указав стаканом на мага. — Про духа? Одержимость Стража — весьма важная информация. Такой делятся только близкие.

Он отпил коктейль, понюхал и пожал плечами. На вкус, как сахарный сироп с водкой.

Не то чтобы самый вкусный в его жизни.

Впрочем, не суть. Давай закроем сделку. Только я прошу деньги вперёд.

Мартин вынул книгу, но из рук не выпустил, чтобы Рей не провернул какой-нибудь фокус. Конечно, ничто не мешало лису сейчас устроить раскрытому, как книга (ха-ха), разуму вампира американские горки, да только Салливан не боялся этого. Больше нет. Когда нечего терять из остатков мозга, то зачем дорожить руинами? Но что-то подсказывало Мартину, что Хельсон не пойдёт на это. По крайней мере не сейчас, когда рядом Маркус.

Очевидно, что они пришли сюда побыть наедине. Занятно. У варианта с красными коктейлями вероятность была самая маленькая.

  В книжке, кстати, никакой полезной информации. Одни наблюдения. Но Вайсс поделился с нами куда более ценными сведениями, сам того не ведая. Астральный дух гораздо интереснее какой-то там исторической справки от древнего мага. Игра свеч не стоила, выглядит так, словно ты хотел нас подставить, да есть несостыковочка…

Мартин щёлкнул пальцами.

—  Если бы Маркус был в курсе, то и ты был бы в курсе. Насколько я могу судить. Значит ты не знал. А я никак не мог предусмотреть.

Он пролистал книжку, снова глянул на Эмона и затем на Луиса.

Я передумал насчёт двойной оплаты. А ещё я знаю, что они скорее всего слышат наши мысли.

Это всё одно большое недоразумение, которое, вот ведь незадача, уничтожило мою черепную коробку и вернуло Луису его семнадцать лет. Снова, — продолжил Мартин. —  За такое требуют больше денег, это моральный ущерб, физический, мы могли вообще сдохнуть в этой библиотеке. Однако, денег я не прошу.

Салливан цокнул языком.

—  Я прошу помощи демона в поисках шмотья этого неупокоенного ублюдка. Что скажешь?  Судя по его словам, дух кицуне ему знаком, может и твой лисий нюх учует чужой магический отпечаток?

Мартин улыбнулся Маркусу, перевёл взгляд на Рея и допил коктейль залпом.

Бармен пиздабол.

0

11

Это... Блядски тихое заботливое "В порядке?" звучит в ушах Луиса Дрэйка едва ли ни громче, чем бьющая по барабанным перепонкам клубная музыка. Это блядски заботливое "В порядке" и волк, выбрасывая трубочку, запрокидывает голову, вливая в себя содержимое бокала до последней капли. Один обжигающий горло глоток. Второй, третий. Он видит все. Улавливает все от обеспокоенного взгляда до мягкого, практически незаметного прикосновения к чужой ладони. Видит, насколько не ошибся, взяв эти чертовы коктейли и только того что не давится спиртным от немой досады и раздражения. Последствия въебанного пубертатом организма? Подернутое кривыми чарами чуткое восприятие? Вот и наступил тот самый момент, когда он всем сердцем желает, чтобы это было именно так. Хах, а ведь делая предложение Мартину Салливану, у него были совсем другие мысли на этот счет. Он был твердо уверен, что это правильно. Что это его собственные мысли и чувства. Что это его осознанное решение и никакая магия не имеет к этому отношения. Так почему же сейчас, смотря на этот до оскомины сладкий дуэт, хочется, чтобы именно в этом случае, чары имели к этому хоть какое-то отношение? Потому что эти обида и злоба - ненормальны. Потому что он не имеет права чувствовать ничего подобного в отношении Рейнарда Хельсона в присутствии Мартина Салливана. Потому что нося эти чертовы кольца, он просто не может позволить себе думать о слепой ревности и обиде за обман близкого человека, если демона вообще можно было назвать таковым. И он должен взять себя в руки и унять в себе слепое желание раскрыть рот и сказать Хельсону о том, какой он мудак. Но это оказывается практически непосильной задачей и приходится взяться за второй бокал. Чтож, хуже уже точно не будет. Говорить - явно не его конек. Благо, Мартин это понимает, в очередной раз решив взять переговорную часть на себя. И, как оказывается, снова же не зря. Вампир заставляет оборотня посмотреть на ситуацию с другого угла. С того, с которого тот не додумался заглянуть. Не успел, так сказать. Наличие в Вавилоне Маркуса Эмона вообще меняло многое. Но что-то тут, все равно, не сходилось. Может быть, Марти делает поспешные выводы в отношении того, кто что знал? Еще в их последнюю встречу в кабинете Рейнарда тот уверял их дуэт в том, что маг не может достать для демона книгу. Что тот не решится на предательство наставника и не уведет ее из-под носа у того. Но теперь Салливан толкает теорию о близких людях и снова заставляет задуматься о том, что Хельсон изначально водил их за нос. Спросить напрямую? Не время. Он уступил напарнику и теперь не должен его перебивать. Только смотрит за тем, как иллюзия сотворенная зеркальцем, рассыпается на глазах и веселого озорного итальяшку снова сменяет не менее веселый озорной подросток-вампир. И в этот момент Дрэйк ловит себя на мысли, что так, от чего-то, спокойней. А Мартин в его голове отзывается предостережением, что их мысли у этих двоих на ладони. Блядь. Иначе никак не скажешь. Если они оба решат, что им надоело общество оборотня и вампира, то магу и демону не составит никакого труда даже не использовать силу, а просто пригрозить для того, чтобы Мартин и Луис поднялись со своих мест и мирно (ну почти) свалили по своим дальнейшим делам. Не по инициативе Салливана, естественно. По инициативе Луи. С момента произошедшего в библиотеке ему крайне не нравится состояние напарника. Он еще не знает - почему, но в скором времени, несомненно, это всплывет. Жизнь научила его не докапываться до вампира с лишними расспросами. Когда тот созреет - расскажет сам. Нет, значит жди очередной бури. Хотелось бы надеяться, что хотябы в этот раз они ее минуют. Но это же совсем не про них, да?

Луи Дрэйк уважает импровизацию. Он и сам - тот еще импровизатор. Но от Мартина такого явно не ожидал. От Мартина, который всегда просчитывает несколько шагов наперед. Что заставило его поменять план об изъятии из демонических рук двойной платы - загадка. Луис не был предупрежден, а значит был безоружен в этой ситуации и теперь уже сделать ничего не мог. Только на расстрел. И, тем не менее, ему было свойственно полностью доверять Салливану. Поэтому он просто садится рядом с ним на диван и закидывает руку вампиру на плечи. Нет, определенно, так гораздо привычней. Восхищаться им можно бесконечно. В разных образах, в разных местах и в разной степени извращенности. Но это милое детское личико, полюбившееся ему еще добрый тридцатник лет назад ему не сможет заменить ни одна бездонная изумрудная юбка, или привлекательное тело гибкого итальяшки.

- Не делай такое лицо, Хельсон. Ты действительно думал, что мы оставим книгу секретарше? - Луи нервно постукивает пальцами по плечу Мартина. Ни то, чтобы его действительно прям напрягала сложившаяся ситуация, или он чувствовал себя как-то неудобно, но некое раздражение все еще кипело в нем активным таким вулканом, говоря о том, что одна неосторожно брошенная фраза и он точно рванет. Хорошо, что хоть кто-то из них был спокоен. Магу напротив, казалось, вообще было насрать на все происходящее. Его лицо даже не дрогнуло, когда вампир выложил книгу на стол. Создавалось такое впечатление, что тот вообще не участвует в происходящем, что ни одна фраза его не коснулась и он вообще оказался здесь случайно, а потом подумал, мол: "Ну и ладно" и решил напиться. Ведь пустой бокал из-под вина в его руке как-то слишком быстро и без возражений сменяется стаканом, так учтиво предоставленном ему пришедшими гостями. И, что? даже не возникнет никаких подозрений? Сам Луис, прежде чем пить такое щедрое подношение, может и не задумался бы о наличии в пойле яда, но вот в плевке был бы уверен. - Чертова бабайка внутри старика заставила мой позвоночник ссыпаться в трусы, а ты хотел, чтобы я оставил этот кусок пусть и бесполезной, но, как оказалось, ценой в мою жизнь макулатуры незнакомой дамочке в съехавших чулках? - На его лице действительно сейчас отображено истинное недоумение. Натурально детское такое. Почти невинное. За глазами только правда. И пусть Рейнард посмотрит в них и скажет, что все это - лишь глупое стечение обстоятельств. Или волк окончательно разочаруется и в людях и в этой сраной жизни в этом ебаном, сжирающем все связи городе. - Скажи мне, что все это не вот эти ваши блядские интрижки на двоих. Если надо - соври. Потому что последнее, что мне бы хотелось знать это то, что ты подставил меня. - Он уже и забыл, когда в последний раз не обобщал все сказанное до "НАС". Да, они с Мартином уже давно перестали существовать отдельно, в этом вопросе была некая ремарка. Салливан и демоническая лиса не были в ладах изначально. И если отношение Рейнарда из-за этого поменялось и с самим Луи, то, наверное, их дорогам действительно пора было разойтись. И на данном этапе Дрэйку все равно, какой именно план там вызрел в голове вампира. Если он сейчас не получит удовлетворительного ответа от демона, то ни о какой помощи со шмотками и речи не могло быть. Мартин Салливан либо окончательно потерял чуйку на крайне опасное дерьмо, либо ударился в похуизм настолько, что ему было не жаль растерять остатки разума. Остановись, Мартин. Нам не взять эту партию. Этим двоим не придется даже шевелиться для того, чтоб превратить наш мозг в кашу. - К слову, м-сье Эмо-он. Премного благодарен. В какой-то мере вы внесли вклад в наше дальнейшее существование. Еще выпивки за мой счет?

[icon]https://i.imgur.com/W9ujBzq.gif[/icon]

0

12

Не должен думать о нем так. Рейнард отчетливо ощущает, как под чужим шепотом, затмившим всю громкую музыку, оттесненную к фону, его собственное беспокойство понемногу затихает, а под ласкающим прикосновением эмоциональный фон становится ровнее. Неужели близость с Марком влияет на него так? Или... да, это должна была быть магия эмпата. Наверное, именно за такой помощью Луис как-то советовал обратиться к Маркусу. И если маг считает, что это правильное решение - что ж, лис поддастся ему, прижимаясь щекой к расположившемуся на его плече Эмону. Он не будет против такой вольности и внимательно вслушается в расслабляющее спокойствие, мерно заполняющее его. На короткое мгновение Рейнард поджимает губы, прежде чем те дрогнут в грустной улыбке. Каким бы способным ни был его эмпат, как бы эмоциональный фон ни поддавался его воздействию, это не успокоит навязчивые мысли, продолжающие возникать, когда демон оглядывает округу. Его эмоции тихие и уравновешенные. Его сердце мерно бьется, неохваченное тревогой за чужую безопасность. Сознание же продолжает тревожно высчитывать риски. Он хотел бы думать об этом по-другому. Хотел бы знать, что ему действительно не о чем беспокоиться, а с партнером ничего не случится. Но он совершенно не видит других вариантов, как бы ни хотелось поддаться словам Маркуса. Потому что безустанно в голове возникает вопрос: тогда как я должен думать о тебе, Марк?

Однако, поворачивая голову и смотря на Марка в последние секунды перед тем, как судьба подкинет больше поводов для тревоги, Рейнард не просто услышит, он увидит подтверждение слов мага. Да, его любовник не прогнулся бы ни под узурпаторами, ни под чем иным. Уверенность в нем была настолько велика, что в его характере не сомневался ни сам маг, ни сидящий по бок от него демон. Он вовсе не тот человек, что жил бы в неведении и занимал уготовленную для него нишу, какими бы отягощающими обстоятельства ни были. У него нет господ и едва ли Бог - его властитель. Он не будет жить в неволе, покуда сам не видит сковывающих его цепей. История подтверждала это. Наконец, не он ли сам её творил? Наверное, в коротком взгляде, брошенному в сторону Марка, что так и не встретил его лица из-под капюшона, была доля гордости.

Зато он не может гордиться тем, что Маркус совершенно не знает его. Каким бы ни был истинный посыл слов Эмона, Рейнард все равно воспринимает их как упрек. Его собственная оплошность. Казалось бы, их знакомство тянулось целые десятилетия. Десятки вечеров, проведенных вместе за... за, собственно, чем? Рассказами легенд, что увлекли когда-то французского юношу? Разговорами о чем-то отстраненном, что помогало им - ему - вырваться из невыносимой реальности? Этого было недостаточно. Недостаточно и, видимо, всех их последующих встреч. Рейнард... старается. По-своему, неловко. Наконец, даже этот вечер в Пандемониуме должен был нести информативный характер. Другой вопрос: а нужно ли это было Маркусу? Он едва ли получал то, что ему действительно было нужно. Тогда почему он сам не решается подступить ближе? И если бы не незванные гости и небольшой переполох, устроенный за секунду до их объявления, в их уютном укрытии наверняка повисла бы неловкая тишина.

С трудом нашли их. Мда уж. Именно в этот момент особенно остро хотелось исчезнуть куда-нибудь подальше. И, кажется, лис уже жалеет, что привел своего партнера в клуб.

Так хотелось поиграть в ищейку, Салливан? — Рейнарду не нравится происходящее. Определенно. Возникшее вновь раздражение, вспыхнувшее намного ярче, что смогло перекрыть чары эмпата и преодолеть нависшее спокойствие, читалось в нем всем: напряженном положении, пускай демон и откинулся на спину дивана, в остроте слов и, конечно же, въедчивом взгляде. Смесь непонятных, совершенно неприятных чувств, заполнившая их стол после озлобленного молчания Луиса, нагнетала и едва ли помогала сосредоточиться. — Мог бы написать, да?

Лис недовольно фыркает, поправляет одежду и располагается на диване удобнее. Ему нужно поумерить своё раздражение - оно забивает фон и не дает вытянуть из чужого разума что-то внушительное. На короткое мгновение поглядывает на Марка, проверяя его и где-то в глубине сожалея, что ему придется сейчас слышать их разговоры. Они оба рассчитывали на вечер куда более приятный, нежели в кругу тех, кто хочет содрать с него двойную сумму, а в случае Маркуса - тех, кто потерял его доверие и умудрился плюнуть в лицо.

Только все тот же плевок в лицо демон получает, слыша слова про духа. Так вон оно что. Это объясняет, почему ранения и бессилие Маркуса, по его словам, были связаны не с ворами, что по условию сделки не должны были трогать никого из магов. Он не сказал. На короткое мгновение Рейнард стискивает зубы, приосанивается и изображает напускное спокойствие, скрывая собственное удивление от того, как с новой информацией по-другому складывается картина произошедшего. Одержимость Стража. Черт возьми, вот это воры попали. И как же им повезло наткнуться на заказ в библиотеку именно в это неспокойное для Вайсса время. За собственным мнимым самообладанием Рейнард прячет это неведение и по одному лишь взгляду дает понять, что ему известно про духа. Он совершенно не смотрит на Маркуса, бесстрастно окидывая взглядом Салливана, но под толстым слоем ложного равновесия скрывается рябящее волнение. Маркус не сказал ему. Почему?

Да, он не против закрыть сделку сейчас. Получит злосчастную "Историю Аркана" в свои руки, воры поспешно оставят их вдвоем в покое, а демон с магом уже будут сами решать, как наладить испорченный вечер. Только вот не всё будет идти так гладко, да?

Рейнард опускает взгляд на заказанную книгу и усмехается. То ли с того, что Салливан опасается демонических фокусов и до сих пор предусмотрительно держит "Историю Аркана" при себе, то ли с того, как их занимает сам факт вечера наедине с эмпатом. Красный коктейль маловероятен. Хах. Кончик губ дергается в короткой полуухмылке - Рейнард, протягивая ветви демонической сущности и осторожно, лишь совершенно поверхностно касаясь вампирского разума, впервые чувствует, как тот незащищен перед ним. Что, черт возьми, случилось?

Позволь напомнить, что условия сделки были другими. Аванс ты уже получил. Вторая часть предполагала помощь в поисках артефакта. Переигрывать условия - так ты привык работать, Салливан?

Демон тихо хмыкает и задумчиво, пронзительно глядя на вампира, очерчивает рукой подбородок. Как интересно. Он слушает Салливана почти поверхностно, в очередной раз перепроверяя, что действительно ловит его мысли, и, наконец взяв в себя в руки, пробует, пробираясь сквозь удушающий фон злости, коснуться волчьего сознания.

Они... почему он отдаленно слышит слова Мартина, вылавливая в демонические сети мысли Луиса?

Всего на секунду Рейнард хмурится и, прищурив глаза, в непонимании переводит взгляд с одного на другого вора. О да. Он прекрасно слышит мысли этих двоих. И это не может не вызывать в нем горделивое чувство большего контроля над ситуацией.

«Я чувствую, как переплетены их разумы и как слово одного отражается в сознании другого. Связь, прочная настолько, что они заметят мое вмешательство прежде, чем у меня получится изолировать их мысли друг от друга и перерезать эти нити. Ты тоже чувствуешь это?» — лису не надо обращаться к Маркусу взглядом, чтобы озвучить собственные мысли в его голове. Отчего-то ему хотелось предупредить мага. Слишком искусны чары, что даже Рейнарду придется приложить все свои усилия, чтобы их обойти. У него их и не хватит - часть энергии уходит на то, чтобы стабильно обеспечивать зрение партнера.

Он хотел было возразить насчет компенсации, но вовремя осаживается, слушая совершенно другое предложение.

Разве какой-то дух заменит клык, о котором мы говорили в прошлую встречу?

Демон берет трубочку коктейля перед ним и задумчиво чертит её круги в черноте напитка. Раз уж гости решили нарушить их уединенный вечер, то Рейнард не постесняется обсуждать все их дела при партнере. Пусть будет в курсе. Наверное, так даже лучше, покуда Эмон не будет против.

Я вижу в нем только чужую слабость. И силу воли, чтобы воспользоваться магией Стража и надрать тебе с Луисом задницы. Почему этот дух может быть мне интересен сам по себе?

Демон обхватывает стакан и чуть сдвигает его в сторону, как если бы ходил фигурой. Поднимает взгляд на Салливана, в уме прикидывая, что, быть может, у него получилось бы заметить вещи духа - у всех существ с той стороны специфичный запах и аура, что отчетливо различимы демону. Только после такого визита у Рейнарда нет желания идти им навстречу.

Слишком тяжелый воздух вокруг. Слишком раздражающая аура. Рейнард держится по привычке спокойно, добиваясь от того лишь мнимого, внешнего эффекта, хотя Маркусу несложно догадаться, как тот напряжен внутри и как пытается ухватиться хоть за какие-то нити, чтобы держать ситуацию под контролем. Его возмущает все: испорченный вечер, обещанный Эмону, и требования Салливана. Ещё больше - то, что происходит с Луисом. Рейнард заводит руку за спину Марка, почти незаметно скользит поперек талии и мягко, совсем тихо поглаживает его ладонью. Аккуратная, невербальная просьба сохранять самообладание даже в тот момент, когда воры обращаются к шаману. Небольшая просьба сконцентрироваться на прикосновении и поддерживать невозмутимость, какими бы провокации ни были. Или это попытка успокоить самого себя, на мгновение паузы переводя больше внимания на партнера?

Только вот от удушающего фона Луиса так просто не избавишься. Он не просто требует - он КРИЧИТ обратить на него внимание. Непонятная вспышка, раздражающий укол, замеченный ещё, как только воры подошли к их столику, возрастал с каждой минутой, как снежный ком. Рейнард чуть хмурится и... не понимает. Не понимает, почему волк охвачен разъедающей обидой и злобой? На собственной коже демон чувствует, как в заговорившем собеседнике покалывает... ревность? Это была она? Лис расслабленно - или пытаясь расслабиться - чуть ведет ладонью по чужой спине и набирает поглубже воздуха, стараясь сохранить хоть каплю трезвости и не быть охваченным чужими эмоциями. Ему совершенно не нравится, что происходит. Не нравятся вопросы Луиса, очевидно, переходящие на личное. Ему... нужно дать ответ, определенно. Потому что, смотря в разгневанные волчьи глаза, Рейнард чувствует внутри себя, насколько сильно он хотел бы, чтобы всё сложилось по-другому, а в театре абсурда не оказались все они вновь. Он действительно хотел бы, чтобы Луис понимал, как всё произошедшее выглядело с его стороны. Рассказал бы он про Маркуса? Возможно. Он с удовольствием провел бы время за чашкой кофе с существом, что когда-то зацепило его внимание, а после - раз за разом вытаскивало его из дерьма. Только готов ли Луис слушать? Увидит ли сквозь застланные обидой и непониманием глаза, что все произошедшее - не очередная подстава от демона?

Куда большей подставой было бы заставить вас прийти в Пандемониум, — лис демонстративно окидывает взглядом клуб, намекая, что всё-таки, будучи Проклятым, здесь у него больше влияния. Пускай он чувствовал себя скованней и опасался, что Маркуса могут заметить другие. Впрочем, видя хоть малейшую возможность заключить удовлетворительную для всех сделку, Рейнард действительно не прибегнет к крайним мерам. И даже из компании на четверых можно вывести свои плюсы - отношение Проклятых, что могли бы заметить их, к такой группе будет несколько иным, чем к воркующей в уединении парочке. Лис делает глоток коктейля, чтобы сохранить за собой спокойный голос. — Будь всё действительно интрижкой на двоих, результат был бы совсем иным. Глупо подставлять вас обоих и сдавать в руки Стража, когда я отправил вас за нужной мне книгой в библиотеку. И можете не беспокоиться, у меня есть на неё свои планы, — демон поднимает взгляд на Луиса. Ему нет смысла врать. — Мартин прав. Я, как и Маркус, не знал об одержимости Стража и едва ли рассчитывал, что всё закончится так. Как заказчику, мне было бы в разы выгоднее, чтобы вы не попали под облаву.

Или, по-другому, "мне жаль, что за последние дни вы нарвались на маловероятные событие уже дважды".

Он тихо вздыхает и, пробежавшись в мыслях по последним их встречах, вскидывает бровь.

Разве я когда-нибудь врал тебе? Из всей череды недоразумений глупее всего было бы подрывать твое доверие.

Лис пожимает плечом, лишь ненадолго задерживая взгляд на Луисе. Слишком открытый. Знакомый ему с того момента, как он увидел демона в далеко нелучшем состоянии. Знакомый ему по откровенной благодарности, когда-то сорвавшейся с уст.

И всё, что я говорил вам до этого, было правдой.

В том числе и то, что Рейнард не мог бы получить книгу через Маркуса. Лис оборачивается на своего спутника, ненадолго задерживает на нем вдумчивый взгляд, пытаясь понять его настрой и мнение насчет того, что Мартин вообще заговорил о духе.

Но насколько я знаю, вы уже согласились принять компенсацию от Вайсса - и сделать ничего больше я уже не могу. Рассмотрим твое предложение как новую сделку.

Демон вновь подносит стакан к губам.

Новая сделка - новые условия. За свою помощь я хотел бы взамен получить твою кровь, Мартин.

0

13

А Маркус предупреждал...
Маг склоняет голову, пристально вглядываясь в лицо Мартина Салливана и в очередной раз поражается этой детской и практически непосредственной игривости. Ему весело. Дейстительно весело. Его откровенно забавляет сложившаяся ситуация и он даже и не думает этого скрывать. Никаких масок, если исключить факт "маскарадного" костюмчика, в котором он сюда заявился. Видимо, молодого юношу, в теле которого сейчас томится довольно-таки внушительный по своему виду оборотень, вряд ли бы пропустили в сие прекрасное заведение без сопровождения кого-то посерьезней. И... Очень зря? Только пройдясь по верхнему этажу, мсье Дрэйк оставил за собой широкий эмоциональный след со стороны успевших приметить его персону. Молодой волк - легкая добыча. Молодой волк Альфа - лакомая. Учитывая специфику здешней "вечеринки", ничего удивительного в том, что он привлек к себе внимание. Из этого следовало сделать вывод, что ни ради беспрепятственного входа в заведение был весь этот маскарад. Бесчувственность и безэмоциональность вампиров - всего лишь миф. Эмон встречал разных кровососов на своем жизненном пути, но Салливан казался ему одним из интереснейших экземпляров жителей ночи. С легкой руки Вайсса - еще более интереснейший. Но маг быстро уводит свои мысли в другое русло. То, о чем они разговаривали с наставником, должно оставаться в тайне. По крайней мере пока. До тех пор, пока он не сочтет нужным пристроить эту информацию еще куда-нибудь. А место ей найдется, определенно. Возможно даже в хитрых лисьих ручках. Но всему свое время. Ситуация складывается и без того не слишком благоприятная и подливать масла в огонь Эмону совсем не хотелось. Ведь именно между вампиром и демоном так искрило, что тонкая тюль, все еще не занавешенная тяжелыми шторами, вот-вот грозилась полыхнуть. Это не то, чего бы хотелось Маркусу. Маркусу бы хотелось, чтобы эта компания по-быстрому порешала свои вопросы и рассосалась по своим делам. Опять же, Марк предупреждал лиса. Буквально недавно он сказал: "Случись что и виноватым будешь ты", несмотря на то, что воры сами виноваты в своих неудачах. Им просто не повезло очутиться в библиотеке в ненужное время. Всем. Маркусу, к слову, в том числе. Никто не знал, никто не ожидал. И слова Салливана словно звонкая пощечина, с размаху бьющая по лицу. Такой информацией делятся только близкие. Их с Ронаном близости, к сожалению, не хватило для того, чтобы ворожей поделился этим со своим подопечным. Они могли бесконечно разговаривать об этом со старым магом, но, по итогу, не прийти ни к чему. Согласие - лишь мнимая иллюзия действительности. Ронан Вайсс никогда не изменится. Тем более, для него. Возможно, они действительно близки, но эту огромную пропасть лишь временно накрыли шаткими досками. Наступи ни в то место и они проломятся под тобой в два счета. Но даже они крепче чем те доски, по которым сейчас шагает Салливан. Он знает слишком много. Говорит слишком много. И дело ни в любопытных лисьих ушах. Дело в том, кто может слышать их сейчас за пределами этого столика. Место, конечно, укромное. Но слух некоторых сверхов достигает такого диапазона, что говори они даже шепотом, их, все равно, услышат. И он чувствует, как в груди медленно начинает расти волнение. Одно слово, второе, третье. Каждое из них словно гвоздь в и без того испещренную сотнями тысяч подобных железяк стену. Каждое из них - один пропущенный сердцем удар. Замолчи. Марк делает глубокий вдох, набирая в легкие больше воздуха и старается унять свое собственное потяжелевшее состояние. Внезапно ему становится невыносимо душно и он уверен, если бы его зрение сейчас принадлежало ему, а не ловким силам иллюзиониста, в глазах бы тот час стало еще темнее. Дрожь в руках, едва качнувшая крепко сжатый в ладони бокал, не смогла бы остаться незамеченной для тех, кто наблюдал, если бы он в ту же минуту не поставил его на стол. Он должен взять себя в руки. Взять собственную панику под контроль. Но это оказывается тяжелее, чем он думал. Остается только одно: с каждой выданной Мартином Салливаном тайной ставить перед собой очередной барьер, скрывая за ним собственное шаткое состояние. Эти эмоциональные качели, на которые он присел так внезапно, что не сразу понял, что с этим делать, могли внести смятение в фон прислушивающегося к нему демона. И Марк не отвечает на его мысли. Но он видит. Видит четко эту связь между ворами и стараясь отвлечься от собственных мыслей, ищет ей причину. Что это за чары? Что за чары, которые в свое время он так и не смог разгадать? Что за связь, которая оказалась слишком крепка для того, чтобы просто вмешаться в ее и крепко ухватившись руками, выдрать с корнем. С мясом, с кровью. Он думал, что может отвлечься, но только сильнее накрутил себя, вспоминая о том, что когда-то уже видел это и не смог ничего сделать. Не может и теперь. Но не трогает, не прикасается. Потому что боится? Вероятно. Это склизкое едкое чувство уходит от него лишь с чужим прикосновением, мягко скользящим по собственной спине. Неосознанно собирает негатив? Может быть. Что не есть хорошо. Из-за этого приходится быть еще внимательней, еще избирательней. Контроль. О каком контроле может вообще идти речь? Маркус Эмон потерял его несколько дней назад окончательно и пока двери в его личный мир закрыты даже от него, ему остается только выживать, потерявшись в хаотичном сумбуре собственной магии и чужих эмоциональных нитей. Не лезь им в голову. Не лезь им в голову. Не лезь им в голову - он повторяет из раза в раз, в надежде, что за эти неугомонным шумом демон услышит его. Повторяет до тех пор, пока не улавливает что-то новое. Ревность. Вот она. Как на ладони. Едкая, жгучая, отчаянная. Охваченная в крепкие объятья надежды. Раздражающая просто до нельзя, ибо обращена она тому, к кому в его присутствии не должна была. Что самое отвратительное в этой ситуации, в ответ на нее он чувствует сожаление. И этот комок становится у него в горле тошнотворным комом. Еще мгновение и его вырвет.

В так услужливо подаренном ему бокале оказывается слишком мало черного коктейля, чтобы насытить, как уже было указанно выше, его невероятно черную душу. Кажется, в этот момент в ней прибавилось еще пара оттенков такого же черного, но несмотря на ядовитую смесь только что переваренной информации, он все еще продолжает внешне сохранять непоколебимое спокойствие. И, казалось бы, ему удается взять контроль и над собой, когда выяснение отношений между волком и демоном выходят в более прямое русло. Казалось бы, больше ничего не предвещает беды. Не предвещало. До того момента, как Рейнард не выдвинул встречные сделке условия.

Кажется... Что-то взорвалось. Вот тут, прям напротив Эмона. Облило его из огромного ведра обжигающим кожу кипятком и заставило медленно отпрянуть от стола, находя себе место плечом к плечу рядом со спутником. И он не может понять, что это было. Но что-то рычит явно громче, чем когда-то рычало на него самого существо, скрывающееся внутри Рейнарда Хельсона. Рычит так утробно и зло, что снова поднять взгляд и посмотреть в глаза Луису Дрэйку у него ни то чтобы не хватает смелости... Он просто не хочет. Смотреть в глаза разъяренному зверю, покуда ты сам зверем не являешься, весьма опасно и чревато. Но ни это сейчас волнует мага, мгновенно отгородившегося от волчьей сущности непробиваемой завесой, вбросив туда большую часть своих сил. Его волнует сам факт того, за коим, простите, чертом, лису понадобилась кровь своры? Но чувствуя связку этих двоих со стороны Рея было глупо просить о подобном. Даже если сам Мартин Салливан будет готов поделиться самым сокровенным, то Луис Дрэйк - нет. Он не позволит отдать ни капли. И, наверное, это единственный раз, когда маг его действительно поймет.

- Остановитесь. Все. - Марк вклинивается в безостановочный разговор, игнорируя отвратительно спародированный волком французский акцент и одним движением рук, ведя за собой магическую волну, отгораживает всех присутствующих здесь более тяжелой, непроницаемой занавеской. Четко произнесенное вслух заклинание теперь не даст им быть услышанными чужими ушами. Только теперь он снимет с себя капюшон и посмотрит на вампира с нескрываемой обидой. - За сто прожитых мной лет, я не слыхивал более поганого языка чем твой, Мартин Салливан. - Ему было все равно, что после оказанной им этой парочке услуги с зачарованием кольца и поиском какого-то там уже наверняка мертвого парня, они, все равно, умудрились так скотски обмахать его в библиотеке. За все было уплачено. Воры платили пропавшими книгами и они ничем не были ему обязанными. Но, господи боже, чем мог заслужить подобное предательство Ронан Вайсс? Самый душевный и отзывчивый старик в этом проклятом городе! - Вы были в полном праве послать мое доверие к черту, но ничто не дает вам права предавать того, кто даже после всего произошедшего, САМ предложил вам помощь. - Его слова не звучат озлобленно. Его тон продолжает оставаться ровным, без раздражителей, но сохранять покой во всем сложно даже для такого как он. - Не забывайте, что только благодаря ему один из вас все еще остается в сознании и помнит, кто ты такой. Как много вокруг тебя людей, дитя своры, что ты способен так опрометчиво раскидываться словами, не боясь потерять того, с кем связал себя чарами? Что вы сделали с собой? Если вы, по глупости своей, решили, что это поможет вам протянуть дольше, то вы ошибаетесь. Он потащит тебя за собой и твое мнимое бессмертие тебе не поможет. - Марк не собирался говорить все это. Но любопытство взяло над ним верх. Ведь чары, о которых он говорит наверняка даже не существуют. Он не видит их. Не видит ничего, кроме связи. Но что-то должно было служить ее причиной. И он хочет знать - что именно. - Не нужно благодарности, мистер Дрэйк. Приберегите ее для того, кто будет снимать с вас чары. Я был готов убить вас за него. И сделал бы это. Но так сложились обстоятельства. - Нет смысла врать. Ведь каждый из присутствующих здесь знал это. Потому что в этих словах не было ни капли вранья. Он бы ни о чем не пожалел. Возможно, даже стал бы немного счастливей. В чем-то он разделял взгляды блуждающей по межмирью души. Или, может быть, ему было просто все равно чем жертвовать ради Ронана Вайсса.

А предмет - виновник возникшего спора, все еще продолжал лежать на столе. Эмон окидывает его взглядом, все еще борясь с непривычным ощущением четкости картинки, но не притронется к фолианту. Тем не менее обязательно сделает это, когда Рейнард изволит заплатить за него. - Заплати. Цепной пес не даст тебе взять ни капли крови у этого мальчишки. - Этой фразой маг подытоживает свою речь и тыльной стороной ладони придвигает пустой пузатый бокал ко все еще не пустой бутылке красного, призывая заканчивать этот бесполезный разговор. Мальчишка. Да. Ни только внешне, но и внутренне. Сколько бы Мартину Салливану не было лет, этот самый маленький, раздраженный и, возможно даже напуганный мальчишка останется внутри него навсегда. В какой-то мере, это, наверное, даже хорошо. Ребенок внутри нас просто обязан жить вечно. Жаль, что своего Маркус похоронил под руинами города собственных воспоминаний. Возможно, его бренный труп еще реально откопать. Но он слишком хорошо знает, что случается, когда пытаешься вернуть кого-то с того света. И совершать одну и ту же ошибку он не собирался. Даже если дело касалось совсем нематериальных вещей. - Почитаем вместе. Хочу знать, стоило ли оно вообще всего этого.

[icon]https://i.imgur.com/NmkLKMg.gif[/icon]

0

14

Если бы Мартин сохранил свой чердак в целости после встречи с Ронаном, он бы, наверное вспылил. Он был на грани срыва, такого, который Луис видел лишь один раз (ну, с оговорками два раза). Ему хотелось устроить кровавый маскарад, и плевать, кто перед ним: ученик одного из самых сильных магов или демон, возраст которого не исчисляется двумя нулями после целого числа. Какая-то часть Салливана понимала, что с такой прорехой в защите он не сдюжит драку. Инстинкт самосохранения вопил с того самого момента, как они вошли в “Пандемониум”, и только сейчас вампир соблаговолил навострить уши и прислушиваться к замогильному вою, доносящемуся со дна обманчиво спокойного озера. Не спорь. Будь паинькой. Стань гордостью своего ковена.

Если бы Марти был в курсе, что именно вынесло мощной магической волной, он бы, наверное, сошёл с ума от осознания собственного бессилия. Мамаша Салливан, выбравшая обаятельного, но ужасно бестактного отпрыска своим любимчиком, не просто так ходила к нему каждый вечер в тот самый подвал. Глупая считалочка —  лишь отвлечение чужой воли, концентрация внимания потерявшего человеческий облик любимого чада. Мамаша Салливан читала заговоры с того самого момента, как взяла младенца на руки, потому что знала, что его ждёт. Тот мысленный блок, не дающий демонам продраться в его голову, те сдерживающие цепи своры — всё это не заслуга Мартина Салливана. А его вздорной мамаши, играющей на клавесине.

И теперь… его нет. Заслона. И цепей тоже.

Погружённый в безумие разум некому больше сдерживать.

Кроме Луиса.

Именно его рука, обнимающая обманчиво слабые плечи, не дала вампиру сорваться с места и вцепиться в лицо демона, способного одним щелчком пальцев погрузить сознание Мартина в непрекращающийся кошмар.

Спокойно. Вдох. Выдох. Раз-два, как твои дела? Три, четыре, кто там у двери?

Салли покосился на Луиса, когда тот заговорил, и нахмурился. Что это? Обида? А следом за ней предостережение, короткое, как мамино четверостишие: нам не выиграть эту партию. Они давно уже проигрывают, Мартину надоело. Охотник? По сути тот сам себя убил, не желая сдаваться. Иллюзорный лабиринт? Игра воображения, в которой Салливан прошёл через родной дом и в очередной раз понял, что ошибался, бесконечно, постоянно, нескончаемо. Ему надоело проигрывать.

Мы должны разыграть это всё в нашу пользу, иначе…

Он посмотрел на Луиса, и мнимое озеро спокойствия подёрнулось угрожающей рябью. Заворочалась внутри вышеупомянутая ярость, рычащая на ухо новоиспечённому жениху — замолчи. Хельсон не друг. Но и не враг. Сейчас нужно выиграть, иначе дальнейшее сражение не будет иметь никакого смысла.

Мы сами найдём клык. Да и вещи пришельца тоже, просто мне хочется сохранить деловые отношения с тобой, несмотря на, — Салливан указал на всех присутствующих, включая себя. — Это вот всё.

Рейнард так много говорит, что Мартину остаётся лишь закатить глаза и слушать. Все эти витиеватые выражения, выкручивания, выбрасывания тузов из рукава — пустая болтовня, куда менее ценная, чем рука демона, скользящая по спине проклятого мага, ставшего учеником всепрощающего Стража. Салливан отмахнулся немного устало, дескать, “ой, хватит заливать, просто признай, что мы оба объебались”. Но тут Рейнард озвучил условия новой сделки, и вампир дёрнулся, как натянутая струна, сжимая зубы. Кровь он обещал никому не отдавать.

Особенно сейчас, да? Когда ты вдруг вспоминаешь, что кровь своры, ведущая родство с вампиром-экспериментатором, несколько отличается от обычной вампирской. Она даёт возможность своре общаться между собой, принимать невербальные приказы. Рейнард вряд ли знает, он не может знать, это всё паранойя, Мартин. Раскрывшаяся уродливая рана. Дарующая исцеление и проклятие, кровь своры может даровать и возможность другим управлять тобой. Алекто была безопасным вариантом. Рейнард —  нет. Пронырливая лисица непременно вынюхала бы про Ларса, ведь если он жив…

—  Исключено.

В разговор врывается острой иглой под ногти Маркус Эмон. Такой же опасный и, чего греха таить, мощный колдун на страже всего Аркана. Говорит про поганый вампирский язык, и Мартин улыбается, плохо скрывая рвущуюся наружу агрессию по отношению к тому, с кем лучше сохранять пускай и шаткий, но нейтралитет. Не будь Ронана, не будь данного Луису обещания не жаждать пустить лягушатнику кровь, сейчас бы началась драка. Салливан сжимает руку под столом до хруста.

Дама червей напекла кренделей в летний погожий денёк. Валет Червей был всех умней и семь кренделей уволок.

Вдох. Выдох. Под клубный бит снаружи. Очень хочется танцевать, а не вот это вот всё.

Я давно уже смирился с собственным падением, Эмон, не читай нотации, бесишь, — с мнимым спокойствием отвечает вдруг Мартин и стреляет взглядом на Рея. —  А ты не делай вид, что история с духом тебя не тронула. У этого астрального хуесоса в теле Стража много претензий к кицуне, посмотрим, как пройдёт ваше знакомство, если ты вдруг решишь вернуть книгу в библиотеку по правилам. Поставлю свечку в синагоге, чтобы тебе повезло уйти целым.

Салливан потёр переносицу и с силой захлопнул очередной поток “поганых” фразочек.

—  Ой, хер с вами.

Он залпом допил оставшийся коктейль и хлопнул стаканом по столу.

—  Довольно.

Мартин схватил и до боли сжал запястье Дрейка, предостерегая от глупостей.

—  Маркус прав. Купи нам выпить, Рей, и читайте книжку хоть до самого утра. Уверен, вы отлично проведёте время, — губы вампира тронула заискивающая улыбка. —  Голубки.

Шалтай-Болтай сидел на стене. Шалтай-Болтай свалился во сне

Мысли Мартина заполонили все стишки и считалочки, которые он знал, от Кэрролла до Коллоди. Гнев захлестнул его удушливой волной, но отсутствие какой-либо защиты, кроме всеобъемлющей обжигающей любви Луиса, удерживало от яркой вспышки сродни взрыву сверхновой. Надо выдохнуть. Потанцевать с той толпой внизу, отдаться всем семи грехам, которыми Салливан крутил, как хотел, вызывая в людях низменные желания. Это его стихия, а не перебрасывание упрёками с сидящими напротив. Ещё и обида эта… Ревность Дрейка… К чему она вообще? Марти задыхался, хоть ему и не нужно было дышать.

Вдох. Выдох.

Да. Сегодня он получил гораздо более ценную информацию. Рейнарду дорог Маркус. Маркусу дорог Рейнард. Этого достаточно. Учтёт на будущее, если они окажутся по разные стороны баррикад. Но для начала нужно починить чердак.

Там с каждой секундой становится до одурения…холодно.

0

15

Было бы глупо подрывать твоё доверие.

Луи пристально вглядывается в глаза Рейнарду и ему хочется верить лису. Нет, существу, которое он никогда не вязал с настоящей демонической сущностью и всегда видел в нём больше человеческого, нежели действительно тёмного, демонического. Обманчиво-льстивого и злого. И ему по сути было всё равно, что напарник наотрез отказывался верить Хельсону. Он успел смириться с этим фактом и принять его как должное. Но сам не усомнился в Рее ни разу. Ровно до этого момента. Уж слишком всё нелепо складывалось. По неволе волка даже озадачил один вопрос; «Почему всё обязательно идёт по пизде, когда на горизонте начинает маячить ученик ворожея?» Слово тёмное пятно. Словно проклятая метка. Слово посол с целой кипой бумажек на которых аккуратным почерком, возможно даже выведенным его собственной рукой, написаны сотни заговоров на несчастье. Бери любой. Не ошибёшься. Этот чертов маг, скрывающий себя за непроницаемой тканью капюшона, будто смеётся над ними, сначала едва ли  не отобрав у них жизни, а теперь... Теперь пытаясь отобрать конкретно у самого Луиса дорогого друга. Молчаливый и отстранённый. Он как-будто ждёт чего-то, общаясь со своим спутником мысленно, жестами, прикосновениями. Всё это выглядит слишком... Гармоничным? Слишком нормальным? Слишком правильным и чем-то для них привычным? Совсем несвойственным тому Рейнарду Хельсону, которого знал раньше Луис Дрэйк. Именно поэтому он пьёт сегодня из двух бокалов с алой жидкостью. Может быть, он и не знал Рея никогда? Не знал так хорошо, как думал, что знает. Это для Луи тридцать лет – долго. А для демона тридцать лет всего лишь один миг в его вечности. И таких связей за всю жизнь у него могло быть сотни и тысячи. Смотря за тем, как сменяются поколения, как, рано, или поздно, умирают все кого ты знал, невольно начинаешь привыкать к этому. Перестаешь привязываться к смертным и принимаешь каждого из них как очередного прохожего с которым ты едва успел пересечься взглядом по пути. И никто из этих прохожих не станет для тебя важнее чем тот, за кого ты вдруг случайно зацепишься плечом. Особенно, если у него впереди вечности нет. Вот она – боль всех сверхов. Различность рас, против которой не попрешь, как не пытайся. И они с Мартином такие же. Но мог ли демон испытывать хотя бы половину тех чувств, какие испытывал волк к вампиру? Мог ли маг отвечать ему тем же по-настоящему? Если это действительно так, то Луису пора начинать думать о том, что их с лисом дружбе пришёл конец. Потому что в случае чего Хельсон больше не примет его сторону. Он останется на стороне того, по чьей спине так успокаивающе-мягко скользит его рука. Луи мог бы сказать что это не правильно, но, нет. Нет ничего более правильного чем идти за тем, кто заставляет твоё сердце биться чаще. Ему остаётся только надеяться, что это всё всего лишь фарс. Игра. Не удачная шутка, или кратковременное наваждение. А разбираться со всем остальным будет уже по мере поступления проблем. Собственно, как всегда. По-другому он и вовсе не умел.

Глупее всего. Глупее всего. Глупее всего было бы подрывать твоё доверие

Луи повторяет это про себя как святую мантру. Но чувствует как растёт собственное внутреннее напряжение. Он плохо концентрируется на разговоре, прислушиваясь к мысленным считалочкам Мартина. Они звучат в его голове так отчётливо громко, что он по неволе начинает повторять за вампиром. Пальцы на чужом плече отстукивают неровный ритм в такт этим мыслям. И останавливаются только тогда, когда Рейнард решает окончательно обрубить концы всем своим выше сказанным словам.

Глупее всего было бы подорвать твоё доверие. Луи склоняет голову, пытаясь сквозь царящий в его голове хаос снова уловить эту мысль.
Новая сделка – новые условия. Брови хмурит недоверчиво. Ему не нравится сама идея встречного предложения. Хельсон всегда выдумывает что-то крайне заковыристое, но сегодня верх его изобретательности просто превзошёл все ожидания Луиса Дрэйка.
Я хотел бы в замен получить твою кровь, Мартин Салливан.
ДОВЕРИЕ.

Считалочки в голове Луиса вдруг заглохли. Точнее, они были заглушены постепенно нарастающим звоном. Отошла куда-то на второй план шумная музыка Пандемониума, потемнели прыгающие туда-сюда огоньки. Луи крепко сжимает рукой плечо напарника и чуть подаётся вперёд, будто действительно старается прислушаться к собеседникам. Но на самом деле он просто желает поближе заглянуть в демонические глаза, пытаясь убедить себя в том, что его приятель демон не выжил из ума. Что тот, зная волчий темперамент, говорит на полном серьёзе и на его лице не скользнет ни единой тени сомнения ни за одно из своих слов. Значит, не подрывать доверие? А чем, извините, он мотивирует тогда условия новой сделки? Интересно, как бы посмотрел на него сам лис, если бы Дрэйк вдруг протянул ему баночку и сказал: «А ну-ка накапайте нам магической крови на поздний завтрак. Что-то так тяжко, совсем не вывозим.»
«Даже если вас охватывает буря страстей, не совершайте необдуманных поступков и задумывайтесь о последствиях.» О последствиях... Да. Дрэйк чувствует как от гнева горят его уши. Как сводит плечи от напряжения, а душа требует закричать так громко, лишь бы перебить этот настырный нарастающий звон в голове. Но почему-то первым срывает планку у, казалось бы, совершенно нейтрального ко всему происходящему мага. В нос мгновенно ударил сладкий запах жвачки, а тяжёлые шторки за их спинами пришли в движение и в одно мгновение скрыли за собой от любопытных глаз всех участников явно нарастающего конфликта. Его движения кажутся раздраженными и нервными, а произнесённое вслух заклинание заставляет ещё сильнее напрячься. Но когда тот решает наконец стянуть с себя капюшон, ничего не говорит о том, что тот не спокоен. Его моложавое лицо выражает верх умиротворенности, а слепой взгляд пуст. Совершенно отличается от того, что им с Мартином довелось видеть в библиотеке. Это другой человек. Уже не тот, которого они имели честь лицезреть в небольшой кафешке «Сен-Дени», но и точно не тот, кто стеной стоял прямо перед взбесившийся потусторонним духом. Это просто мальчик. С хорошо прикрытой демонической рукой спинкой. Обвиняющий их с Мартином в невежестве и цепляющий вампира за больные точки так нагло, что в голове волка в тот же миг возникает просто ни чем не перебиваемое желание заткнуть ублюдка. Он видит это. Чувствует как собственная рука ложится на хрупкий, тонкий затылок и резко тянет вниз. Ему кажется, что он даже слышит как жалобно трещит раздробленная кость в чужом носу и, о, господибоже, этот звук прекрасен. Но от без трёх секунд одной из самых больших ошибок в жизни волка его останавливает, кто бы мог подумать, Мартин. Мартин – сама непредсказуемость – Салливан. И когда они успели вот так вот вдруг взять и поменяться ролями? Когда чердак Луиса Дрэйка стал протекать настолько, что теперь именно вампиру приходится жать на эту красную кнопку с большой кричащей надписью «СТОП». Когда Мартин стал рычать на него злее чем мог бы зарычать зверь внутри самого Дрэйка. И когда, черт побери, стал сжимать его запястье так крепко, что в нём заломили кости? Это могло бы сильнее подогреть взбесновавшееся волчье сознание, но вместо этого, слушая в своей голове очередную дурацкую считалочку, Луи переводит взгляд с мага на демона и поджимает губы. В нём всё ещё есть это желание. Хотябы нахамить в ответ. Сказать что-то обидное типа того что подопечные стражей вряд ли обзаводятся честью заливаясь винишком в таком заведении как Пандемониум. При этом, будто так и надо, милуясь с одним из приближённых к верхушке Проклятых. Должно быть очень тяжело сидеть такой тощей задницей сразу на двух стульях. Такие долго не живут. Ну и хуй с ним. Главное чтобы под раздачу не попал Хельсон. И сейчас взгляд Луиса буквально кричит об этом. Рейнард поймёт его, несомненно, но захочет ли прислушаться? Это уже другой вопрос. Наши слабости – наша Ахиллесова пята. Посмотри лис так же на волка в тот день, когда он узнал о сотрудничестве Луи и Мартина, Дрэйк бы не прислушался. Потому что он увяз во всем этом по самое горло и теперь уже никогда не сможет отказаться от Салливана. Даже если сильно захочет. Он его жизнь. Случись что и Луи просто потеряется не найдя родной руки рядом. Одна только мысль об этом вгоняет его в неприятную дрожь и он просто абстрагируется, полностью переключая своё внимание на вампира. Допьёт коктейль из стакана, почувствует как алкоголь в очередной раз приятно греет горло и свободной рукой подтолкнёт по столу книгу в сторону собеседников, безмолвно соглашаясь со словами Мартина. Хочет справиться сам? Хорошо. Думает, что им по силам достать клык вдвоём? Мы справимся и так. Они все эти тридцать лет прекрасно справлялись с любым из задуманных ими планов. Доставали самые редкие побрякушки, вылезали из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций. Десятки раз висели на тонком волоске, но всё ещё были живы. Определённо, они – любимчики госпожи Удачи. Да, у них никогда ничего не проходит гладко, но куда важнее результат чем сам процесс?

Луи прижмется носом к виску Мартина, шумно выдохнет и перебивая в голове его очередную считалочку, просто скажет: Мы никогда не проигрывали, Мартин, и никогда не проиграем. Мы возьмём всё,что захотим и в этом нам не нужна ничья помощь. Улыбнётся мягко, искренне, тепло и снова аккуратно погладит напарника по плечу. Просто скажи мне чего ты хочешь, укажи пальцем и я пойду за тобой куда угодно. Поэтому, выдохни, Салливан. Я рядом.

[icon]https://i.imgur.com/6nGRLZA.gif[/icon]

0

16

Лис бросает косой, едва различимый взгляд на Марка, чтобы заметить ту безуспешно скрытую дрожь в руках. Внезапно воплотившиеся перед ними воры должны были быть исключительно проблемой демона, но никак не его спутника. Салливан должен был прийти по делу Рейнарда, а не с каждым своим словом пробуждать всё больше и больше волнения в маге. Кицунэ определенно это не нравится. Ни то, как гости бесцеремонно нарушили их покой, ни то, как Салливан вел себя, изображая паиньку со змеиным языком, ни то, куда заходит разговор. Глубже. Ближе к теме, касающейся Эмона напрямую и выводящей не только демона, но и мага. С каждым словом странный ком внутри нарастает ещё больше: к раздражению и неприязни добавляется собственное беспокойство и неуверенность, а затем и вовсе сожаление. Как за того, кто по предложению демона нарвался на проблемы, так и за того, чей вечер был полит грязью и едва ли имел шанс на лучший конец. А потому, какими бы ни были изначальные мотивы демона, ему приходится пойти по-другому пути - хотя бы ради спутника. Избавиться от надоедливой мухи Салливана как можно быстрее и безболезненней, прежде чем тот успеет вывести мага из себя. Или он уже успел это сделать? Рейнард готов поклясться, что собственным чутьем ощущал, как внутри партнера что-то в панике мечется из стороны в сторону.

Не лезь им в голову. Как бы ни хотелось, Рейнард не собирается идти против тех слов, что сейчас слышит отчетливее, чем играющую на фоне музыку. Не потому что накатившее с головой волнение отвлекает от происходящего. Не потому что лис почти инстинктивно, неосознанно следит за тем, что происходит внутри его партнера. Но потому что демон действительно хочет придерживаться его мнения. Хочет впервые за долгие годы или вовсе за всю тысячелетнюю жизнь решать всё, прислушиваясь не только к собственным безукоризненным доводам и раз за разом наступая на одни и те же грабли. Да, он позволит себе действительно слышать, что говорят те, кому он может доверять. Демоническая сущность требует рассмотреть получше то, что творится за раскрытой настежь дверцей. Перерыть весь тот хлам, поднять со дна самое потаенное и давно забытое. Требует немного поиграть с чужим сознанием, пока оно столь беззащитно перед вторжением и влиянием демона. Мартин позволяет ставить свои условия и приправлять всё сверху нарочитой любезностью - что демону стоит поставить его на место? Бесстыдно показать, что Салливан сейчас совершенно не в том положении, чтобы требовать от демона чего-то взамен. Сверх того, что лис предоставлял до этого. Но он осекается. Всматривается в лица собеседников пристально и коротким, едва ощутимым сжатием ладони на чужой спине показывает, что Рейнард услышал его. И что он не собирается ворошить руины чужого сознания, как отчетливо ощущая тесную связь с разумом волка, так и вновь натыкаясь на мысль, что это вампирское существо дорого его приятелю.

Дорого. Видимо, то же самое демон может сказать и про Марка. Так вот, каково это?

На мгновение пилившие взгляды демона, раздраженно бросаемые на вампира раз за разом, исчезают. Исчезают с прошедшейся вокруг волной магии, скрывающей их от лишних ушей, с внезапной речью того, кто, казалось, вступать в разговор до этого и вовсе не собирался. Рейнард знал это. Слышал слова Маркуса про то, насколько предательски обернулись действия Мартина для мага. С каждой новой их встречей прекрасно понимал, каково отношение Эмона к этим двоим. Отныне его просто не существует. Ведь воры могли умереть - не только, как оказывается, от вмешательства наглого духа. От рук самого Марка. Лишь на мгновение лис позволяет себе представить это. Понять, что любимый человек собственноручно мог избавиться от того, кто был кем-то больше, чем вечный деловой партнер. Что бы он чувствовал? Что бы сказал Маркусу, зная, что его руки бессмысленно запятнаны в крови знакомых? В нем борются две части: та, что в момент почувствовала успокоение и пропиталась бы чужим безразличием, и та, на душе которой камнем осела безысходность вперемешку с гнетущим чувством вины.

Но есть что-то, что может перебить даже улавливаемые лисом мысли Марка. Гнев. С каждым словом нарастающий с такой силой, пылающий настолько, что не почувствовать его было невозможно. Лис выпрямляет спину, напряженно отсаживаясь от спинки дивана и чуть больше сдвигается к Марку. К тому, чей образ уловил в чужом воспламененном сознании. Вынужденно демон убирает ладонь с его спины и располагает на краю дивана, напряженно сжав пальцами ткань и ребром кисти касаясь своего спутника. Так получится вовремя среагировать, если весь поток чувств волка, сносящий на своем пути все, выйдет за рамки чужого сознания. И как бы до этого демон ни пытался сохранять самообладание и напускное спокойствие в ответ на выходки Салливана, сейчас поддерживать его не мог: сидящий по бок маг наверняка чувствовал, как лис напряжен, словно натянутая струна. Как остреют черты лица и предупреждающе впивается взгляд в волчьи глаза. Единственная черта, заступить за которую значит разорвать всё, что произошло за последние тридцать лет, проходила меж ними и их партнерами. Рейнард понял это, когда в неведении о связи воров натравил на Салливана охотника, понимает сейчас, когда чувствует устремившийся в сторону Марка поток гнева. «Не смей» — остерегающе твердит его взгляд, предупреждающе звучат безмолвные слова в голове Луиса. Демону все равно, услышит ли сочлененный с волчьим сознанием вампир - ему лишь важно пресечь ту жажду кровопролития, что зародилась с его условий сделки и разрослась с речью мага. Потому что последствия точно будут необратимыми.

Лишь когда пик волны гнева сходит на нет, лис позволяет себе расслабиться, считывающе обведя собеседников взглядом. По волчьим глазам лис прекрасно читает то, что Луис беззвучно пытался передать ему. Верит ли ему? В ответ он демонстративно подается к Марку ближе, на какие-то миллиметры. Нет, доверие, не слепое, взращенное на признании мага, едва ли можно было подорвать хоть чем-то. Ни предупреждением Луиса, ни словами Мартина об особой любви духа к кицунэ.

У всякого мертвеца есть к кому-то претензии, — демон вздрагивает, наигранно улыбается и разводит рукой. — Проблема в том, что его тело уже разъедают черви, блуждает ли сам дух по миру или засел в чужой голове. Но благодарю за проявленное беспокойство и заботу.

Он говорит одно, пока в голове крутится совершенно другое. Салливан прав. Как только об астральном духе всплыла новая информация, что-то внутри взволновалось. Претензии к кицунэ. Рейнард бросает короткий, малозаметный взгляд в сторону своего спутника. Он мог понять, что маг не желал сообщать никому о слабости своего наставника. Но почему так и не сказал о пришельце, что мог стать прямой угрозой лисе? Собирался ли вообще? Другой вопрос: как именно во всем том хаосе, что творился в библиотеке, речь зашла о подобных ему демонах?

С этого и надо было начать, Мартин, — пускай платить не хотелось вовсе, угостить старых знакомых парой коктейлей - дело в разы приятнее и безболезненней. Пускай на собственный запрос получил красноречивый отказ. Лис согласно, с победной ухмылкой на лице кивает на новое предложение, чтобы после за раздвинутой пальцем занавесью выловить фигуру официантки и, цепляясь за чужое сознание, беззвучно произнести заказ. Оставлять Марка одного лис определенно не собирался.

Уверен, у вас будет не менее прекрасный вечер, — губы растягиваются в нагловато-гостеприимной улыбке, в усмешке чуть оскалившейся от замечания Салливана. Голубки. Лис кивает в сторону толп нижнего этажа, — Йохан устраивает эффектные шоу, и их не менее вызывающие финалы никого не оставят равнодушным. Вам определенно должно понравится.

Наверняка не меньше, чем принесенные девушкой в откровенном наряде коктейли. Пока та последовательно выставляет их на столе, лис кивком благодарит Салливана за проделанную работу и, накрыв ладонью название, подтягивает книгу к себе, укладывая её рядом с магом. Они обязательно прочитают её вместе. Но для начала демон для сопоставления некоторых фактов поищет несколько рукописей из собственной коллекции.

С любезной улыбкой пододвигая к своему спутнику персиковый коктейль, демон цепляется за мысль: насколько бы неприятным ни был разговор, какой бы ни была реакция Луиса и Мартина на связь кицунэ и мага, едва ли стоило опасаться за это. По крайней мере пока что. Они все, плененные доверием к другому существу, находились в одной и той же ловушке. И слабости Рейнарда едва ли отличались чем-то от слабостей Мартина. Да, лис не будет переживать. Потому что каждый мог нанести зеркальный удар. Несколько больше будет переживать о крови, цепляясь как за неприкрытое стенами сознания вампира беспокойство, так и за собственные проблемы. Ему стоило заблаговременно обеспечить безопасность Марка, и кровь клыкастого могла бы быть неплохим решением. Что ж, придется искать другого донора? Лис чуть ухмыляется, в собственной голове раз за разом прокручивая весь прочувствованный в голове Мартина хаос. Ему не следовало объявляться с незащищенным сознанием к демону, желая взыскать с него чуть больше, и твердить про сохранение деловых отношений. Едва ли это было на них похоже.

0

17

Маркус Эмон уже начал забывать каково это: чувствовать такую злость вперемешку со жгучей обидой. Он старался. Правда. Всегда очень старался, едва почувствовав отголоски зарождения этих чувств, задавить их в себе еще до того, как они доберутся до разума и плотно окутают его в свой плен. Гнев - это то, что делает тебя слабее. Гнев способен пробираться глубоко в твое сознание и ввергать его в состояние не поддающееся никакому контролю. В гневе каждый из нас способен совершать самые необдуманные поступки, говорить самые ужасные лживые слова. Гнев приводит только к ненависти. Ненависть же влечет за собой только страдания. Страдания могут стать источником невероятной силы. И эта же сила тебя и уничтожит. Все в этом мире взаимосвязано и может привести к неисправимым последствиям. Маркуса учили этому с детства. Шаманы считали, что именно гнев тянет за собой плохую ауру, темный фон, за которым волокутся самые нечистые духи. До них даже не надо пытаться дозваться. Они здесь. Только руку протяни и будешь сожран заживо. Марк не хочет этого. Сейчас он уязвим как никогда. У него нет практически никакого контроля, потому что он до сих пор не нашёл в себе смелость ступить на чертоги собственного разума и разгрести там весь бардак. Да. Дело было в банальном страхе. Несмотря на то, что темп его жизни внезапно сменился с размеренного и тихого на слишком непредсказуемый и скоростной, его, на удивление, все устраивало. И он боялся заглянуть глубже в себя и найти там даже маленькую тень сомнения во всем происходящем. Может быть, ее бы и было недостаточно для того, чтобы он подумал о неправильности всех своих действий, но в душе бы, всенепременно, разгорелся маленький не тлеющий уголек этого чувства. А жить в вечных сомнениях значит быть неуверенным вообще во всем. Это ему не подходит. Маркус Эмон из тех, кто всегда уверен если и не в правильности, но точно во всем, что он делал. Пусть это потом приводило к печальным необратимым последствиям, но зато он знал, что это лично его твердый выбор. Лично его провальная ошибка. Значит так было нужно. Значит так ему было предначертано, если и ни Богом, то точно кем-то, или чем-то свыше. Не бывает случайных действий, или случайных встреч. Жизнь успела доказать это магу. Все когда-то придет к своему логическому завершению, или хотябы к тому моменту, который изменит в твоей жизни все. Что за собой влекли эти встречи с Мартином Салливаном и Луисом Дрэйком, еще предстоит узнать. А пока он не должен терять контроль. Они того не стоили. Эта встреча тоже, рано, или поздно, подойдет к концу. Нужно было лишь немного потерпеть.

- Мне все равно, как низко ты пал. Я пытаюсь сказать, что проявлять уважение к тому, кто помогает тебе и, как минимум, меньше о нем болтать, это нормально, Салливан, и даже немного по-человечески. Убавь немного звуковую волну. И, возможно, я не скажу ему, кто вынес его тайну за ворота библиотеки, а он не решит, что кривые чары вы тоже способны снять сами. - Это все, что на сегодня собирался сказать этой парочке Эмон. Наверное, ни в таком тоне следовало бы просить воров не болтать о Ронане Вайссе и его недуге на каждом углу Аркана, но от чего-то маг уверен, что именно такой тон этот дуэт только и понимает. Извиняться Маркус за все вышесказанное точно не собирался, ибо считал себя правым по каждому своему слову. Он злился не потому что Мартин выболтал се Рею. Злился потому что это мог слышать кто-то из окружающих. Ушей здесь было много. И не факт, что их странный квартет вот так вот просто все взяли и оставили без внимания. Ронан Вайсс - страж. Многим в Пандемониуме такая информация могла бы показаться интересной и Марку даже думать не хотелось, до чьих ушей она может дойти. И кто во всем виноват? О, нет. Нет-нет-нет. Ни глупые воры без костей в языке. Во всем виноват сам Маркус. Ведь именно из-за него они с Реем сегодня сюда пришли. Эмон не должен был соглашаться. Этот вечер должен был пройти где-то еще. В его квартире, в Сен-Дени. Да где угодно, но не здесь. И он ловит себя на мысли, что, да, он зол. Но от чего-то он не может заставить себя ненавидеть сидящих перед ним подростков. Ненавидеть так, как он умел делать это раньше. Что он чувствует на самом деле? Может быть, это жалость? Маленькая доля сострадания к двум заплутавшим привязанным друг к другу душам? К слову, ни один из них, так и не изволил ответить ему на животрепещущий вопрос. Что их связывает? И речь идет ни о настоящих связях, что были аккуратно переплетены десятками чувственных нитей, а о той связи, что была создана искусственно и словно бельмо на глазу мешала к ним прикоснуться. Эмон мог бы. Но состояние личного комфорта ему было куда дороже, чем интерес докопаться до сути. Он сделал свое дело. Предупредил вампира и оборотня об опасности такой связи и если те не прислушались, то это только их проблема. Он же не будет переживать, да? Нисколько. Эти двое только что выложили все тайны Ронана, превратили их уединенный вечер в цирк и, что не менее важно, дали Рейнарду услышать то, о чем Маркус даже не подумал ему рассказать. Да, вот так просто. Не подумал. Он просто не счел эту информацию важной. В конце концов, сколько в этом мире может бродить кицунэ? Почему это должно было касаться именно Хельсона? Вряд ли этот самый "отпечаток на груди", мог сказать духу что-то о личности того, кто его оставил, кроме как принадлежности к расе. Демоническую ауру сложно не уловить. Тем более, древнюю демоническую ауру. Сколько лет чужак провел в межмирье? Где гарантия, что когда-то тот мог встретиться именно с этим кицунэ? Бред да и только. Или это Маркус просто старается таким образом прикрыть свою неосмотрительность? Даже не подумал... Да, даже не подумал об этом! Если бы в его голове промелькнула хоть мизерная мысль о том, что дух мог принести вред демону, он бы, несомненно, хотябы задал бы Рею несколько наводящих вопросов и все рассказал. Ему не было никакого смысла утаивать нечто подобное от того, кто искренне говорил ему о верности. Он верил Рейнарду Хельсону и едва почувствовав легкое волнение с его стороны, маг поворачивается к нему и ловит короткий взгляд в свою сторону. Извини, я не подумал. Ладонь опускается на чужое колено. Спроси и я расскажу - скользит в этом прикосновении, в ответном взгляде. Пока он еще может видеть, будучи поддерживаемым демонической магией. Они просто не дошли до этой темы. Рею стоило только спросить: "Кто это сделал" и зацепиться за это. Только если бы он спросил. Черт подери, сколько в этой жизни можно было бы изменить, если бы мы заранее думали об этих "если". Теперь остается только смириться и принять правду о том, что он не сказал, а демон теперь подумает, что не захотел говорить. Он извинится. Позже. Признавать свои ошибки Маркус Эмон умел как никто другой.

Внезапно, бурно развивающийся конфликт вдруг сходит на нет. Вампир меняет свое настроение, вместе с ним меняется настроение волка и вот уже Рейнард улыбается гостям хоть и наигранно, но в его тоне скользит абсолютное спокойствие. Чтож, им будет о чем поговорить наедине. Возможно, не сегодня. Наверное, они с Хельсоном относились к тому типу "мыслителей", которые любили все переварить сначала внутри себя, понапридумывать себе кучу ереси, накипеть, а потом уже задавать вопросы, чтоб с наслаждением натуральных мазохистов, получать моральный оргазм от осознания того, как они были неправы и как абсурдны были их дурацкие догадки. Почему бы не выяснять все сразу и по факту? Потому что лично Марк относил себя к категории еще и знатных трусов. Он постоянно надеется, что все решится само собой, но так не бывает. Ну, по крайней мере, у него хотябы будет время подготовиться. Ибо он понятия не имеет, как будет объясняться.

Эмон отводит взгляд от воров и снова прячет свое лицо за капюшоном, отчего-то вдруг почувствовав себя неловко. По ощущениям, он словно увидел что-то слишком откровенное. Это не было похоже на интимную близость, но по почему-то брало за живое куда гораздо сильнее. Как раз в это время Рейнард решает сделать безмолвный заказ на напитки и, впрочем, такое свое поведение Марк вполне оправдывает. В конце концов, он пришел сюда, так сказать, под прикрытием. Под ним и намерен остаться. Это был их уговор. Поэтому когда официантка приносит их коктейли, Эмон не издает ни звука в знак благодарности, предоставляя сию честь своему спутнику. Коктейль в придвинутом к нему стакане приятно пахнет персиком и он прикладывается к трубочке, сначала лишь немного пробуя его на вкус. Не слишком крепкий. Наверное, это хорошо. Он чувствует в своей голове легкий дурман, обещающий перерасти в нечто большее, если он продолжит так необдуманно мешать все, что ему предлагают. Завтра придется пить обезболивающие растворы и долго отсыпаться. Оставалось надеяться, что внезапно не нарисуется никаких дел. - Je n'ai pas envie de regarder le spectacle. - Держа в одной руке свой стакан, Маркус устраивает свободную на тыльной стороне ладони своего спутника. Для того чтобы скользнуть по ней пальцами и коснуться жесткой обложки Истории Аркана. Немного ревностно, проверяя на подлинность. - Original. J'espère que tu réalises qu'il doit retourner à la bibliothèque. - Эмон невоспитанно переходит на родной язык. Скорее всего, Салливан понимает его если и не полностью, то частично. Вампир наверняка владеет парой-тройкой языков, но это не важно. Сейчас он обращается только к демону, аккуратно вытягивая книгу из-под его руки. Ведет подушечками пальцев по ее переплету, подтверждая про себя хотябы внешнюю целостность. В остальном убедится уже позже. Сколько Рейнард заплатил за кражу, Марка тоже мало волновало. И в этом вопросе он будет принципиален как никогда. Книга должна вернуться домой.

[icon]https://i.imgur.com/NmkLKMg.gif[/icon]

0

18

Прощай, Рейнард.

Патетично прозвучит. И смешно. Потому что они в Аркане встретятся ещё не раз и не два. Сети Салливана, воровские сети, протянуты и внутри Проклятых, не особо прочные, не особо заметные, но сияют краше тонкой бриллиантовой подвески, легко разорвать, но непросто собрать все бусинки. Можно сказать “до встречи” и не слукавить, но что-то во взгляде Рея даёт Мартину понимание, что как только они пересекутся в аду (под адом мы понимаем нынешнюю реальность), то разговор будет ещё неприятнее и ещё короче. Одна надежда, что к тому моменту, моменту истины, у Салливана будут крепкие мозги. И туз в рукаве, который не заметит даже самая прозорливая лиса. Что касается Маркуса, то тот был, несомненно, прав. Ронану не понравится факт раскрытия секретов Стража в самом сердце арканского беззакония, но таков их мир. Человеческое может быть чёрным и белым. Но по большей части серым. Салливану всегда нравился серый.

А ещё неоновый. Внизу, под ними, долбит какая-то электронщина, и с каждым ударом вампир заражается всеобщим декадентствующим экстазом. Йохан Йорг псих, но псих со вкусом. Мёртвая кровь бурлит от запахов и звуков, Проклятые всегда хотят быть чуть живее мяса, которое прёт к ним на званый ужин в качестве главного блюда и гарнира. Кто знает, будь Салливан один, кровь своры позвала бы его в Пандемониум на постоянку. Ведь Мадам Валуа нравятся кровожадные мальчики…

Салливан моргнул. Голову наполнили совсем уж неприятные образы, и источником этого хаоса стал Луис, сверлящий взглядом Рея с таким упорством, будто мог прожечь в лисе пару аккуратных дыр. Пальцы вампира сжали запястье оборотня ещё сильнее, и мысли потекли в прежнем русле — главное считать от одного до десяти и дышать, дыхание это важно.

Типа, надо как-то попрощаться. Вспомнить, как это делают “по-человечески”, но увы: Мартину не хочется. Поэтому он просто опрокидывает в себя ледяной коктейль от Хельсона, не особо разбирая, что там, разгрызает лёд и ставит стакан обратно на стол. Насрать.

—  Хочу потанцевать.

Мартин обращается к Луису так, словно за столиком они одни. Говорит с нажимом, намекая, что их дела здесь закончены. Аванса хватит закинуть очередной кэш в piggy bank, а потом раскрыть какой-нибудь тайник под Арканом и раскрутить колесо сансары. Рано или поздно чёрная полоса закончится, барьер исчезнет, и всё вернётся на круги своя. Прежние махинации. Сейфы. Артефакты с сомнительной ценностью.

Ларс. Кёниг.

Ну, а ещё шмотьё призрака из астральных миров. Кто знает, что у него в кармашках.

О бойся Бармаглота, сын! Он так свирлеп и дик, а в глуше рымит исполин — Злопастный Брандашмыг!

Салливан буквально выпихивает Луиса из вип-зоны, позабыв и про маску и зеркальную маскировку. Как будто охране не насрать, кто тратит деньги в баре и извивается на танцполе.

Мы уходим. Забудь обо всём. Там за шторками уже другая история, мы не главные герои в ней.

Салливан съезжает по перилам вниз, становясь всё дальше и дальше от гнетущего взгляда слепого шамана и зловредного демона. И как только он спрыгивает на пол и оглядывается на Луиса в полумраке, в конце предложения ставит жирную точку — уже завтра воровской дуэт откопает вещички призрака, а послезавтра вернут Дрейку его потерянную зрелость. Вот это важнее интриг. Пусть всё сложится таким образом, как по нотам.

Ларс. Кёниг. Только у него есть лекарство от лихорадки твоего агонизирующего сознания.

А пока прими пару шотов самбуки и залей всё джином. Чтобы вы оба проснулись утром и забыли эту ночь и этот разговор.

Вспоминаю рейв-вечеринку в Луизиане, на которой ведьма накурила нас обоих какой-то чудо-травой. Не случись рассвета, я бы ещё сутки танцевал.

Вампир дёрнул альфу к себе ближе и краем глаза заметил, что Рейнард и Маркус испарились, столик был пуст.  Кто знает, может они правда общались всё это время с иллюзиями.

—  Хотел бы я сейчас ту траву и ту ведьму, —  пространно заканчивает Мартин мысль и улыбается, быстро добавляя. —  Не в том смысле, в котором это прозвучало.

И утягивает Луиса прямиком в толпу, где разукрашенная текильщица разливает “только сегодня ночью” бесплатно.

Не думай о Рее. Не сейчас. Забудь.

Салливан просит без негатива, но мысль колется, должно быть, отдаваясь у оборотня в кончиках пальцев. Перехватив ледяные стопки, Мартин отдаёт одну Дрейку, а вторую опрокидывает в пересохшее горло (нужно больше алкоголя, чтобы заглушить этот чёртов гул в мозгу, он нарастает, как едва уловимый сигнал на старом радиоприёмнике). От соли, щедро рассыпанной по груди текильщицы, Салливан отказывается и, развернув Луиса к себе, целует так отчаянно, словно вот-вот исчезнет. В процессе яростно желающий утонуть в клубных битах Марти, конечно же, прокусывает альфе губу (вот тебе и соль к текиле), под одобрительные выкрики извивающейся толпы вокруг снимая пиджак и отшвыривая за пределы танцпола.

0

19

У Луи Дрэйка было много знакомых. Он знал десятки лиц, отзывался на каждый телефонный звонок и даже некоторым помогал, если считал, что они того стоят. Но ни про одного из них он не мог сказать, что построил с кем-то прочную связь. Все это просто прохожие. Кто-то, чье имя он знает, но не знает ничего более. Он не углублялся в их истории, слушал в пол уха и если и не проявлял равнодушие, то не сильно заморачивался. С Рейнардом же было... По-другому? Луис не просто слушал его. Он прислушивался к нему. Присматривался к каждому жесту, ловил каждую проскользнувшую в голове мысль. Несмотря на перебойный шум мыслей Мартина, он слышит демона и сейчас. Тот не просит. Тот требует не прикасаться к магу рядом с ним. И в этом требовании ни единого намека на постоянную игривость лисицы. Непривычно видеть его таким. Непривычно и странно. Видел ли он когда-нибудь кого-то настолько близко к Хельсону? Совершенно точно - нет. Более того, он вообще не замечал, чтобы Рейнард частенько вился хоть в чьем-то обществе. Хотя, нет, он соврет, если скажет, что не видел. Когда-то очень давно это существо было ближе к нему чем можно было бы сейчас представить. Прекрасный выдался вечер на той самой барже, которую они спалили к чертовой матери. Но ту близость даже отдаленно не стоило сравнивать с тем, что волк видел сейчас. Совершенно другие взгляды, совершенно другие прикосновения. Он готов был поспорить: аура - тоже совершенно другая. Кто-то мог бы сказать: "Вот оно - уязвимое место демона", но не Луис Дрэйк. Ему доводилось видеть его слабым, изможденным и совершенно потерянным. Разбитым. И душа волка выла, в отчаянии желая помочь близкому человеку. Но посмотрите на него сейчас. Разве он разбит? Разве он потерян? Нет. Он хитер и опасен. Они оба опасны настолько, что дерзость Мартина в их присутствии поражает воображение. И куда делать вся осознанность вампира? Стекла в какой-то прохудившийся в его голове тазик и теперь растеклась по полу. Хуй соберешь. Слепой маг - не есть слабость демона. Он - его сила. Не потому что вдвоем они опасней чем порознь, но потому что Рейнард в одном случае не отличается от Луиса. В его взгляде горит тот же самый огонь: "Не тронь. Оно мне дорого". Луи не тронет. И не в страхе дело. В уважении? В привязанности. Да, в его душе все еще теплится надежда, что эта встреча - не последняя их встреча. У них еще будет шанс поговорить. С глазу на глаз. Без этого ужасного режущего по ушам французского диалекта. Видит бог, более отвратительного языка еще свет не видывал!

Ладонь вампира сильнее сжимается на его руке и Лу снова возвращает к нему взгляд, смотря за тем, как тот опрокидывает в себя пойло. Ооооо, ему знакомо это зрелище. Кто-то не на шутку возжелал уйти сегодня в отрыв. Чтож, почему бы и нет? Дрэйк ожидал чего-то подобного еще до того, как они вошли в это заведение. Салливан с самого начала был ни на шутку заведен. И это настроение чудесным образом передавалось самому Луи. Не знает, было ли дело в чертовых кольцах, или он уже давно начал реагировать на Салливана так, но сейчас волк тоже обхватывает свободной рукой свой подарочный стаканчик и сушит до дна. Вообще, нужно быть аккуратней с выпивкой. В конце концов, они находятся в Пандемониуме. Под боком с Мартином ему никогда ничего не страшно да и для некоторых вампиров, принципе, может стать сюрпризом то, что моложавый оборотень может врезать между их очаровательных глазок не мягче чем зрелая альфа особь, но им же не были нужны лишние проблемы? Да черт раздери, то, что они оба находятся здесь - уже одна такая большая проблема! Но Дрэйку насрать! Его бровь ползет в удивлении, когда Салливан изъявляет желание остаться и потанцевать, но он не говорит ни слова против, когда тот срывается со своего места. - Будь на связи. - Единственное, что он успевает сказать Хельсону перед тем, как его буквально выталкивают из-за занавесок и буксируют к лестнице. Да, он согласен. Согласен, что им там не место. Было не место изначально. Они нарушили чужой междусобойчик. Возможно наговорили лишнего, по сути, ничего не добились. Но и Рей перегнул палку, осмелившись в присутствии Луиса просить кровь Мартина. Несомненно, он поднимет этот вопрос на обсуждение позже. Даже если Хельсон не захочет говорить с ним. Ему придется. Слишком много осталось невысказанным. Так между ними дела не решались. Но все это позже. Пока он выталкивает эти мысли из своей головы, пытаясь сосредоточиться на мыслях напарника. Внезапно, они покрываются каким-то странным шумом. Будто произносятся вообще не им. Это случается уже не в первый раз. Так и что? Все еще плохо налаженная связь, или внутри вампира говорит голос своры? Луи не задумывался о подобном феномене раньше, потому что не имел возможности слышать его. Но теперь все станет по-другому. Нет, уже стало. И Дрэйк не жалеет ни о чем. Пусть говорит. Он заберет каждое из этих слов себе. Прислушается сильнее, если в этом появится нужда. Разве ни этого он хотел все эти годы? Стать ближе. Не только морально, но и физически. Вот так, когда вампир сам тянет его к себе, практически не оставляя между ними расстояния. И в этом полумраке волк снова цепляет его взгляд, жадно всматриваясь в эти сумасшедшие глаза. Он был влюблен в этот огонь с самого начала. И, отнюдь, не из-за высокоградусной самбуки становится жарко. Луис смеется, вспоминая ту самую ночь в Луизиане и, возможно, сейчас ему даже немного стыдно за то, что тогда произошло. - Прости, Марти, но пока ты покорял танцпол, эта ведьма хотела меня. - В том смысле, в котором это звучит. И если Салливан предпочитал по накурке разрывать танцпол, то его напарник в такие моменты предпочитал трахаться. Чтож, слишком много времени утекло. Желания не меняются. Меняются люди вокруг. Только Мартин Салливан остается рядом. И так получилось, что вампир стал единственный объектом желания когда-то весьма разгульной в плане постельных развлечений души.

Мартину необязательно просить Луи не думать о ком-то. Даже если этот кто-то - Рейнард Хельсон. Все его мысли уже давно принадлежат Мартину Салливану и он не стыдится этого. Не стыдится пускать вампира в свою голову. Ему нечего скрывать. Да даже если и что-то было, то пусть. Он отдаст все. Пусть забирает. Пусть знает, что Дрэйк связывал себя с ним осознанно. Что ни одно его слово у библиотеки не было простым порывом после пережитого шока. Он действительно хотел всего этого. И пусть в голове вампира творится полный бардак, он, всенепременно, разберется с этим. Нет, они вместе разберутся. А пока волк заберет протянутую ему стопку, опрокинет в себя и едва успев вдохнуть горячий спертый воздух, столкнется с Мартином в жадном поцелуе. Словно ожидал этого. Словно видел его действия наперед. И прекрасно, что Салливан сам избавил его от верхней одежды еще до того, как они поднялись в закрытую зону. Ведь теперь, когда вампир освобождается от пиджака, Лу может свободно содрать с него и рубашку. Пусть потом поноет, что она была его любимой. Уже проходили. Он сам купит Салливану дюжину таких же любимых и будет делать это бесконечное количество раз, если напарник будет позволять ему такие вольности. Если будет целовать его так же горячо. Заставит уронить болезненный стон прямо ему в губы, когда нежная кожа сдастся под прикусом острых клыков. И в этот момент его мысли будут забиты им и только им. Во рту - стальной привкус собственной крови, мешающийся с горечью алкоголя и ментоловых сигарет. В руках - желание притянуть напарника к себе ближе. Он делает это, опуская ладони на его покачивающиеся в такт музыке бедра, ведет выше, по ягодицам, не отказывания себе в несдержанном желании сжать их через жесткую ткань джинсов, но не задерживается надолго, резко притягивая Салливана к себе. Близко. Кожа к коже. Он слишком любил этот чертов контраст температур их тел. Слишком любил сжимать его в своих руках до судорожно подтягивающихся мышц. Слишком любил это эйфоричное головокружение, когда все краски помещения смазываются в одно сплошное плывущее марево. - Мои мысли - твои. - Выдыхает в приоткрытые губы и слизывает с них собственную кровь, считая что их затянувшийся поцелуй, все равно, был слишком коротким. Ему хочется еще. - Мое сердце - твое. - К черту. Он готов отдать за эти мгновенья все. Ведь именно в этом мгновении он продолжает прижимать к себе вампира так крепко, как не прижимал еще никогда. В это мгновение освободит одну руку и пятерней зароется в его отросшие волосы, чтобы заставить запрокинуть голову. В этот момент прижмется губами к тонкой, почти прозрачной коже на шее, чтобы оставить на ней несколько коротких, но ощутимых поцелуев-укусов. - Слышишь его? - Ведь он сам слышит. И это вряд ли громкий бит играющей здесь музыки.

[icon]https://i.imgur.com/6nGRLZA.gif[/icon]

0

20

Мартин Салливан вообще не знал, что такое ревность. До этого момента. Он догадывался, что в теории может испытывать что-то подобное, но фантомные эмоции представлялись ему отмирающими клетками в не менее умирающем теле — не особо и требуется для существа, запечатанного навечно в одном и том же состоянии, как мушка в янтаре. Да, свора по натуре своей — тоже стая. При должной работе такую можно разделить, но, как повелось в вампирском сообществе, делать вампиров из детей и подростков так себе затея, лучше утилизировать на подхвате руками охотников или, что выглядит скорее, как наказание, руками создателей. Ларса, к слову, разыскивали несколько вампирских кланов типа Вальмонтов, чтобы казнить… Впрочем, мы немного отвлеклись.

Ревность для Салливана — состояние чужеродное. Впервые он почувствовал её в кабинете Хельсона, когда узнал, что Луис с хитрой лисой сотрудничал. Она разрасталась, будто опухоль, по всему вампирскому существу, вызывая целый спектр различных эмоции: от желания обратить Дрейка до, ну, старого доброго ультранасилия (по итогу всё закончилось дракой, продолжившись в постели). И всё было тихо, пока они не встретились в клубе на вечеринке Йохана. Вроде опасность миновала, ложки нашли, но осадочек остался. Осадочек, который сейчас Мартин пытался смыть потоком алкоголя и клубных битов.

Он был расщеплён. Луис это чувствовал.

Вот волк упоминает про ведьму и интрижку с ней — в голове Салливана что-то щёлкает, как старый переключатель на трансформаторной будке, как выбитая пробка (тут в зале гаснет свет, начинает работать стробоскоп, кошмар эпилептика).

Вот проскользнувшей мыслью цепляется перспектива встретиться с Хельсоном на разговор — искрами этот импульс проходит от загривка до кончиков пальцев и хочется вырвать кицуне кадык, наплевав на неуравновешенного спутника и пресловутую честь предпринимателя.

Мартин рычит в поцелуй, глаз не видно, но они становятся багровыми. Всего на секунду. Однако этого достаточно, чтобы очередной разряд, вспыхнувший интимным шёпотом где-то над ухом, пробившийся сквозь почти шаманский бит играющей музыки, отбросил нарастающий поток безумия и ничем не оправданного гнева в тёмную глубь подсознания. Так точно. Они разберутся. Плевать на очередную разорванную рубашку, на подстерегающую за каждым углом опасность, они разберутся и всё будет, как прежде. Ну, почти. С оговорками в сторону вот этой вот возникшей между напарниками связи, напоминающей разогретую добела сковороду, плесни масла и вспыхнет.

Луис говорит “Мои мысли —  твои”, и Салливан заворожённо слушает (Дрейк же слышит, как в голове вампира мощным потоком проносятся события последних месяцев, как трескается рассудок, так продавливается под ботинком зимой тонкая ледяная корка на луже). 

Луис говорит “Моё сердце —  твоё”, и поток превращается в тонкий ручеёк, что мгновенно иссякает с заунывным писком. (Дрейк слышит, как сознание Салливана отзывается обрывками мыслей о бессмертии и конечности жизни оборотней, но и они вскоре вплетаются в воющий на заднем плане ветер).

Луис спрашивает “Слышишь?”. И Мартин поднимает страшный, совершенно безумный взгляд, отвечая:

—  Слышу.

Сверхи и люди вокруг сливаются в одну смердящую грехами массу. Салливан царапает Дрейку спину и мёртвой хваткой вцепляется в шею, не позволяя отстраниться от себя.

—  И день, когда оно остановится, станет самым страшным в моей жизни.

Мартин произносит это на выдохе, и хочется выпить ещё, чтобы в горле перестало сохнуть. Поцелуй на шее ощущается клеймом, мысль цепляется за образ вампирского укуса (Салливан даже глаза опустил на шею Луиса, вот ведь магия Пандемониума, кровавое чревоугодие здесь правит бал). Когда-то Ларс опустошил его тело, высосав кровь вместе с душой, и сказал, что отныне и впредь Мартин никогда не будет один.

Ведь я всегда буду с тобой.

Мог ли когда-нибудь Салливан так же обратить Луиса, чтобы сделать его своим навсегда? Исключено. Потому что вампирская вечность только в сказках бывает желанной. На деле ты становишься пленником теней. И свой шанс это исправить вампир упустил вместе с умыкнувшим за угол лисьим хвостом.

Тем временем в клубе включается следующий выжимающий страсть и похоть трек, зал разрывает на куски, и Мартин подхватывает волну, утаскивая Дрейка в самое сердце вечеринки. Встречу с Хельсоном и Эмоном смывает очередной стопкой текилы, Салливан действительно уходит во все тяжкие и уже подумывает занять какую-нибудь VIP-комнату, рискуя попасть в ловушку Йохана и сгинуть в клубном угаре вместе с Проклятыми (утянув Дрейка следом, исполняя мрачное пророчество Маркуса). Но сдерживается. Он просто закрутит Луиса в танце до гудящих ног, чтобы в кульминационный момент зубодробительного трека оставить на шее и губах альфы очередной кровавый отпечаток. Ранки затянутся к утру. А голова будет болеть с похмелья совершенно неиллюзорно.

С каких это пор нас тошнит от иллюзий?

Где-то в промежутке, к слову, он выпивает ещё одну текилу и разворачивает в сторону прильнувшую к спине Луиса вампиршу —  та явно оскорбилась, что какая-то малявка смеет тут командовать, но, завидев блестящий безумный взгляд, резко передумала кудахтать.

Этот волк. Его. Добыча.

0

21

Вот он - Мартин Салливан. Вроде бы прямо пред ним. Это его запах. Вкус его кожи под горячими губами. Его лицо, плывущее в глазах хорошо захмелевшего разума волка. Или виной всему клубное освещение? В любом случае это - он. Луис Дрэйк не мог бы спутать, в каком бы состоянии ни был. Он узнает вампира по шагам, по короткому, едва ощутимому дыханию. По ощущению рядом. За тридцать лет все это стало таким привычным, таким близким и своим, что даже находись он в полном забвении, прикосновение руки напарника не спутал бы ни с чьим другим. Но теперь что-то изменилось. Не сложно, впрочем, догадаться - что именно. "Они стали ближе" - это уже не про них. Может быть, так можно было сказать еще пару-тройку недель назад. Но не теперь. Теперь в пору задуматься: А не был ли прав слепой маг, когда говорил, что они совершают ошибку? Он выглядел так, словно уже сталкивался с подобным видом связи и, чего пытаться себя успокоить? Парень выглядел напуганным. Дрэйк готов поклясться, в его слепых глазах на мгновение промелькнули эти эмоции. Луи думал, что в его голове царит полная неразбериха и от того страх пускать в нее Мартина казался самой большой проблемой в данной ситуации, но он был к этому готов. И, как оно? Оказалось, что мнимый бардак - всего лишь переживания. Вот то, что творилось за пыльными страницами книг по контролю гнева - это страшно. В голове Мартина не бардак. Там хаос читой воды. Там темно и можно заблудиться. Там десятки голосов ему не принадлежащих и даже если попытаться от них отгородиться, все равно, рано или поздно, ты услышишь их зловещий шепот на ухо. В ужас приводит только осознание, что это преследует Салливана на протяжении стольких лет. Когда это началось? Когда жизнь семнадцатилетнего ребенка оборвалась? Все это время, изо дня в день. А он молчал. Назовите Мартина Салливана при Луисе Дрэйке чудовищем и он без единого намека на сомнения покажет обидчику, что есть настоящее чудовище. Потому что в волке нет ни грамма той человечности, что была в вампире. Ведь только человек неограниченной в своих размерах души, может носить в себе такой хаос и сохранять здравомыслие. Шаткое, держащееся на волоске, но здравомыслие. И если Мартину для того, чтобы сохранять разум нужны разгрузки, пусть делает, что хочет. Потому что жить постоянно прислушиваясь к себе - это невыносимо.

И к черту все. Луи забудет о Рейнарде и его попутчике. Лис - большой мальчик и сам разберется, что ему со всем этим делать. Хочет яшкаться с подопечным стража? Пусть. Если он не побоялся привести пацана сюда, пусть и скрыв его лицо за капюшоном, значит был уверен в своих действиях. Значит не боялся гнева Проклятых за таких сомнительных... друзей. Это не проблема Луи. Ни ему разгребать тот хлам, в который эти идиоты могут превратить свою жизнь. Центр его вселенной сейчас здесь, прямо в его руках. Тонет в высоком градусе текилы, в дробящей перепонки музыке и смотрит так пронзительно-безумно, что, черт подери, подгибаются колени. Интересно, Мартин Салливан всегда слышал его так? Или только с наличием колец их близость стала цельней и ощутимей? Впрочем, не так уж это важно. Важность совсем в другом. В ответе. В саднящей под чужими пальцами спине. Дрэйк стискивает зубы и шумно втягивает душный воздух в легкие. Вывернуться из крепкой хватки на своей шее? Даже не подумает. Почему-то он знает, что будет дальше. И томительное ожидание вызывает волнительную дрожь в ладонях. Это чувство как наркотик. Попробуй один раз и все, ты пропал. Возможно, у Луиса была бы воля отказаться от кого-то еще, но отказаться от Мартина... У него ее нет. Слова вампира оседают горькой оскоминой на языке и у него нет никакого желания отвечать на них сейчас. Сколько раз он думал об этом? Сколько раз ловил себя на мысли о том, что по сравнению с вечностью, которую дано прожить вампиру, жизнь оборотня - всего лишь короткий миг. Они оглянуться не успеют, а время будет уже на исходе. Жизнь - это кредит, который мы платим за впечатления и чувства. И ничего с этим не сделаешь. Если ты не... Если ты не безумец, готовый перекредитоваться под более высокий процент.

Кажется, что толпа вокруг становится плотнее. Она затягивает в себя под оглушительный бит музыки и даже если бы вдруг захотелось покинуть танцпол, это вряд ли бы вышло. Но Дрэйку не хочется. В конце концов, как давно он не был в подобной массовке? Как давно не выходил на "охоту" и не зажимал кого-то среди горячих танцующих тел? Просто в один момент все резко прекратилось. И теперь, чтобы понять почему, ему не требовалась ведьминская трава для прочистки мозгов. Ответ был до банального прост.

Сегодня же, подхватив с подноса пронесшейся мимо официантки стакан с очередной дозой горячительного, он позволит себе напиться. Сегодня он будет танцевать до тех пор, пока ноги не загудят от адской усталости. Сегодня он снова позволит острым клыкам прокусить кожу на его шее и, боже блядь, в этот момент будет готов молиться всем богам о том, чтобы навечно остаться именно в этом теле. Оно все ощущает острее. Боль, прикосновения, опьянение, вкус собственной крови на губах. Короткое мгновение, будто в замедленной съемке, растянувшееся на долгие минуты. В момент ему покажется, что он теряет равновесие, но к спине крепко прижмется пришедшая на запах молодой волчьей крови вампирша. Почему-то сейчас ему такой расклад покажется забавным и даже вызовет скептический смешок. Ему плевать. Ему интересен только собственнический рык, раздавшийся со стороны Салливана. Так хищник защищает по праву принадлежащий ему трофей и в любой другой момент, наверное, Луис сказал бы напарнику, что оно того не стоит. Но, опять же, не сейчас.

Волк растирает кровь по своей шее рукой и подцепив Мартина за запястье, под очередной весьма зажигательный бит, разворачивает его к себе спиной. Прижимает к себе, в который раз отмечая, насколько невелика стала разница в росте и давя в себе желание опуститься руками на оголенную кожу живота, жмется носом к его виску. - Глупости, Мартин. Не думай об этом. - Если постоянно думать о смерти, невольно можно пригласить ее на огонек. В последнее время они сами так часто стояли на пороге ее ветхого дома, но так и не постучались. Рано. Им еще рано. Они еще столько всего не сделали. У них было еще столько планов. И пусть вообще забудет их имена, потому что... - Я уверен, в последний момент ты не дашь мне умереть. - А еще он уверен, что Мартин поймет о чем он говорит. И, несомненно, почувствует, что решение это было принято еще до того, как в нем закипел алкогольный градус. - И никогда не посмею тебя за это осудить.

[icon]https://i.imgur.com/6nGRLZA.gif[/icon]

0

22

Если ты не... Если ты не безумец, готовый перекредитоваться под более высокий процент.

Мысли Луиса вплетаются в иссиня-чёрных извивающихся змей внутри черепной коробки Салливана. В эту часть разума он никого не пускал раньше. Никого. Там была высокая стена, без окон, без дверей, без щелей. И вот её нет. Печальнее только осознавать, что это была несущая конструкция, за ней потянулись все остальные этажи после обрушения. И теперь хаос вырвался наружу, подъедая остатки фундамента, изрыгивая из темноты монстров, твердящих на одном дыхании в такт музыке:

Если жизнь Луиса будет висеть на волоске, только капля твоей крови сможет его спасти. И ты не сможешь устоять. Эта власть пленительна.

Мартин прижимается спиной к Дрейку, перехватывает у стонущей от вампирского укуса одурманенной барышни венецианскую маску и цепляет на лицо. Как будто хочет скрыть того-кто-рвётся-изнутри. Того, кем Салливан не является в данный момент.

Находясь в толпе дёргающихся от алкогольного экстаза сверхов и людей, в объятиях волка, который разглядел в мертвеце душу и отдал своё сердце (это просто немыслимо!), Мартин — не свора, не охотник за сокровищами, не торговец. Он — нечто иное. Так всегда было, когда вампир много пил и пытался забыться. Но в этот раз причиной был далеко не выпитый коктейль, а обнимающий его оборотень. Вот так просто.

И это нечто иное сейчас испытывает чувства, эмоции, кричит и воет под музыку, принимая объятия и отдаваясь им по-настоящему. Да только чёрные змеи никуда не исчезают. Они продолжают шипеть на разные лады:

Ты обратишь его. Это логический исход. Каждый вампир рано или поздно обращает того, кто дорог ему. Потому что вечность обязывает.

Луис слышит, снова, как хор голосов врывается в до сих пор ровный белый шум. Так ведёт себя радио, когда пытаешься настроиться на нужную волну, Салливан — та самая секретная, с кодами запуска неизвестного механизма. Когда Алекто предлагала связать их разумы вместе, именно от этого предостерегал Мартин, потому что действительно не хотел, чтобы Дрейк заблудился во мраке его безумия.

Но тем не менее. Вот он. Целует ладонь оборотня и смотрит на него через плечо сквозь прорези маски. Салливан улыбается, касаясь щеки волка, и отчётливо громко вздыхает. И ведь проблема решаемая —  сними кольцо, и всё. Но магический обет был дан не просто так.

В таком случае постарайся не умереть, чёрт возьми! —  говорит он, перекрикивая музыку. —  Потому что за этой чертой…

Вампир указывает на свою голову.

—  Становится ещё больше “если” и слишком мало “когда”.

Это Мартин говорит, потому что всегда апеллирует предположениями не просто так. “Если мы завершим это дело”, “если мы найдём этот артефакт”, “если мы сумеем продать эту безделушку”, “если я не сойду с ума”.... “Когда” появилось в его речи только с приходом Луиса Дрейка.

—  Но не будем об этом!

Салливан многообещающе улыбается и поднимает взгляд к мелькающей светомузыке, растворяясь в развратно-дурманящей атмосфере “Пандемониума”.

Я подумаю об этом завтра.

Сегодня Мартину хочется зажигать несмотря на навязчивый вой на фоне. Что-то зовёт его за пределы Аркана, но тихо, на уровне комариного писка. Зов этот отражается от его разума и ударяется о живую мысль Дрейка, рикошетит и расходится лучами в разные стороны (так звук эхом отражается от стен в амфитеатре). Возможно, это выход. Разделить безумие на двоих, а если станет совсем тяжело, можно и разорвать магическую связь, но только чтобы защитить другое существо, слишком дорогое, чтобы просто так отдать на съедение змеям.

Потому что тут ничего нет. И ты это знаешь. Знаешь, что рано или поздно твоя пустота поглотит и его тоже.

Салливан перестал улыбаться и, развернувшись, схватил Луиса за подбородок, чтобы поцеловать глубоко и властно, но в то же время и слишком интимно для подобного места. Целовать в о т т а к ему ещё никого и никогда не приходилось. Это открытое выражение человеческих чувств, не вампирских. Как будто где-то тут, прямо под ногами под ними разверзся портал в ад, и душа Мартина на мгновение вернулась в мёртвое тело.

А если бы ты был смертен, согласился бы прожить остаток жизни т а к?

И какой-то тёплый низкий голос внутри ответил: да. Голос того взрослого Мартина, погребённого глубоко под толщей мучительного бессметия.

0

23

Луис медленно ведет головой, касаясь кончиком носа шеи напарника, опускаясь по ее по плавному изгибу, аккуратно переходящему в плечо. Ненавязчиво и почти не ощутимо, отдаваясь легкому головокружению и банальному желанию быть ближе. Он заслужил. Ни доверием, прочно строившимся годами, но порывом, в котором он, в конце концов, смог перешагнуть через себя и признать, что именно он уже достиг той точки, называемой пределом. Когда страх приобретает новые очертания и бьется в подсознании лишь одной мыслью: "Ты уже давно перестал бояться за свою жизнь так, как боишься за его". Вечность - всего лишь неиссякаемая прибавка лишних лет к твоей смертной жизни. Вампиризм - всего лишь приятный бонус к силе и ловкости, за которые ты платишь выжигающей изнутри жаждой. Бессмертие не является бессмертием вовсе, если ты можешь снять с себя защитный артефакт и распрощаться со своей "не жизнью" под палящими лучами солнца. Иллюзия, заигравшись в которой ты можешь переоценить свои возможности и попасть в руки к не знающему пощады древнему духу, готовому раздавить тебя словно назойливую муху в собственной ладони. И что дальше? А дальше пустота и сожаления о том, что ты сделал в этой жизни и что, черт возьми, так и не сделал. Луис уже дважды смотрел в глаза пустоте и уходил от нее. Третьего раза могло бы и не быть, правда? Он знал, что сделал много ошибок. Он знал, что предал самых близких ему людей - свою семью. Но не жалел об этом. Считал, что взамен он получил куда гораздо больше. И это ошибкой никак нельзя было назвать. Ошибкой было бы, если бы он, сидя тогда напротив измотанного вампира возле библиотеки, снова промолчал. В его существовании не было ничего более правильного чем произнести те самые слова. И в этом вечере не было ничего более правильнее, чем быть сейчас здесь, в этом заведении. Хватать с подносов мимо пробегающих официанток стаканы, не особо утруждая себя выяснением, что именно сейчас попытаешься в себя влить. Невольно начинает казаться, что, отнюдь, не ради лиса они сюда пришли. Его персона - лишь предлог. Думается, напарники даже не сильно бы расстроились, если бы демон и его спутник свалили отсюда еще до того, как их настигли воры. Эти двое все равно бы оказались в этой толпе, среди хаотично мелькающих вблизи лиц. Все равно натанцевались бы до упаду и напились до зеленых соплей. И совсем уже ни непривычно звучит чужой голос в голове Салливана, говорящий с вампиром. Тот будто знает, что Дрэйк слышит их и делает это нарочно. Предостерегает? Или пытается намекнуть на неизбежность? Каждый вампир рано или поздно... - словно приговор. Но Луис только тянет губы в улыбке. Может быть и каждый. Но у всех них разные причины. Кто-то делает это потому что ему нравится выпускать диких, задавленных жаждой новообращенных в мир и смотреть чем все это закончится. Кто-то страдает хроническим чувством собственности и каждую игрушку тащит за собой, чтобы потом, когда она ему надоест, просто сломать своими же руками. Кто-то одержим чувством мести, а кого-то терзает страх вечного одиночества. И лишь единицы делают это потому что в них, несмотря на годы проведенные в кромешной темноте, все еще теплились человеческие чувства. Это ли не подтверждение наличия хотябы части души, что была у них при жизни? Мартин Салливан может сотню раз сказать, что потерял ее больше ста лет назад. В свою очередь, Луис не поленится доказать ему обратное. И будет делать это столько раз, сколько потребуется для того, чтобы услышать: "Хорошо, твоя взяла", и больше никогда не возвращаться к этому разговору.

- Если это была такая попытка меня переубедить, то она не сработала. - Дрэйк цепляет пальцем маску, но не приподнимает ее. Проводит по кромке и уголок его губ раздраженно дергается, явно высказывая этим недовольство, но всего на мгновение. Да, он не любил всю эту дребеду. И артефакт-зеркальце тоже не любил. Но был готов признать, все это невероятно шло вампиру. От обычного театра в котором он был лучшим актером (неважно, кто это был: сексуальный итальяшка, или воровка в бездонной зеленой юбке) и до дурацкого маскарадного атрибута. Для Луиса Дрэйка он - совершенство в своем самом прекрасном проявлении. Даже вот в таком: хмельном, развязном и расшатанном. - Но я услышал тебя. - Если бы кто-то спросил у Луи: "Хотел бы он когда-нибудь обратиться в вампира?" он бы, совершенно точно, сказал свое твердое "Нет". Да, в его стае никогда не говорили, что вампир - есть зло, но критическое мышление в стиле: "отдать свою кровь - это позор", или "лучше смерть нежели проклятая жизнь" было вбито в его голову прочно. Может быть, оно бы и сыграло какую-то роль, сложись его жизнь по-другому. Но не теперь. Не важно, кто ты есть. Что делает человека человеком? Выбор. И свой он уже давно сделал.

Не думай об этом.
Не будем об этом.

Они говорят одинаковые слова, но, кажется, находятся в разных полушариях одного мира. Дрэйк слышит этот зов. Зов, напоминающий крик когда-то покинутой тобой стаи. Но он понимает, что тот ему не принадлежит. Голоса своей кровной стаи он перестал слышать уже очень давно. Ровно с того дня, как решил от них отказаться и ушел. Кто и куда звал Мартина, волк не знал и не хотел знать. Салливан может отозваться на этот зов, но пусть имеет в виду, что один он уже никуда не пойдет. Что рядом с ним всегда будет тот, кто поклялся ему в верности. Что теперь он - его семья, его стая. И если для того, чтобы угомонить этот шум в голове вампира потребуется вырезать целое поселение таких же как он, Луис сделает это. Не испытает даже намека на сомнение. И уверенности в нем становится только больше с каждым вот таким поцелуем. Руки сами по себе опускаются на чужую поясницу, жмут к себе ближе, дальше от кучкующейся рядом толпы. У них будут еще сотни и тысячи таких "завтра", в которые они смогут подумать о серьезных вещах. Теперь уже точно вместе. А пока он будет отдаваться этому настроению и позволит Мартину делать все, что тот захочет. Он не боится пустоты, которой угрожает эму чужой голос. Посмеется? Пожалуй. Сегодня он будет смеяться. И завтра. И послезавтра. И всегда, покуда будет иметь возможность держать Салливана в своих руках. Отвечать ему на поцелуй так же жадно, будто делает это в последний раз. - И к черту ведьм и их гребаные травки. Давай раздобудем еще выпивки.

[icon]https://i.imgur.com/6nGRLZA.gif[/icon]

0


Вы здесь » лис и маг » ЭПИЗОДЫ МАРК » [23.11.2022] We Own The Night


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно